Поскребышев деликатно посмотрел на часы, и Пономарев, поняв намек, вышел в соседнюю комнату.
– Израиль, так что же все-таки произошло с Саном? – прозвучал вопрос.
– Несчастный случай, дорожная авария…
– Авария? – переспросил Поскребышев и пытливо заглянул Израилю в глаза.
– Да! Была гололедица, и машина сорвалась в реку.
– Надеюсь, Потомак умеет хранить тайны… Но… остался еще ты.
Фраза Поскребышева повисла в воздухе. В голове Плакса вихрем пронеслись мысли: «Что он имеет в виду? Почему я здесь, а не у Берии? Что за всем этим стоит? Новая игра, в которой я стану разменной монетой между Особым сектором ЦК и НКВД? Что же, что?»
Лицо Поскребышева было непроницаемым.
– Да, я остался, – в ярости сказал Плакс. – Да, я здесь! Делайте со мной, что хотите! Только не трогайте жену и дочь! Вам что, мало моей крови? Да вы хуже…
– Прекрати! – хлопнул рукой по столу Поскребышев, и по его бледному лицу пошли бурые пятна. – Ты что несешь! Думаешь, я тебя вызвал полюбоваться?
В комнату заглянул встревоженный Пономарев, но, натолкнувшись на взгляд шефа, тут же ретировался. Какое-то время они с Поскребышевым избегали смотреть друг на друга. Наконец Плакс опустил глаза и с трудом выдавил из себя:
– Извини…
– За что? Я и сам хорош…
– Спасибо, что не отдали Берии.
– Жирно будет. Партией он еще не командует!
– Все равно вы очень рискуете, и я вам благодарен…
– Оставь! Не больше, чем любой из нас, – перебил его Поскребышев и затем, неожиданно улыбнувшись, заметил: – И все-таки ты счастливчик, Израиль.
– Я? – растерялся тот.
– А что, разве нет? Эта старая кляча История все-таки поплясала под твою дудку.
Очередное появление Пономарева прервало разговор. Плакс с недоумением посмотрел на него. На затылке Пономарева едва держалась лихо заломленная комсоставовская ушанка, по ковру тащились полы толстого овчинного тулупа, за плечом болтались обшитые кожей новенькие генеральские валенки.
– Чего смотришь, Израиль? Примеряй гардеробчик, и побыстрее! – распорядился Поскребышев и загадочно подмигнул.
Ничего не понимая, Плакс топтался на месте.
– Надевай, надевай! Будешь Дедом Морозом у наших партизан. Самолет уже ждет! – заторопил он.
– Самолет? Куда?! – был обескуражен Плакс.
– Полетишь в Брянск, повоюешь в отряде Седого. Будешь под носом у немцев, но зато подальше от лап Берии. Это все, что я пока могу сделать.
– Значит, не лагерь? Я не враг…
– Какой ты, к черту, враг!
– Александр… Я не знаю, как… – У расчувствовавшегося Плакса не находилось слов
– Все, все, пора! Время не ждет, Израиль! Собирайся! – Голос у Поскребышева дрогнул. Он порывисто обнял старого друга и, пряча повлажневшие глаза, вышел из комнаты.
Плакс услышал, как в соседней комнате отъехали в сторону книжные стеллажи. За ними была потайная дверь. Через нее Поскребышев вышел на лестничную клетку другого подъезда и спустился во внутренний двор, где ждала машина.
– Израиль Лазаревич, переодевайтесь быстрее, нам пора! – напомнил Пономарев и отошел от окна.
Валенки пришлись впору. Тулуп был слегка великоват, но в морозы это даже неплохо. Подпоясавшись офицерским ремнем, Плакс расправил складки и вопросительно посмотрел на помощника Поскребышева.
– Вот теперь вы настоящий партизан! – Тот остался доволен его видом. – Но все же вам кое-чего не хватает, – сказал он и передал пистолет «ТТ» с тремя запасными обоймами. Затем он вышел в прихожую и вернулся с увесистым вещевым мешок.
Выходили они через ту же потайную дверь, что и Поскребышев. Спустя час их уже встречали на подмосковном военном аэродроме. В дороге Плакс несколько раз оглядывался – энкавэдэшной «эмки» на хвосте он не заметил.
Пономарев повел его к штабному бараку. Видно было, что здесь он не в первый раз. В полумраке узкого коридора он уверенно нашел нужную дверь и потянул на себя. В просторной комнате у пышущей жаром «буржуйки» сгрудились пятеро, за их спинами, на лавках и у стен лежали огромные вещмешки и парашютные сумки.
Пономарев поздоровался и спросил:
– Где Седой?
– Тут рядом, – ответил заросший по самые глаза бородач.
Они прошли дальше и в соседней комнате нашли, кого искали. Невысокий человек что-то сосредоточенно выводил циркулем на карте. На скрип двери он поднял голову, и на Израиля взглянули по-юношески живые, с хитринкой глаза. Ему было сорок три года, добрую половину из них он провел в Средней Азии, Испании и Монголии, где выполнял особые задания.
