class="p1">— Быть по сему, — заключил Иеясу.
— Пункт третий: сёгун… — он взглянул на Хидетаду, — запретит голландцам торговать либо просто заходить в эти воды, а испанский военный флот будет разыскивать и уничтожать голландские корабли, находящиеся в пределах досягаемости морских гаваней.
Иеясу пристально посмотрел на Уилла, и тот ответил таким же взглядом.
— Вы сказали, что там четыре пункта, достопочтимый сэр, — сказал Иеясу.
— Вы ещё не дали своего согласия на третий пункт, принц Иеясу.
— Вы сказали, что там четыре пункта, достопочтимый сэр.
Сотомайор заколебался, взглянул на Уилла и снова опустил глаза к свитку.
— Пункт четвёртый: испанские корабли не будут подвергаться досмотру, который, как мы понимаем, проходят сейчас голландские и португальские суда, заходящие в порты Японии.
— Я согласен с первыми двумя пунктами, — сказал Иеясу. — Они очень выгодны для обеих сторон. Поэтому, я думаю, нам нужно это отпраздновать. Вам, конечно, хочется, наконец-то… — он намеренно задержал взгляд на ногах испанца, — удалиться и отдохнуть после столь продолжительного стояния. Но я буду польщён, если вы согласитесь присутствовать сегодня вечером на банкете, мой господин Сотомайор.
— В договоре четыре пункта, мой принц Иеясу.
— Из которых я согласен на два, — отозвался Иеясу. — Мой учитель математики, я надеюсь, согласится — это составляет половину из требуемого вами.
— Половину, мой господин принц, — подтвердил Уилл.
— Что само по себе уже большое достижение, мой господин Сотомайор. А теперь, если позволите…
— Я вынужден настаивать, принц Иеясу, чтобы оставшиеся два пункта были рассмотрены немедленно.
Несколько секунд Иеясу не сводил с испанца внимательного взгляда, хотя лицо его оставалось по-прежнему бесстрастным.
— Я позволяю вам удалиться, достопочтимый сэр, — произнёс он. — Мы встретимся снова сегодня вечером и тогда, несомненно, обсудим список товаров, которые ваши корабли доставят в Японию в обмен на те привилегии, которые я вам предоставляю.
Сотомайор обвёл разъярённым взглядом принца, Хидетаду, Уилла. Потом отвернулся и почти выбежал из комнаты.
— Все свободны, — приказал Иеясу. — Андзин Миура, останься.
Комната постепенно опустела. Как удивительно повернулось назад время, подумал Уилл, назад к тому вечеру накануне Секигахары. К тому вечеру накануне великих событий.
— Ты тоже можешь идти, сын мой, — мягко напомнил Иеясу, увидев, что Хидетада не трогается с места. — Я хотел бы поговорить наедине со своим штурманом.
Хидетада поднялся, поклонился отцу и вышел из комнаты, даже не взглянув на Уилла.
Иеясу хлопнул в ладоши, и мальчик-слуга внёс поднос с сакэ.
— Ты вёл себя достойно, — заметил принц. — И я тоже. Мы могли бы беседовать друг с другом все эти восемь лет, каждый день.
— Я беседовал, мой господин. Мысленно.
Иеясу налил сакэ и протянул чашку Уиллу.
— Я ждал этого много лет, — откликнулся тот и осушил её.
— Тогда обними меня, Уилл. Заключи меня в свои могучие объятия.
Уилл заколебался, потом поднялся на возвышение и встал на колени рядом с принцем. Какой он маленький, вдруг осознал Уилл. И хрупкий. Он никогда раньше не подозревал, как тот хрупок. Его руки сомкнулись в объятия на зелёном кимоно. Он словно прижимал к груди Джозефа.
— А теперь садись рядом, — сказал Иеясу. — В твоём поведении всё ещё чувствуется скованность, и в твоём теле.
— Это результат моего воспитания, мой господин. — Он в свою очередь налил сакэ, и принц выпил, не спуская с него глаз.
— И всё же ты стал японцем, Уилл. Дважды ты уводил корабль от этих берегов. Каждый раз ты возвращался, хотя я полагал, что ты улетаешь навсегда.
То же сравнение, что и у Сикибу. Случайность? Совпадение?
Уилл пристально смотрел в бездонные чёрные глаза принца.
— Вы ждали, что я не вернусь, мой господин?
Иеясу повёл плечами:
— Я ждал, как ты поступишь, Уилл. И, признаюсь, ты снова удивил меня. Но, может быть, именно за это я и люблю тебя. Что ты думаешь о Сотомайоре?
— Мой господин…
— Он слишком много о себе думает. Но такие же симптомы я заметил и у наместника. Что, все испанцы таковы?
— Большая часть, мой господин принц. За их плечами более столетий завоеваний и славы.
Иеясу кивнул.
— В один прекрасный день Япония тоже будет наслаждаться таким же периодом рассвета. И, наверное, наши люди станут такими же высокомерными.
— Боюсь, что было бы неразумно позволять испанцам иметь безоговорочный и неограниченный доступ в японские гавани.
— Этого я никогда не сделаю, — ответил Иеясу. — Ты уверен, что твои интересы в этом деле не определяются интересами твоих друзей-голландцев?
— Интересы Японии — это мои интересы, мой господин принц. Но я хотел бы подчеркнуть вот что. Голландия — маленькая страна, едва ли больше одного из ваших феодальных владений, и заинтересована она лишь в наиболее выгодном обмене своих товаров на наши. Испания — это империя, и она ведёт себя соответственно. Она претендует на владение всем континентом, и Япония для неё — всего лишь ещё одна жемчужина в корону их короля.
Иеясу кивнул:
— Годы не ослабили ни твоего красноречия, Уилл, ни твоей мудрости. Просто удивляюсь, как я обходился без тебя эти последние восемь лет.
— Мой господин принц…
Иеясу протянул наполненную чашку.
— Что сделано, то сделано, и незачем ворошить прошлое. Только будущее должно волновать живых, Уилл. А наше будущее сейчас очень даже живо, полно надежд и устремлений. Что ты думаешь о нападении на тот португальский галеон?
— Я не сомневаюсь, что у моего господина принца были достаточные на то основания, — осторожно промолвил Уилл.
— Это было актом войны, Уилл. Ты знаешь, что португальский губернатор Макао два года назад приказал казнить несколько японских моряков?
— Я слышал об этом, мой господин принц, и был чрезвычайно этим опечален.
— За людей, Уилл. Они плыли на моём корабле, под флагом с изображением золотого веера под восходящим солнцем. Поэтому португальцы сочли их врагами. Вот такие разворачивались события, пока ты был домоседом в своём поместье. Да что там говорить — всего лишь год назад я принял отца Паэса, которого называют вице-провинцием. Мы обсудили многие вопросы, и я совершил ошибку, предположив, что я могу иметь с ним дело так же, как я имел дело с тобой. И что, по-твоему, он выкинул? Он покинул Сидзюоку и направился прямиком в Осаку, чтобы рассказать обо всём Хидеёри и этой шлюхе, его матери. Более того — выяснилось, что он разработал план завоевания Японии португальской армией и насильственного обращения нашего народа в христианство. Дикий, фантастический, невозможный план, Уилл, но он, тем не менее, показывает направление мыслей в Осаке. Они готовятся к войне, Уилл. Ещё восемь лет назад я предупреждал, что это случится. И всё это время они готовились к войне.
