Папирус развернулся, являя семейное древо династии Птолемеев, где каждый член семьи был представлен небольшим портретом. Наставник закрепил свиток на специальной деревянной подставке, которая натягивала и удерживала папирус.
— Тебе понравится урок. Мы рассмотрим женщин вашей семьи.
— Тогда давай займемся самыми интересными, — попросила Береника, устраиваясь поудобнее. — Оставим тех дурочек, которых отравили советники.
Урок оборвал скрип двери. Хармиона ввела в комнату маленькую царевну.
— Царевна Клеопатра пришла на урок, — заявила Хармиона, провожая девочку до дивана.
Евнух и наставница маленькой царевны слегка поклонились друг другу.
— Останься со мной, — попросила Хармиону Клеопатра. Она всегда побаивалась своей старшей сестры.
— Какой ты несносный ребенок! — возмутилась Береника.
— Я не ребенок, — тотчас же возразила девочка. — Я младше тебя совсем чуть-чуть. И я скажу об этом папе.
— Весь мир с трепетом ждет его ответа на твое нытье, — сухо бросила Береника.
Хармиона поспешила удалиться. Клеопатра, хоть и была испугана, постаралась придать лицу самое решительное и злое выражение. Она успела заметить очертания ножен под платьем сестры и сейчас раздумывала, не собирается ли Береника ее убить? А если да, то станет ли Мелеагр защищать ее, Клеопатру? Но старшую царевну, похоже, больше донимала скука, чем гнев.
— Наставник рассказывает историю македонских цариц, — сообщила она. — Мы должны выучить ее на тот невероятный случай, если отец потеряет трон и я действительно стану македонской царицей.
Она повернулась к евнуху и велела продолжать. Мелеагр набрал в грудь воздуха и промолвил:
— Мы начнем с царицы Олимпиады, матери Александра.
— Ее все боялись, — перебила его Береника. — Она вплетала в волосы живых змей!
— Именно. Предполагается, что это дань Дионису. На самом деле она хотела запугать своего супруга, царя Филиппа Македонского. Он предпочитал полигамию и женился на всех варварках, до каких мог дотянуться, — из политических соображений. Таким образом на свет явилась целая толпа царских ублюдков.
Мелеагр поведал, что более всего на свете Олимпиада желала возвести своего любимого сына Александра на престол.
— Македонский двор пестрел возможными наследниками, и между ними постоянно шла борьба. У Филиппа была старшая жена по имени Эвридика, иллирийская воительница.
Евнух указал на портрет старшей супруги Филиппа.
— Вместе с дочерью Кинаной они отправлялись сражаться бок о бок с царем только затем, чтобы убивать жен-соперниц. Олимпиаде ничего не оставалось, как стать такой же сильной и свирепой, да поскорее.
— Неудивительно, что Александр влюбился в амазонку! — воскликнула Береника. История страсти великого полководца к воительнице была любимым местом царевны в жизнеописании Александра.
— Александр привык видеть рядом с собой сильных женщин. Он понимал, что именно мать возвела его на трон. Говорят, ей пришлось ради этого даже убить Филиппа.
— Правда? — вскинулась Клеопатра, впервые проявляя интерес к давно умершей царице. Девочка не любила выказывать любопытство к вещам, которыми увлекалась Береника, но сейчас не смогла сдержать удивления.
— О да. Такова была Олимпиада. Как и многие греческие царицы, — медленно и раздельно произнес Мелеагр. Он бросил эти слова прямо в глаза Беренике, словно зерна в удобренную почву. — Их кровь текла в жилах вашей матери. Когда царь правит неразумно или когда истинный наследник престола находится в опасности, именно царица обязана проследить за сохранением традиций и позволить свершиться правосудию богов.
— Значит, Теа должна направлять отца в политике, а если не удастся, то устранить его? — уточнила Береника.
— Ты думаешь, Теа может убить отца? — вспыхнула Клеопатра. — Папа — царь! Он сам ее убьет!
— Пусть сначала поймает! — рассмеялась Береника.
Мелеагр пожалел о своей несдержанности.
— Царевны, вы поняли меня неправильно. Царица не может просто так взять и убить своего супруга. Царица воплощает в себе мудрость, выдержку и духовную силу, которой боги наделили женскую часть правящей семьи. Лишь в крайних случаях царица может обратить свой гнев на своего владыку.
— А разве помощь Риму — не крайний случай? — уточнила старшая царевна.
