Элисон сняла номер в гостинице, чтобы Сая Джон мог отдохнуть. Они провели там весь день, выходя по очереди, чтобы навести справки. Опустилась темнота, но в десять часов по-прежнему не было новостей. Потом, чуть позже полуночи, в гостиницу прибежал Илонго с сообщением, что видели возвращающиеся с Пенанга паромы. Вскоре после этого на платформе станции появился поезд.
Элисон разбудила Саю Джона, а Дину расплатился за номер. Они вышли на темную улицу и присоединились к толпе, спешащей в сторону станции. Вход был перегорожен, и можно было войти только через узкий проход, где сгрудились люди со своим багажом.
В нескольких ярдах от входа Илонго решил повернуть обратно. Он крепко обнял Саю Джона.
- До свидания, Сая.
Сая Джон нежно ему улыбнулся.
- Веди машину аккуратно, Илонго.
- Да, Сая, - засмеялся Илонго. Он повернулся к Элисон и Дину, но до того, как смог попрощаться, их оттеснили напирающие люди. Илонго крикнул им вслед: - Я проведу ночь в грузовике. Если что, вы найдете меня там. Удачи.
Дину помахал ему рукой.
- И тебе тоже... удачи.
Вход на платформу охраняли двое, оба индийцы. Они были одеты в зеленую форму и вооружены винтовками, висящими через плечо. Билеты не проверяли, охранники просто осматривали беженцев и провожали их через проход.
Они добрались до ворот, Сая Джон тяжело опирался на Элисон. Дину шел прямо за ними с чемоданами. Как только они добрались до входа, охранник остановил Элисон, вытянув руку. За этим последовало быстрое совещание с другим охранником. Потом он велел Дину, Сае Джону и Элисон отойти в сторону.
- Пожалуйста, отойдите от ворот.
- В чем дело? - спросила Элисон Дину. - Что происходит?
Дину подошел к охранникам.
- Кья хуа? - обратился он к ним на хиндустани. - Почему вы нас остановили?
- Вы не можете пройти.
- Почему?
- У вас что, глаз нет? - резко сказал ему охранник. - Вы не видите, что поезд только для европейцев?
- Что?
- Вы слышали - только для европейцев.
Дину сглотнул, пытаясь успокоиться.
- Послушайте, - осторожно произнес он, - это не может быть правдой... Идет война. Нам сказали, что это поезд для эвакуации. Как он может быть только для европейцев? Наверняка тут какая-то ошибка.
Охранник посмотрел ему в глаза и показал пальцем на поезд.
- У вас есть и собственные глаза, - сказал он. - Декх ло - взгляните.
Вытянув шею из-за плеча охранника, Дину посмотрел на платформу и в окна поезда: там не было ни единого малайского, китайского или индийского лица.
- Это невозможно... Это безумие.
- Что? Что невозможно? - Элисон схватила его за руку. - Дину, объясни мне, что происходит?
- Охранник говорит, что поезд только для белых...
Элисон кивнула.
- Да, у меня было чувство, что так и будет - именно так обстоят дела...
- Как ты можешь так говорить, Элисон? - теперь Дину был в ярости, пот градом катился по его лицу. - Нельзя же просто смириться с подобным... Только не сейчас. Не во время войны...
Дину заметил шагающего по платформе англичанина в военной форме, сверяющегося со списком. Дину стал просить охранников:
- Слушайте, пропустите меня всего на минуту... только перекинуться парой слов с тем офицером... Я ему объясню, уверен, он поймет.
- Невозможно.
Дину вышел из себя. Он заорал в лицо охраннику.
- Как вы можете меня остановить? Кто дал вам право?
Внезапно появился третий человек. Он был одет в форму железнодорожника и тоже выглядел как индиец. Он отвел их в сторону от входа, к ведущей на боковую улицу лестнице.
- Да, что вы хотели? - обратился он к Дину. - Я станционный смотритель. Скажите, в чем проблема?
- Сэр... - Дину сделал усилие, чтобы голос звучал спокойно. - Нас не пропускают... Говорят, что поезд только для европейцев.
Станционный смотритель виновато улыбнулся.
- Да, так нам дали понять.
- Но как такое может быть? Идет война... Это поезд для эвакуации.
- Ну что я могу сказать? В Пенанге, к примеру, завернули мистера Лима, члена городского совета, хотя у него и была официальная бумага об эвакуации. Европейцы не позволили ему сесть на паром, потому что он китаец.
- Вы не понимаете... - взмолился Дину. - В опасности не только европейцы... Вы не можете так поступить... Это неправильно...
Станционный смотритель скривился и пожал плечами.
- Не вижу в этом ничего неправильного. В конце концов, в этом есть здравый смысл. Правят здесь они, так что и проиграют только они.
Дину повысил голос.
