class="p1">– Господин Чан хотеть говорить с господин Рейд.
– Хайя! – изумился Захарий. – Правду сказать? Господин Чан в лодка?
Толмач снова поклонился:
– Господин Чан приглашать господин Рейд на борт. Ходить не ходить, ла?
– Ходить, ходить! – энергично покивал Захарий.
Баркас, уже загруженный ящиками с опием, был готов отойти от “Ибиса”; обычно за передачей товара надзирал Ноб Киссин-бабу, но сейчас Захарий сам занял место суперкарго.
Баркас подошел к джонке, и вдруг из темноты раскатисто прогремело приветствие:
– Как оно ничего, мистер Рейд?
Выговор был совершенно английский, но рослый человек, встретивший Захария на палубе, выглядел скорее богатым мандарином: тучное тело, облеченное в халат серого шелка, плоская черная шапочка, косица, свернутая в пучок и зашпиленная на затылке. Обрюзгшее брыластое лицо напоминало переполненную торбу, однако отнюдь не выглядело мягким: нос, точно ястребиный клюв, хищный блеск глаз под нависшими веками. Пожимая поданную руку, Захарий ощутил ее неожиданную мозолистую твердость и подумал о хватке когтистой лапы.
– Добро пожаловать, мистер Рейд. Я Ленни Чан.
– Очень рад познакомиться с вами, сэр.
– Взаимно, мистер Рейд, взаимно. – Чан коснулся его плеча, приглашая пройти на корму. – Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чая?
– Благодарю.
Палубный матрос распахнул дверь “домика”, откуда пахнуло благовониями, и Захарий очутился в ярко освещенной комнате, пышно обставленной дорогой резной мебелью. Видя, что хозяин разулся, он хотел последовать его примеру, но Чан его остановил:
– Погодите.
Он хлопнул в ладоши, и тотчас в комнату вошла девушка в длинном платье из мерцающего алого шелка. Не поднимая глаз на Захария, она присела на корточки, распустила ему шнурки и сняла с него башмаки, после чего исчезла.
– Прошу, мистер Рейд. – Чан усадил Захария в массивное кресло, подал ему чашку с чаем и сам сел напротив. – Мы с вами неплохо поработали, верно?
– Именно так, мистер Чан. По-моему, больше половины груза я продал вашим агентам.
Китаец склонил голову набок и прикрыл глаза, но Захарий понимал, что его внимательно изучают.
– Я надеюсь, часть проданного товара принадлежала вам? – сказал Чан.
– К сожалению, всего десять ящиков.
– Что ж, и то хлеб. Держу пари, вы стали гораздо богаче, нежели прежде.
– Это уж бесспорно.
– Однако, полагаю, в богатстве еще не догнали мистера Бернэма?
– Нет.
– Ничего, скоро догоните. – Чан усмехнулся. – Говорят, у вас большое будущее.
Захарий чуть напрягся.
– Вот как?
– Да, и я надеюсь на продолжение нашего сотрудничества, мистер Рейд.
– Наши желания обоюдны, мистер Чан.
– Прекрасно, прекрасно, – задумчиво проговорил Чан. – Но хватит о делах. Сегодня вы мой гость, и я хочу предложить вам разделить со мною трубку. Это, знаете ли, наш обычай: после совместного курения можно доверять друг другу.
Захарий, опешив, медлил с ответом. Его замешательство не осталось незамеченным.
– Вы не курите опий, мистер Рейд?
– Однажды пробовал. Давно.
– Вам не понравилось?
– Да нет, ничего.
– Смею предположить, что обстановка была не соответствующая. Позвольте узнать, вы курили сидя или лежа?
– Сидя.
– То-то и оно, так курить нельзя. Погоня за драконом – это, знаете ли, искусство, требующее особых условий. – Поднявшись из кресла, Чан взял с полки и положил перед Захарием изящное изделие – чубук длиной с руку из какого-то серебристого сплава вроде олова, мундштук и восьмигранная чашка из слоновой кости, от старости пожелтевшей. – Это моя лучшая трубка, мистер Рейд. Именуется она Желтый дракон. За нее мне предлагали тысячи таэлей. Отведав ее, вы поймете почему.
Захарий чуть вздрогнул, коснувшись длинного чубука.
– Ладно, – сказал он. – Разок можно попробовать.
