- Погоди.
Санитар закончил перевязывать рану Арджуна. Харди проводил его и закрыл дверь. Он помедлил, запустив палец в бороду.
- Слушай, Арджун, - сказал он. - Не знаю, как ты это воспримешь. Я просто рассказываю тебе, что знаю...
- Продолжай, Харди.
- Капитан Мохан Сингх сделал большой шаг.
- Какой еще шаг?
- Он решил порвать с британцами.
- Что?
- Да, - ровным и невыразительным тоном ответил Харди. - Он собирается сформировать независимое подразделение - Индийскую национальную армию. С ним все офицеры из Четырнадцатого панджабского - в смысле, все индийцы. Кумар, Масуд, многие другие. Они пригласили всех нас присоединиться.
- И? - спросил Арджун. - Ты собираешься согласиться?
- Что я могу сказать, Арджун? - улыбнулся Харди. - Ты знаешь, о чем я думаю. Я никогда не скрывал своих взглядов, не как многие наши парнишки.
- Харди, погоди, - ткнул в него пальцем Арджун. - Просто немного подумай. Не спеши. Ты знаешь, кто такой этот джани? Откуда тебе вообще знать, что он говорит правду про капитана Мохана Сингха? Откуда тебе знать, что он не японская марионетка?
- Амрик Сингх тоже был в армии. Он знал моего отца - его деревня недалеко от нашей. Если он японская марионетка, то на это должна быть серьезная причина. В любом случае, кто мы такие, чтобы называть его марионеткой? - засмеялся Харди. - Разве мы сами не главные марионетки?
- Подожди, - Арджун попытался собраться с мыслями. Таким облегчением была возможность наконец-то поговорить, высказать все аргументы, которые таились в глубине его разума.
- Так что это всё значит? - спросил Арджун. - Этот Мохан Сингх со своим отрядом будет драться на стороне японцев?
- Да. Конечно. Временно - пока британцы не уйдут из Индии.
- Но, Харди, давай это как следует обдумаем. Чего хотят от нас японцы? Их что, волнует наша независимость? Они лишь хотят оттеснить британцев, чтобы занять их место. Они лишь хотят нас использовать, разве ты этого не видишь?
- Конечно хотят, Арджун, - согласился Харди. - Если бы не они, то кто-нибудь еще. Кто-то всегда будет пытаться нас использовать. Вот почему это так тяжело, разве ты не понимаешь? Впервые в жизни мы пытаемся сами принимать решения, а не подчиняться приказам.
- Слушай, Харди, - Арджун сделал над собой усилие, чтобы успокоиться. - Сейчас тебе это кажется именно таким, но спроси себя: какова вероятность, что нам позволят делать что-то по собственной воле? Скорее всего мы просто поможем японцам войти в Индию. Какой смысл в том, чтобы менять британцев на японцев? В качестве колониалистов британцы не так уж плохи, лучше, чем многие другие. Уж точно лучше японцев.
Харди громко расхохотался, его глаза заблестели.
- Арджун, приятель, подумай, до чего мы докатились, если начали разговаривать о хороших и плохих хозяевах. Мы кто, собаки? Бараны? Не бывает хороших хозяев и плохих. Арджун, чем лучше хозяин, тем хуже для раба, потому что заставляет его забыть о своем положении.
Они смотрели друг на друга, находясь всего в нескольких дюймах. Арджун видел, как подергивается глаз Харди, и чувствовал жар его дыхания. Он сдался первым.
- Харди, от нашей ссоры не будет никакого проку.
- Да.
Арджун стал грызть ногти.
- Слушай, Харди. - Не думай, что я не согласен с твоими словами. Это не так. Я считаю, что ты во многом прав. Но я лишь пытаюсь задуматься о нас, о людях вроде нас с тобой, о нашем месте в мире.
- Не понимаю.
- Взгляни на нас, Харди, просто взгляни на нас. Кто мы такие? Мы научились танцевать танго и знаем, как есть ростбиф ножом и вилкой. Правда в том, что если бы не цвет кожи, то большинство людей в Индии не приняли бы нас за индийцев. Когда мы вступили в армию, мы не думали об Индии, а хотели стать сахибами. Ими мы и стали. Думаешь, мы можем всё это исправить, просто подняв новый флаг?
Харди беспечно пожал плечами.
- Слушай, - сказал он. - Я простой солдат, приятель. Я не понимаю, что ты пытаешься сказать. Для меня вопрос в том, что хорошо, а что плохо - за что надо сражаться, а за что нет. Вот и всё.
Раздался стук в дверь. Харди открыл и увидел стоящего на пороге джани Амрик Сингха.
- Все ждут.
- Джани, эк минит... - Харди повернулся к Арджуну. - Слушай, Арджун, - произнес он устало, - вот что я собираюсь сделать. Джани предложил провести нас через линию фронта к Мохану Сингху. Я уже принял решение и собираюсь объяснить его солдатам, я скажу им, почему это правильно. Они сами смогут решить. Хочешь пойти послушать?
