— Мудрец избегает политики, он не позволит соблазнить себя чарами власти! Мой отец с презрением отверг должность сенатора, дарованную ему самим Юлием Цезарем!
Отказ от жизни аскета — первая измена идеалам юности, отчасти оправданная, однако, просьбами отца, обеспокоенного состоянием его здоровья, и услышанными наконец доводами рассудка. Вступление на путь политической карьеры — это вторая измена; и здесь тоже многое определялось уговорами отца. Третья измена — женитьба.
Последнее представляется изменой, потому что сам Сенека соглашался с утверждением: мудрец не должен жениться. Он даже написал небольшой трактат в этом духе «О браке», в котором с удовольствием повторял мысли Теофраста на эту тему, сформулированные еще три века назад. Вот его основные положения:
Да, мудрец мог бы жениться на красивой, хорошей женщине из благородной семьи, будь он сам в добром здравии и с большим состоянием. Однако редко все эти условия бывают соблюдены. Следовательно, мудрец не должен жениться. Прежде всего: брак препятствует изучению философии, ведь никто не способен служить одновременно и книге и жене. Далее: жена будет требовать дорогих нарядов, золота, драгоценностей, прислуги, изысканно обставленного дома. А самое страшное — ворчливые жалобы ночи напролет: та лучше одета, этой оказывают больше уважения, только я единственная среди своих знакомых похожа на нищенку! А почему ты так смотрел на соседку? О чем ты шушукался со служанкой? Ты что-нибудь купил мне в городе? Необходимо постоянно восторгаться красотою своей избранницы; а стоит украдкой бросить взгляд на другую женщину, как жена будет считать, что она тебе разонравилась. Если позволишь ей распоряжаться в доме — превратишься в ее раба, если же что-то возьмешь под свой контроль, она решит, что ты ей не доверяешь, возненавидит тебя, начнутся ссоры и скандалы. Предположим, однако, что тебе достается хорошая и милая жена, это большая редкость: ты будешь охать, когда она станет рожать, будешь страдать от каждого ее недомогания.
В своем трактате Сенека не только привел большие фрагменты из Теофраста, но еще и украсил их примерами, почерпнутыми из жизни Рима; они убедительно свидетельствовали, как много натерпелись почтенные мужья от дурных жен.
Сенека высказывал здравые мысли относительно института брака, но, женившись, попрал их. И это явно был не очень счастливый брак. Сенека даже не называет имени своей жены, хотя имел от нее двух сыновей.
Безумец Калигула умер, все облегченно вздохнули, одним из самых счастливых, пожалуй, был Сенека. Мог ли он предугадать, что принесет ему новая власть!
В первый же год правления Клавдия Сенека вновь подвергся смертельной опасности, и произошло это совершенно неожиданно. Прощаясь с матерью, которая на краткий срок покидала Рим, он не предполагал, что через три дня на много лет оставит столицу изгнанником. Впрочем, он мог считать себя счастливчиком уже хотя бы потому, что уцелел. Ведь обвиняли его в тяжком преступлении: прелюбодеянии с племянницей императора Ливиллой. Процесс происходил в сенате. Сенеке грозила смертная казнь. Смягчением приговора он обязан был личному вмешательству Клавдия. Его наказали конфискацией половины имущества и ссылкой на один из самых диких тогда островов Средиземного моря — Корсику. Ливилле предстояло отправиться на другой остров. Обвинение, приговор, отъезд — все это, собственно, совершилось в течение дня.
Действительно ли Сенеку связывали близкие отношения с Ливиллой? Если это и так, то сам по себе этот факт значения не имел. Существенно было то, что оба они считались участниками политического заговора. Муж Ливиллы, Марк Виниций, являлся одним из руководителей заговора против Калигулы, и сразу после убийства этого императора, прежде, нежели преторианцы навязали Риму извлеченного из-за занавеса Клавдия, именно Виниций намеревался сам захватить власть. Поэтому Мессалине и ее людям удалось без труда убедить Клавдия, что у Ливиллы крайне дерзновенные планы и что она любыми средствами сплачивает вокруг себя друзей.
Корсика, куда Сенека прибыл непосредственно из Рима, показалась ему одним из самых мрачных и неприветливых мест на свете. Несмотря на это, он стремился утешить себя и близких. Утешение он черпал, размышляя о судьбах многих изгнанников из самых разных стран, которые всюду, даже в самом мрачном захолустье, умели обрести для себя вторую родину.