- Чепуха, - закричал он. - Если так на это смотреть, то война уже проиграна. Разве вы не понимаете? Вы отказались от всего, за что стоит сражаться.
- Сэр, - взглянул на него станционный смотритель. - Нет причин кричать. Я всего лишь делаю свою работу.
Дину схватил станционного смотрителя за шиворот.
- Вот ублюдок, - затряс он его. - Ублюдок... настоящий враг - это ты. Люди вроде тебя, которые просто делают свою работу... вот кто враг.
- Дину, - закричала Элисон. - Осторожней!
Дину почувствовал на затылке чью-то руку, оттаскивающую его от станционного смотрителя. Кулак врезался ему в лицо, сбив с ног. Ноздри наполнились металлическим запахом крови. Он поднял глаза и увидел, как на него злобно смотрят оба охранника. Элисон и Сая Джон пытались их сдержать.
- Оставьте его в покое. Оставьте его.
Элисон протянула руку и помогла Дину встать.
- Пойдем, Дину, пойдем.
Она подобрала багаж и подтолкнула Дину и Саю Джона вниз по лестнице. Когда они снова оказались на улице, Дину прислонился к фонарю и положил руки Элисон на плечи.
- Элисон, - сказал он. - Элисон, может, они пропустят тебя одну. Ты наполовину белая. Ты должна попытаться, Элисон.
- Тсс, - она приложила ладонь к его губам. - Не говори так, Дину. Я и думать о таком не могу.
Дину вытер с носа кровь.
- Но ты должна уехать, Элисон... Вместе с дедушкой. Ты слышала, что сказал Ах Фатт. Тем или иным способом вы должны уехать. Тебе нельзя больше оставаться в Морнингсайде.
Со станции раздался пронзительный свист. Люди вокруг побежали, заполонив вход на станцию, толкаясь у ворот. Дину, Элисон и Сая Джон держались друг за друга и за фонарный столб.
Наконец, они услышали, как поезд тронулся.
- Он ушел, - сказал Сая Джон.
- Да, дедушка, - тихо произнесла Элисон. - Он ушел.
Дину сделал шаг назад и подобрал чемодан.
- Давайте найдем Илонго, - сказал он. - Завтра утром мы вернемся в Морнингсайд.
- И останемся там?
Дину покачал головой.
- Я останусь там, Элисон. Мне они не причинят вреда, мне нечего особо бояться. Но ты со своим дедом, с вашими-то родственными связями - американскими и китайскими... Даже и представить сложно, что они могут с вами сделать. Вы должны уехать.
- Но ты, Дину?
В конце концов Дину произнес те слова, которых они оба боялись:
- Дайтона... Это единственный путь, Элисон.
- Нет, - она бросилась к нему. - Только не без тебя.
- Всё будет в порядке, Элисон, - он старался говорить спокойно, показывая уверенность, которой на самом деле не было. - Я скоро к вам присоединюсь... в Сингапуре, вот увидишь. Мы расстаемся ненадолго.
***
Когда Арджун пришел в сознание, было уже темно. Боль в ноге стала тупой и пульсирующей. Когда в голове прояснилось, Арджун понял, что теперь рядом журчит ручей, отдаваясь в трубе глухим стуком. Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что идет дождь.
Пошевелившись, Арджун почувствовал сжимающую его плечо руку Кишана Сингха.
- Они еще рядом, сахиб, - прошептал Кишан Сингх. Расставили на плантации караулы. Они ждут.
- Они близко? Могут нас слышать?
- Нет. Во время дождя они нас не услышат.
- Сколько времени я был в отключке?
- Больше часа, сахиб. Я перевязал вашу рану. Пуля прошла через мышцы. Все будет в порядке.
Арджун осторожно ощупал бедро.. Кишан Сингх снял с его ног обмотки, закатал брюки и перебинтовал рану. Он также соорудил нечто вроде подпорки, чтобы нога не попадала в воду, поставив к стенкам трубы две палки.
- Что будем делать, сахиб?
Вопрос привел Арджуна в замешательство. Он попытался подумать, но его разум еще затуманивала боль, и он не смог придумать ясного плана.
- Придется переждать, Кишан Сингх. Завтра утром посмотрим.
- Хан, сахиб, - с облегчением согласился Кишан Сингх.
Без движения лежа в ручье глубиной в несколько дюймов, Арджун начал остро чувствовать, что происходит вокруг: как мокрые складки ткани оставляют отметины на его коже, как прижимается к нему Кишан Сингх, распростершийся рядом. Труба наполнилась запахом их тел: вонью несвежей и промокшей от воды и пота формы, металлическим запахом его крови.
Его разум блуждал, сбитый с толку болью в ноге. Он вдруг вспомнил, как посмотрел на него Кишан Синг тогда на пляже, когда они с Элисон вернулись с острова. Было ли в его глазах презрение, своего рода осуждение?