- Да, - кивнул Арджун.
Харди протянул Арджуну костыль, и они вместе медленно направились по гравийной дороге к навесу. Там было полно народу: впереди в аккуратных рядах сидели солдаты, за ними - обитатели поселка кули, мужчины в саронгах, женщины ы сари. Многие сборщики держали на руках детей. В конце навеса стоял стол и пара стульев. Харди занял место за столом, а Арджун и джани Амрик Сингх сели на стулья. Было шумно: люди перешептывались и разговаривали, дети хихикали от такого необычного зрелища. Харди пришлось кричать, чтобы его услышали.
Как только он начал говорить, Арджун понял, к своему удивлению, что он талантливый оратор, похоже, имеющий опыт. Его голос наполнил пространство под навесом, слова отражались эхом от крыши - долг, страна, свобода. Арджун напряженно вслушивался и вдруг ощутил, что лицо покрылось испариной. Он опустил глаза и понял, что весь вспотел - пот катился с локтей и ног. У него снова начиналась лихорадка, как прошлой ночью.
Под навесом раздался оглушающий гул многочисленных голосов. Арджун услышал, как Харди ревет толпе:
- Вы со мной?
Последовала еще одна волна криков, прокатившаяся под крышей и эхом отразившаяся обратно. Солдаты вскочили на ноги. Несколько человек взялись за руки и начали танцевать бхангру, дергая плечами и притопывая ногами. Рабочие за ними тоже кричали - мужчины, женщины, дети - бросая в воздух разные предметы, хлопая и махая руками. Арджун посмотрел на Кишана Сингха и увидел, что его лицо раскраснелось от радости, глаза сияют.
Арджун беспристрастно отметил, что с тех пор, как они вошли под навес, всё будто изменилось, словно весь мир внезапно поменял цвет и облик. Недавняя реальность казалась непонятным сном. Неужели он и правда с удивлением смотрел с холма на индийский флаг в поселке кули? Но чей же еще там мог быть флаг? Неужели отец Кишана Сингха и правда получил награду во Фландрии? Неужели Кишан Сингх и правда тот же самый человек, за которого он всегда его принимал - самый преданный солдат, выходец из потомственной солдатской семьи? Арджун посмотрел на танцующих. Как могло получиться, что он так долго служил вместе с ними и понятия не имел, что они совсем другие? И как такое возможно, что он никогда не знал даже самого себя?
Вот так и начинается мятеж? В такое безрассудное мгновение, когда каждый перестает быть похожим на человека, которым был еще минуту назад? Или каким-то другом образом? Когда кто-то узнает незнакомца, которым всегда был для самого себя, когда понимает, что все клятвы в верности, все убеждения неправильны?
Но кому присягать сейчас, когда он чувствовал себя свободным? Он был военным и знал, что без веры, без верности, нельзя сделать ничего, по крайней мере, ничего важного. Но кому теперь присягнуть на верность? Старая Индия давно не существует, Британия построила империю и стерла ее с лица земли. Но теперь мертва и империя, Арджун это знал, потому что чувствовал, как она умирает в нем самом, где был самый твердый ее оплот, так кому теперь сохранять верность? Верность, народ, вера - эти понятия были столь же хрупки, сколь и важны, как ткань человеческого сердца - легко разрушить, невозможно восстановить. Как можно воссоздать узы, связывающие людей друг с другом? Это находилось за пределами возможности человека вроде него - выучившегося разрушать. Эта работа продлилась бы не один год, даже не десяток лет и не пятьдесят, это работа на целые столетия.
- Так что, Арджун? - внезапно перед ним опустился Харди, посмотрев в глаза. Его лицо триумфально пылало.
- Арджун. Что ты будешь делать? Ты с нами или против нас?
Арджун потянулся к костылю и встал на ноги.
- Слушай, Харди. Перед тем, как думать о чем-либо, нужно кое-что сделать.
- Что?
- Баки, командующий, мы должны его отпустить.
Харди безмолвно уставился на него.
- Мы должны так поступить, - продолжил Арджун. - Мы не можем быть ответственными за то, что он попадет в плен к японцам. Он справедливый человек, Харди, и под его началом было хорошо служить, ты это знаешь. Мы должны его отпустить. Обязаны.
Харди почесал подбородок.
- Я не могу этого допустить, Арджун. Он выдаст нашу позицию, наши перемещения.
- Вопрос не в том, что ты можешь допустить, Харди, - устало прервал его Арджун. Ты не мой хозяин, а я не твой. Я не прошу тебя. Я ставлю тебя в известность, что собираюсь дать командующему провизию и воду и позволить ему отыскать путь обратно к своим. Если ты захочешь мне помешать, тебе придется вступить со мной в драку. Думаю, некоторые солдаты встанут на мою сторону. Решай.