Что из того, что эта земля не родит плодовых и прочих ласкающих взгляд деревьев? Это правда, что здесь не текут большие судоходные реки и нет ничего, на что позарились бы другие народы. Урожая едва хватает на прокорм населения. Тут не ведут добычу драгоценных камней, нет месторождений золота и серебра. Но слаб тот дух, если его восхищают только земные блага! Необходимо обратить его к тем вещам, которые всюду одинаково прекрасны и излучают свет повсюду!
Несмотря на эти похвальные усилия, дух Сенеки постоянно обращался к земным, человеческим проблемам. Он написал трактат, чтобы утешить мать (а заодно и самого себя), но не мог скрыть горя, когда упоминал в нем своего маленького сына — ныне единственного, так как первого он потерял за двадцать дней до изгнания. Что за славный мальчик этот Марк! У каждого, кто ни взглянет на него, все заботы как рукой снимет! Когда ребенок прижмется к груди, он способен утолить любую боль, даже самую острую и свежую. Кого не развеселят проказы Марка? Его щебетания так не хватает, чтобы отвлечься от отягчающих сердце забот!
Если бы еще изгнанник мог прозябать на Корсике, не опасаясь за свою жизнь! А тем временем даже в эту глушь доходили грозные вести. Любой корабль мог доставить трибуна с вынесенным ему смертным приговором. Именно такая судьба постигла Ливиллу; ее приказано было умертвить. Четыре года спустя погиб и ее муж, Марк Виниций, отравленный по наущению Мессалины. Это были далеко не единственные ее злодеяния. Список их длинен и мрачен.
В 42 году императрица добилась исполнения смертного приговора над третьим мужем своей матери, то есть ее отчимом Аппием Силаном. Ее соучастником был вольноотпущенник Нарцисс. Оба они, якобы абсолютно независимо друг от друга, поведали Клавдию свои зловещие сны: они видели убивающего его Силана. Разумеется, кроме этих слов нашлись и другие аргументы, также надуманные. Что явилось подлинной причиной ненависти Мессалины к Силану, установить трудно. Его смерть привела к разрыву отношений между матерью и дочерью на долгие годы. Домиция Лепида явилась к Мессалине только в последние минуты ее жизни.
В том же 42 году перед императрицей и вольноотпущенником открылась великолепная возможность отличиться. Был раскрыт настоящий, подлинный заговор! Наместник Далмации Скрибониан по договоренности с несколькими римскими сенаторами поднял мятеж. Они намеревались свергнуть существующее правление и восстановить прежнее, республиканское. Заговорщики были фантазерами и доктринерами. Когда далматинские легионеры узнали о намерениях своего военачальника, то тотчас оставили его: против императора они сражаться не будут! Часть заговорщиков покончила с собой, многих же, подозреваемых в соучастии, пытали и казнили. Политические последствия заговора и мятежа оказались крайне серьезными. Клавдий навсегда потерял доверие к сенатскому сословию, стал еще более подозрительным, целиком доверял лишь жене и вольноотпущенникам.
Разнузданная, всемогущая императрица превратила дворец в публичный дом. Никто не смел донести об этом ее мужу. Префект преторианцев, который показался Мессалине недостаточно преданным, погиб. Глухое молчание покрывало все ее происки, все более откровенные и наглые.
Перепуганный Сенека лихорадочно искал спасения. Но что мог он сделать на Корсике, отрезанный от мира, затерянный посреди скал и моря? При нем остался лишь его писательский талант. Случилось так, что как раз в то время умер брат Полибия, императорского вольноотпущенника. Сенека знал Полибия, ибо тот интересовался литературой. Он перевел Гомера на латинский язык, а на греческий — Вергилия. Полибий возглавлял канцелярию научных розысков для нужд императора. Изгнанник счел уместным напомнить о себе этому влиятельному лицу, одновременно засвидетельствовав свою преданность императору. Все это он изложил в пространном письме, которое содержало соболезнование и слова утешения Полибию в связи со скорбной утратой. Были там и такие фразы: «Сколько бы раз твои глаза ни наполнялись слезами, обращай их к императору. Слезы высохнут при созерцании великого и светлого божества. Блеск его ослепит тебя, и ты уже ничего другого не будешь видеть, созерцая его. Думай о том, на кого глядишь днем и ночью, с кем никогда мысленно не расстаешься. А при ударах судьбы призывай его на помощь.
Разве сам вид императора, сама мысль о нем не послужат тебе скорым и наилучшим утешением? Только бы боги и богини продлили его пребывание на земле! Только бы в своих деяниях он сравнялся с божественным Августом и превзошел того продолжительностью своего правления. Только бы смерть никогда не наведалась в его семью, пока он сам пребывает среди смертных! И да отдалится этот день вплоть до времени наших внуков, когда его род сможет зачислить императора в разряд небожителей!
