Для Габриэль часы ожидания тянулись бесконечно медленно. Заслышав шаги на лестнице, она тут же выглядывала в коридор и каждый раз испытывала разочарование. Наконец, она услышала тяжелую поступь Гастона и бросилась к двери.
— Николя вернулся? — воскликнула она, не в силах больше пребывать в состоянии неизвестности.
Гастон молча взглянул на нее. Она выглядела прекрасной и посвежевшей после купания, в ее пушистые, только что вымытые волосы была вплетена розовая лента, которую она хранила, наверное, для этого случая, поскольку Гастон раньше никогда не видел ее. Габриэль берегла эту ленточку для того, чтобы встретить в ней своего любимого, и теперь он, Гастон, должен был разрушить ее надежды. У него не было выхода, он не знал, как смягчить удар, который должен был нанести ей. Откашлявшись, Гастон ответил на ее вопрос:
— Капитан Дево взят в плен.
Габриэль вскрикнула и, залившись слезами, прислонилась спиной к косяку, будто от охватившего ее отчаяния у нее иссякли силы. Закрыв лицо руками, она громко зарыдала.
Два дня артиллерия крепости обстреливала британские позиции, отвечавшие мощным огнем, помогая обороняться защитникам еще не захваченных неприятелем укреплений. Едкий дым плыл над городом, не умолкая, грохотала канонада. Опасаясь за жизнь Габриэль, Гастон нашел другую комнату подальше от городских стен, в одной из жалких лачуг на окраине города, затерянной среди других зданий, стоявших на этой улице. Габриэль молча переносила свое горе, не жалуясь на судьбу. Они спали на полу бок о бок, завернувшись каждый в свое одеяло, как делали это во время путешествия. Гастон оставил лошадей в конюшне гостиницы у городских стен, поскольку рядом с их новым жильем не было ни одной конюшни. Каждый день он ходил кормить и поить их. Утром на третий день осады всю местность заволокло густым туманом, поднявшимся с реки Агуэда. Британские позиции исчезли за непроглядной пеленой, сама крепость тоже была скрыта в тумане от глаз неприятеля. В этот день стояла, мирная тишина, приятная не только для слуха обывателей, но и для усталых солдат. Гастон, облазивший уже за это время весь город, продолжил знакомство с улицами и укромными уголками. Он всегда, попав в затруднительное положение, пользовался каждой минутой для того, чтобы приобрести необходимые знания обстановки, которые в нужный момент могли помочь найти выход из этого затруднительного положения.
Габриэль коротала время за рукоделием, она сшила себе нижнее белье из ткани, купленной для нее Гастоном. Он сделал свою покупку вовремя, потому что как только ворота крепости закрылись и город оказался в осаде, цены на товары первой необходимости сразу же подскочили. Сидя за рукодельем, Габриэль думала об Андрэ, которого она оставила на попечение тетки, об Элен, о Доме Рошей и, конечно, о Николя.
— Егерей окружили британцы, — сообщил ей три дня назад Гастон, когда она немного пришла в себя от потрясения. — Удалось уйти очень немногим. Вы были совершенно правы, когда говорили, что Николя уцелеет на этой войне. Для него война закончилась. Его отправят в Англию, и он останется там до тех пор, пока Император не заключит мир с правительством короля Георга III.
— А ты уверен, что он не получил ранения во время боя?
— Когда его видели в последний раз в первых рядах сражающихся, он был цел и невредим. Если же он и был в конце концов ранен, британцы, как известно, лечат раненых пленных и предоставляют им надлежащий уход. Впрочем, как и мы. На этой войне к раненым относятся милосердно обе воюющие стороны, если только они не попадают в руки испанских партизан. Так что возблагодарите судьбу за то, что Николя сейчас в полной безопасности.
Габриэль постаралась успокоиться, прислушавшись к разумным словам утешения, но одна мысль не давала ей покоя: сумеет ли она теперь вообще разыскать Николя и не окажется ли, что их встреча произойдет слишком поздно, когда она сама уже постареет и лишится своей былой красоты? Эта мысль казалась ей просто невыносимой. Да, предчувствие не обмануло ее: Николя действительно уцелел на этой войне. Однако, как оказалось, это вовсе не означало, что они вновь встретятся и будут вместе.
Когда туман рассеялся, защитники крепости увидели, что британцы окопались в опасной близости от городских стен и теперь их артиллерия может наносить городу еще больший урон. Было также очевидно, что противник не собирается держать долгую осаду, а хочет захватить крепость внезапным штурмом. Город уже был полуразрушен, многие здания лежали в руинах. Часто вспыхивали пожары, усугубляя бедственное положение жителей города и его защитников. Люди гибли под обломками строений. Мародеров расстреливали на площади и не убирали их тела в назидание всем остальным любителям легкой наживы.