– Верно, надо знать, чем торгуешь, – улыбнулся Чан. – Только снимать пробу следует правильно, что невозможно в сюртуке и панталонах. Вам лучше переодеться в китайское платье.
Он хлопнул в ладоши, и в гостиной опять появилась давешняя девушка. Выслушав хозяина, она проводила Захария в соседнюю комнату, выглядевшую большой гардеробной, подала ему серый с голубым отливом халат и, поклонившись, удалилась.
Переодеваясь, Захарий слышал, как за стенкой двигают мебель. Вернувшись в гостиную, он увидел, что огни в ней пригашены, а между двумя кушетками, сдвинутыми друг к другу, поставлен стол с мраморной крышкой, на котором расположились лакированная шкатулка, пара игл с крючками на концах, два блюдца и, конечно, едва уместившийся Желтый дракон. Возле стола сидела на корточках девушка с маленькой лампой в руках.
– Прошу вас, мистер Рейд. – Чан кивнул на кушетку: – Устраивайтесь удобно.
Захарий улегся, и хозяин подал ему лакированную шкатулку:
– Вот, взгляните, это свежеприготовленный опий под названием чанду. Он сварен из сырца, которым заполнены ваши ящики.
В шкатулке лежал маленький темно-коричневый брусок.
– Понюхайте, мистер Рейд.
Сладкий дымный аромат резко отличался от запаха сырца.
Чан забрал шкатулку и передал ее девушке, которая уже поставила лампу между кушетками. Девушка взяла иглу, привычным движением ловко отколупнула от бруска кусочек не больше горошины и поднесла его к пламени лампы. Когда горошина, зашипев, вспузырилась, она подала иглу Чану, и тот стряхнул опаленный опий в чашку Желтого дракона, который он устроил у себя на груди, не касаясь губами мундштука. Вся операция повторилась еще дважды.
Затем Чан сказал:
– Мы почти готовы, мистер Рейд. Сейчас я снова разогрею опий, и он воспламенится на одну-две секунды. Будьте начеку – выдохните весь воздух, чтобы затянуться дымом. Как только опий вспыхнет, я помещу его в драконий глаз, – он показал на крохотную дырочку в восьмигранной чашке, – а вы тотчас сделайте глубокую затяжку.
Передав трубку Захарию, Чан сунул опийную горошину в пламя, та вспыхнула, и он выкрикнул:
– Готовы?
– Да!
Захарий уже выпустил весь воздух и, как только горошина оказалась в драконьем глазу, глубоко вдохнул, наполнив легкие текучим, словно жидкость, густым, маслянистым и чрезвычайно душистым дымом, который вмиг его затопил и одурманил.
– Чувствуете, мистер Рейд? Сейчас внутри вас сила, что движет миром. Откиньтесь, отдайтесь ей.
Захарий отвалился на подушки, вдруг ощутив биение пульса не только в запястье и горле, но во всем теле. Сердце гнало кровь так мощно, что он буквально чувствовал ее бег по жилам. Необычное впечатление заставило взглянуть на свою руку: кожа сильно покраснела, словно все поры открылись, излучая цвет крови.
Казалось, глаза его стали зорче, ибо различали мельчайшие трещины в потолочных досках, а слух острее – плеск забортной воды прямо-таки оглушал. Захарий смежил веки, наслаждаясь чувством невесомости и отдаваясь воздействию дыма, точно приливной волне.
Настала очередь Чана. Сделав затяжку, он отложил трубку и откинулся на валик кушетки.
– Знаете, почему меня тянет к опию, мистер Рейд? Потому что по складу своему я садовник, люблю цветы, а этот дым – суть цветочного царства.
Голос его растаял.
Чуть позже Захарий обнаружил, что Чана в комнате нет, а он наедине с девушкой. Впервые за все время она подняла голову и посмотрела ему в глаза, губы ее тронула легкая улыбка. Захарий не мог оторвать взгляд от ее лица, казавшегося чем-то знакомым, вот только чем? Он протянул руку и провел пальцами по ее щеке, и тогда вдруг явился ответ: девушка невероятно похожа на миссис Бернэм. Сходство еще больше усилилось, когда руки ее, нырнув ему под халат, обежали его тело, а потом она стала и вовсе неотличима от оригинала, приняв его в себя.
Захарий держал ее в объятьях, чувствуя неуемный голод, который всегда его охватывал в постели с миссис Бернэм, и на пике наслаждения даже
