В своем письме ко мне молодой человек из Семипалатинского округа Жусипбек Валитов (как и Рахматуллин, он мне совершенно незнаком) пишет: «У вас в литературном творчестве нет робости, малодушия, корыстолюбия, так как вы испытали на себе все трудности революции, и написанное вами зовет человека к героизму, выдержанности. По этой причине ваше произведение производит большое впечатление на читателя…»
Другой, тоже незнакомый мне жигит под псевдонимом «Медь» из Ташкентского казахского лесного техникума пишет: «Я прочитал «Тернистый путь». Мечта моя сбылась… Сколько сведений, сколько интересных образов!.. Историю, интересную, впечатляющую историю увидел я». И прилагает свои стихи о моей книге.
Читатель Нурша Бижанов, работавший на Успенском руднике и в Экибастузе, прочитав «Тернистый путь», написал мне: «Дорогой мой, пока не дочитал вашу книгу, не смог заснуть!.. Хорошо! Очень хорошо! Что могу еще сказать! С открытым сердцем протягиваю товарищескую руку и пожимаю твою!..»
Рабочий из Риддера Касым Чинтаев, прочитав «Тернистый путь», пишет: «Я вас считаю своим настоящим другом!».
Товарищ Курман, работающий на заводе в Корсакпае, пишет: «Товарищ Сакен! Во времена «Тернистого пути» я был членом штаба восставших казахов, был всегда на коне. Вашу пьесу «Красные соколы» мы ставили для карсакпайских рабочих, ваших друзей… И просим: приезжай сам в Карсакпай и познакомься со своими друзьями!»
От имени своих товарищей по работе один из руководителей завода в Риддере Шаймерден Оспанов пишет:
«Этим письмом я напоминаю о вашем обещании написать окончание «Тернистого пути». Но окончание до сих пор не увидело света. Я прошу вас от имени рабочих исполнить свое обещание и дописать книгу. Причина: очень мало тех, кто говорил мне о революции от чистого сердца…».
Эти письма для меня гораздо значительнее и дороже оценок «знатоков» литературы.
Критиковать никому не запрещено. Но критика должна исходить из марксистских позиций, быть честной, товарищеской, а не злопыхательской. Цель критики — не в издевательских передержках и не в притягивании фольклорных сравнений с целью обратить внимание на свою персону. Критикой с коварной целью пользуются только классовые враги. Критик должен быть подобен врачу. Но если врач набросится на здорового человека о ножом, утверждая: «Ты болен», или же больному вместо лекарства даст яду, то народ знает, как отнестись к такому лекарю.
Если Турякулов подобным образом заботится о моем творческом здоровье, то пусть он поищет себе клиентуру в другом месте.
Если же Турякулов действительно озабочен судьбами наших литератур, то пусть он, прежде всего у себя под носом в Восточном издательстве в Москве, обратит внимание на книги стихов киргиза Тыныстанова и казаха Магжана (Жумабаева), в которых льются горькие слезы по былой славе алаш-орды; пусть Турякулов всерьез проанализирует двусмысленные сказки Букейханова или собственного сочинения стихи, подписанные «Дервишем».
«Трудовой народ, только твоя критика для меня ценна, — говорит Демьян Бедный. — Только ты один мой честный и беспристрастный судья!»
У меня тоже есть единственный критик, который может исправить мои ошибки, единственный исцеляющий врач — это честный, правдивый мой критический судья — рабочий класс.
Повторяя слова Маркса, скажу, что недостатки своей книги я знаю очень хорошо. Но какими бы ни были эти недостатки, книга опубликована, и если она принесет пользу читающему рабочему классу, то труд мой не пропал даром.
Журнал «Эдебиет майданы» № 7, 1929 год.
Социалистический реализм в литературе народов СССР. М., Изд-во АН СССР, 1962, стр. 310.
Отрывки из поэмы «Кызыл ат» даны в переводе М. Львова.
С. Муканов. Осу жолдарымыз. 178 б.
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. V,1954, стр. 42.
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. X, стр, 316.
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. X, стр. 316.
Галина Серебрякова. Странствия по минувшим годам. М., 1963, стр.67.
Саба — мешок из конской кожи, в котором приготовляется и держится кумыс. (Здесь и далее примечания переводчиков).
У казахов прежде фамилия и тем более отчество в обиходе уио треблялись чрезвычайно редко, имели значение только имена.
Народные игры. «Орамал тастамак»— бросание платка. Играющий держит кольцо по рту и бросает платок, кому пожелает (парень девушке и наоборот). Тот, кому брошен платок, должен взять кольцо в рот и в свою очередь бросить платок следующему избраннику.
«Бугибай»— играющие стоят вокруг, держась за руки, и поют. Двое ведующих в центре вызывают на круг парня и девушку (обычно влюбленных или «заподозренных») и предлагают им выполнять какое-либо задание, обычно остроумное, либо просто спеть, сплясать.
«Мыршим»— один из играющих прячет кольцо в рот. Ведущий наугад требует произнести слово «мыршим». Скрывающий кольцо должен произнести его без запинки и не картавя. Обманутый ведущий должен выполнять какое-нибудь задание играющих и продолжать поиски кольца.
Уыки — гнутые деревянные жерди, образующие остов юрты.
Шанырак — деревянный потолочный круг юрты.
Будьте здоровы! Мир вам! — арабское приветствие, вошедшее в казахский язык из корана.
Аксарыбас — белая желтоголовая овца, по традиции приносимая в жертву в особо важных случаях, так же, как и светлолысая овца — бозкаска.
Искаженное русское «вот тебе раз».
Медресе — мусульманская религиозная школа.
Намаздигер — время вечерней молитвы.
Муфтий — мусульманский правовед, толкователь корана, представитель высшего духовенства.
Букейханов состоял членом кадетской партии.
Ахон — духовный чин, равный хазрету. Ахон имеет ученую степень.
«Новое время»—татарская газета в Казани.
«Уш-жуз»— три сотни, здесь игра слов.
Фамилии в скобках в оригинале не указаны.
«Манап-Шамиль»— псевдоним Сакена Сейфуллина.
Сатирический намек на самоуправство комитета.
Имеются в виду все казахи без деления на классы.
Смеялись по двум причинам: ка — это зов собаки. Кроме того, русская жена Саматова назвала своего пса Мухтаркой, об этом большинство присутствующих знало.
Кара — черный; прозвище.
Толенгут— жигит из свиты высокопоставленного.
Агасултан — старший султан.
Сборник документов и материалов, Казгосиздат. Алма-Ата, 157, стр. 158–160.
«Айкап»— прогрессивный журнал, выступавшей в свое время против буржуазной газеты «Казах». Редактором его был журналист и поэт Мухаметжан Сералин.
Видимо, здесь автор имеет в виду стихотворение Султанмахмута Торайгырова «Состязание степного и городского поэтов».
Мустафа Чокаев, предатель, контрреволюционер, мнивший себя «избранником Казахского и узбекского народов», употребляет унизительную кличку «сарт» в отношении узбеков.
Кыбла — направление в сторону Мекки, куда, обычно обращают свое лицо мусульмане при молитве.
Тундик — верхнее отверстие юрты, дымоход. Здесь употреблено в смысле хозяйства — двора.
«Ак-жол» — белая дорога; здесь в значении, честный путь.
Его имя Мухаметкали. Автором допущена неточность.
По обычаю, казахи не выдают врагов в своем ауле, в своей юрте.