На четвертый день осады неприятель взорвал в двух местах крепостную стену. В воздух взметнулись обломки камней и щебень, а когда дым рассеялся, все увидели две огромных, образовавшихся на месте взрывов бреши. В половине восьмого вечера на пятый день осады, в самое необычное время для штурма, когда уже село солнце, британцы, несмотря на встречный огонь защитников города, мощной волной хлынули в проломы крепости. Но когда первые участники штурма взобрались на груду щебня и камней, перегородившую пролом, раздался мощный взрыв, от которого задрожала земля, и весь город на мгновение осветила вспышка призрачного света — это сработала заложенная французами мина, уничтожив множество вражеских солдат, устремившихся на штурм. Но это только подхлестнуло остальных британцев, теперь уже ничто не могло удержать их, они будто обезумели от ярости и чувства мести. С громкими криками, паля в упор из мушкетов, бросая гранаты в здания города, уничтожая все на своем пути, солдаты в красных мундирах со штыками в руках, не щадя никого, но и неся значительные потери, словно алая река в пору разлива, заполонили все улицы.
Им потребовалось два часа для того, чтобы захватить весь город, но резня продолжалась намного дольше. Вошедшие в раж победители врывались в трактиры, круша все на своем пути, повсюду слышались неистовые вопли женщин, за которыми охотились насильники. Гастон, который участвовал в защите города, паля из своего мушкета по неприятелю, наконец, решил вернуться к Габриэль. В день, когда над крепостью стоял туман, он еще раз проверил свое умение ориентироваться на местности, и это помогло ему сейчас — в темноте. Он уверенно пробирался по переулкам, дворам и огородам, перелезал через заборы совсем крошечных двориков, как правило, не освещенных. На одной из улочек он увидел несколько трупов французских солдат и раздел два из них, надеясь в глубине души, что, по крайней мере, на одном мундире и жилете не будет крови. Более чистую форму он отдаст Габриэль, сам же он был не так щепетилен и брезглив.
Пьяные британские солдаты заходили в трактиры на соседней улице, рядом с той лачугой, в которой Гастон оставил Габриэль. Стараясь быть незамеченным, он пробрался в дом со двора. Войдя в комнату, он увидел, что Габриэла прижавшись к стене, с ужасом следит из окна за разгулом пьяной солдатни. Вся комната была освещена заревом пожара. Обрадованная его приходом, она бросилась к нему. На Габриэль лица не было, сцены, свидетельницей которых она явилась, произвели на нее ужасное впечатление.
— Ты жив! Как я боялась за тебя! Они вытаскивают из домов и уводят с собой женщин! Даже старух и маленьких девочек! Они выхватили грудного ребенка из рук матери и швырнули его на землю, словно тряпичную куклу!
И Габриэль прижала ладонь к дрожащим губам, сдерживая слезы. Гастон, не тратя времени на пустые разговоры, подал ей жилет и мундир, снятые с тела французского солдата.
— Наденьте все это! — и он бросил ей, достав из своей седельной сумки брюки, купленные для нее.
— Да поживее!
Повернувшись к ней спиной, чтобы не смущать ее, Гастон сбросил свою куртку и начал надевать второй мундир, чувствуя, что он влажный от крови. За его спиной раздался приглушенный стон. Быстро повернувшись, он увидел, что Габриэль застыла от ужаса. Оказывается, она, схватив из его рук одежду, тоже почувствовала, что она влажная, и, взглянув на свои ладони, увидела на них свежую кровь. Гастон выругался в сердцах, проклиная свое невезение. В темноте он не смог разглядеть, что оба мундира были сильно перепачканы кровью. Ему надо было привести ее в чувства, и потому он заорал на нее:
— Одевайтесь, я вам сказал! Если вы этого не сделаете, через пару минут прольется ваша кровь, а заодно и моя! Вы же видели, на что способна эта взбесившаяся солдатня! Они убивают всех на своем пути, а женщин бесчестят. Сегодня ночью в этом городе устроена настоящая кровавая баня!
Габриэль, собравшись с духом, кивнула.
— Хорошо, я надену это.
Гастон вновь повернулся к ней спиной, продолжая говорить.
— Только переодевшись в эту форму, мы сможем выбраться из передряги, сохранив свою жизнь. Трупы наших солдат они тоже протыкают штыками, чтобы не оставить случайно в живых недобитых раненых. Британским офицерам потребуется какое-то время, чтобы установить порядок и дисциплину. Ведь они тоже подвергают свои жизни опасности, толпа озверевших пьяных солдат неуправляема и способна на любые бесчинства. Вероятно, порядок удается восстановить лишь на рассвете, а до того времени офицеры будут сами охранять военнопленных, уведя их куда-нибудь в надежное месте. Думаю, что таким местом вполне может быть главная казарма, именно туда я и хочу сейчас направиться вместе с вами. Если я ошибаюсь, мы придумаем еще что-нибудь.