Мелеагр замялся. Прежде Береника не задавала таких прямых вопросов. Он собирался рассказать ей одну легенду, которую приберегал для особого случая, когда его воспитанница сумеет провести нужные параллели. Все-таки ей всего четырнадцать лет. А наставник не хотел говорить при младшей девочке, которая обычно словно витала в облаках, но, бывало, выдавала такое, что все лишь диву давались. Хотя ей только семь лет…
— Царевны, вам известна история Птолемея Восьмого?
— Нашего предка, которого называли Брюханом? — спросила Береника.
Мелеагр кивнул, указывая на восьмого по счету царя Птолемея. Девочки подались вперед, чтобы получше рассмотреть портрет. Этот царь отличался огромным животом, который свисал до самых колен. Евнух смотрел на царевен и думал, что они совсем не похожи на сестер. Береника — высокая и красивая, как ее македонские предки, а Клеопатра унаследовала малый рост и оливковую кожу от бабушки-сирийки.
— По этому портрету нетрудно догадаться, откуда взялось его прозвище. Я хотел бы рассказать о его сестре и супруге Клеопатре Второй, замечательной и мудрой женщине. Она — ваша прапрапрабабушка.
Учитель пояснил, что сперва Клеопатра II была замужем за старшим братом, Филометором, и они правили страной вместе. Но когда Филометор погиб в бою, правящие круги решили, что царица должна соблюсти традиции и выйти замуж за своего второго брата.
— За этого ужасного Брюхана! — воскликнула Клеопатра.
— Такого гадкого, — скривилась Береника.
— Тем не менее она исполнила свой долг и продолжала править, в то время как Брюхан потакал своей невероятной невоздержанности.
Обе царевны широко распахнули глаза в ожидании пикантных подробностей, но достоинство и церемониал не позволили Мелеагру пуститься в описание всех похождений древнего царя.
— Довольно упомянуть, что весил он около четырехсот талантов и породил множество незаконнорожденных отпрысков.
Сестры поморщились.
— Вскоре после свадьбы Брюхан решил избавиться от всяких упоминаний о старшем брате, который когда-то выслал его на Кипр. Он убивал философов, художников, ученых и придворных, которые были верны его прошлому царю.
— Какой негодяй! — возмутилась Клеопатра, считавшая, что философы и художники — самые приятные и интересные люди при дворе.
— Это еще не все. Он изменил жене с ее дочерью — своей племянницей, Клеопатрой Третьей. Царь ли совратил девушку или девушка царя, нам это неизвестно, — продолжал Мелеагр, бросив пристальный взгляд на Беренику, которая даже бровью не повела. — Довольно упомянуть, что пока мать спасала головы своих сторонников, неверная дочь забралась в постель царя.
Мелеагр помолчал, чтобы Береника могла как следует обдумать этот намек. «Неверная дочь забралась в постель царя. Неверная дочь забралась в постель царя». Эта фраза эхом отдавалась у него в голове.
— И что сделала царица? Перерезала ему глотку, пока он спал? — поинтересовалась Береника, поглаживая спрятанный в ножнах кинжал. — На ее месте я бы зарезала эту жирную скотину!
Евнух подивился тому, что царевна выплескивает гнев на какого-то древнего царя, а в настоящей жизни не может найти достойную мишень. Младшая девочка молчала, склонив голову набок. Наверное, она тоже потеряла нить рассказа.
— Когда Брюхан уже считал, что справился со своей задачей, Клеопатра Вторая собрала верных военачальников и изгнала злого царя и царевну из страны. На самом деле позже она помирилась с этим чудовищем. По крайней мере, так было объявлено. Царица знала, что Брюхан долго не протянет. Он умер вскоре после возвращения в Египет, а Клеопатра Вторая правила долго и мудро, подчинив своей воле дочь-изменницу. Она правила пятьдесят семь лет. Неплохая награда за страдания, не так ли?
— Награда? — фыркнула Береника, разочарованная таким финалом. — Люди забыли ее. Зато помнят ее паршивого мужа. Разве кто-то сооружает алтари в ее честь? Никто. А про Брюхана ходят шутки и смешные рассказы.
— Потому что после ее смерти Клеопатра Третья, ее дочь, приказала разрушить статуи матери, вымарать ее имя из документов и хроник, перечеканить монеты с ее изображением и умертвить всех, кто ее помнит.
Клеопатра повернулась к сестре, которая привстала с дивана, словно была готова вскочить и убежать.
— Смотри, Клеопатра Третья совсем как Теа!
У Мелеагра мороз пошел по коже. Береника вскочила и развернулась лицом к сестре.