– Юрий Федорович, знакомься, твой новый заместитель по разведке и диверсиям Илья Леонидович Дедов, – представил Плакса Пономарев.
Тот прошелся по нему внимательным взглядом, остановился на седом ежике волос и с улыбкой заметил:
– Не многовато ли седых для одной группы?
– Нормально, немцев больше запутаете, – отшутился Пономарев.
– Поживем – увидим, – ответил Седой, свернул карту и пригласил к столу. – Присаживайтесь, чаек погоняем, а заодно поближе познакомимся.
– Спасибо, не откажусь, – принял предложение Плакс, расстегнул тулуп и сел на лавку.
– Ну, вы тут пообщайтесь, а я пойду наших соколов потормошу, а то поземка поднимается, – сказал Пономарев и пошел к пилотам.
Седой щедро выложил на стол свои припасы: крупные куски сахара, плитку шоколада, галеты и банку американской тушенку – армейские острословы окрестили такие «второй фронт». Прихлебывая мелкими глотками обжигающий чай, он глуховатым голосом стал вводить Плакса в курс дела:
– Работу придется начинать на голом месте, ближайшая партизанская база расположена в трех сотнях километров на север, в Дятькове. Там до сих пор действует советская власть, фашисты обложили их со всех сторон, все деревни вокруг уничтожили, поэтому придется рассчитывать только на самих себя. После десантирования займемся оборудованием опорной базы, затем установим связь с местным населением и организуем подполье в Нововыбкове, Уноче и Клинцах. Наладим получение информации, а затем перейдем к диверсиям на железных дорогах и иных коммуникациях. В этом вопросе я рассчитываю на вашу помощь. Как сказал Пономарев, вы имеете большой опыт разведывательной работы…
– Опыт, конечно, есть, но специфический… – перебил его Плакс.
Договорить он не успел. В дверях появился запыхавшийся Пономарев:
– Ребята, поторапливайтесь! Погода портится на глазах, и летчики ничего не гарантируют!
– Все, Боря, мы заканчиваем! Зачем зря злить небесную канцелярию, – свернул разговор Седой и стал собираться.
Через пять минут, прячась от порывов пронизывающего ветра, восемь сгорбившихся фигур бежали к самолету. Экипаж находился на местах, бортстрелок нетерпеливо переминался у трапа. После короткого прощания с Пономаревым разведчики поднялись на борт. Двигатель взревел на полную мощь, и самолет легко оторвался от земли.
После набора высоты тишину в салоне нарушал лишь монотонный гул моторов. Разведчики ушли в себя, думая о том, что их ожидает в глубоком тылу врага. Прошло около получаса, внизу багровым шрамом пожарищ и артиллерийских разрывов проступила линия фронта, затем над опаленной войной землей снова сгустился ночной мрак.
О том, что они уже близки к цели, разведчики догадались по надсадному гулу двигателей. Резко сбросив высоту, самолет закружил над лесом, экипаж высматривал сигнальные огни костров. Первым три светящиеся точки, образующие треугольник, увидел бортстрелок, но командир решил еще раз удостовериться и зашел на второй круг. На земле их тоже услышали и подбросили в костры охапки сена. Пламя вспыхнуло с новой силой.
Штурман вышел из кабины и, бодро улыбнувшись, сказал:
– Все, ребята, доехали! Тут пересадка!
– А мы на посадку рассчитывали, – съязвил кто-то из разведчиков.
– Так ты и так сядешь, смотри только чтоб не на пятую точку, – отшутился летчик и распахнул люк.
Тугая струя воздуха хлестанула по лицу и заставила поежиться.
– За мной, хлопцы! – приказал Седой и шагнул в темный провал, за ним последовали остальные.
Воздушный поток швырнул Плакса вверх, дыхание перехватило, земля и небо смешались. Рука лихорадочно искала кольцо, дыхание он перевел, только когда над головой с треском раскрылся купол парашюта. Снизу быстро наплывала мрачная громада леса. Три светящиеся точки увеличивались на глазах, в пламени костров уже хорошо были видны суетящиеся людские силуэты и сани, стоявшие на краю поляны. Плакс сжался в комок, чтобы ослабить удар, потом он удачно проскользнул между ветками и с головой окунулся в глубокий сугроб. Через мгновение чьи-то крепкие руки вытащили его из-под купола парашюта и стиснули в объятиях. Бородатый здоровяк снял с плеч пудовый рюкзак и повел к саням, там уже находились Седой и еще трое разведчиков, чуть позже к ним присоединились и остальные.
Загасив костры, они отправились на базу, до нее пришлось добираться всю ночь. Здесь их ждали хорошо протопленная банька и сытный завтрак, после которого разведчики разошлись отдыхать по землянкам. Тепло, исходившее от раскаленной «буржуйки», быстро вогнало Израиля в сон.
