Юрий Стукалин - Оскал «Тигра». Немецкие танки на Курской дуге

— Левее! Угробить нас хочешь?! — заорал я, прижимая к горлу ларингофон и с трудом подавляя желание закрыться в башне.

— Делаю, что могу, — раздался в наушниках искаженный помехами и оттого казавшийся несколько нереальным глухой голос механика-водителя Карла Ланге. Он находился всего в метре от меня, но казалось, что вещал откуда-то издалека, из-под земли.

«Тигр» остановился, крутанулся и, сминая мотки колючей проволоки, так резко рванул влево, что я чуть не расшиб голову о край люка.

— Карл, полный газ!

Ланге переключился на восьмую передачу, и мы на полной скорости проскочили вдоль края глубокого противотанкового рва, в который едва не угодили из-за плохой видимости и обстрела замаскированной русской пушки, неожиданно ударившей из редкого пролеска.

Только теперь стала понятна хитрость Иванов, рискнувших бить по нам в лоб с двухсот метров. Причинить нам вреда они не могли, да и одного нашего выстрела было бы достаточно, чтобы разметать их в клочья. Даже промахнись наводчик Томас Зигель, Ланге менее чем через пару минут раздавил бы их вместе с пушкой, смешал с землей. Их поступок походил на акт отчаяния, на истерику, но на самом деле русские парни проявили холодный расчет и изрядную долю мужества. Они выманивали нас на себя, завлекали ко рву, чтобы таким варварским способом вывести из строя один из немногих, участвовавших в бою «тигров» — настоящую стальную крепость. Еще несколько метров, и мы в азарте могли рухнуть «мордой» танка с отвесного склона. Вытянуть назад тяжелую машину без тягачей невозможно, к тому же наверняка весь экипаж при таком падении переломает кости.

Видимость была отвратительной: дым от горящих машин, выхлопные газы, клубы поднятой пыли, и земля, дождем сыплющаяся вниз после разрывов снарядов и авиабомб. На зубах хрустел песок, а едкий дым просачивался сквозь неплотно прилегающие пылезащитные очки, разъедая глаза. Дышать в этом аду было просто невозможно.

Но я не мог позволить себе удовольствия закрыть люк и не высовываться наружу. Иначе наш танк потеряет глаза, станет слепым на изрытом русскими снарядами поле. Внутри, конечно, спокойнее, можно не остерегаться шальной пули, хотя дышать там тоже хреново из-за пороховых газов, которыми баловала нас каждая отстрелянная гильза.

Благодаря своевременному маневру нам удалось избежать падения в чертову яму, но мы подставили борт артиллеристам. Мощную лобовую броню «тигра» им не пробить, а вот бок, опорные катки или траки вполне под силу. Нас разделял противотанковый ров, оставалось либо уйти из-под обстрела, либо погасить пушкарей огнем.

Пушка теперь находилась справа от нас, и открывающийся в эту сторону люк полностью закрывал мне обзор их позиции. В смотровую щель командирской башенки я с трудом различал суетившихся возле орудия красноармейцев и уже готов был отдать наводчику приказ повернуть башню, когда на месте русской пушки взрыв взметнул огромный столб земли, уничтожив ее. Кто-то выполнил эту работу за нас.

Я чуть приподнял голову из башенки, осматриваясь, но в этот момент снаряд угодил нам в лобовую броню корпуса и, сбив закрепленные там дополнительные траки, со страшным звоном отскочил в сторону. Попадание лишний раз напомнило мне, что не следует забывать об осторожности. «Тигр» тряхануло, а я с усилием подавил дурноту и невольно опустился ниже. Попади снаряд выше, смел бы командирскую башенку вместе с моей головой.

— «Тридцатьчетверки» лупят, — равнодушным тоном резюмировал всегда спокойный, как слон, Зигель. — Сейчас мы им дадим просраться.

Томас был прав — Т-34 с такого расстояния ударом в лоб «тигру» большого ущерба не нанесет, его 76-миллиметровый снаряд нам не страшен, если только не попадет в маску пушки или в сочленение корпуса с башней. Но сейчас не это меня пугало. Мы каким-то немыслимым образом выползли на минное поле, о котором никто не знал. На моих глазах подорвалось несколько гренадеров и один T-III. Ни на каких картах это поле не значилось, а, следовательно, действовать теперь надлежало весьма осторожно.

— Разве «Штуки» их не поутюжили? — послышался в наушниках расстроенный голос Хуберта Шварца, заряжающего. — Думал, их там всех в кашу перемолотило.

Действительно, такой массированной работы Люфтваффе я давненько не видел. Всего несколько часов назад, прямо перед нашим наступлением на Южном фасе Курской дуги утром 5 июля 1943 года, эскадрильи самолетов как коршуны ринулись на русские позиции. Ю-87 с ужасающим ревом проносились над нашими головами и сравнивали с землей первую линию обороны русских, расчищая нам проход для атаки. Земля сотрясалась от чудовищных взрывов, вся линия фронта в расположении советских войск покрылась всполохами огня и сокрылась в дыму.

Мы дружно аплодировали нашим воздушным асам, полагая, что все живое там превратится в пепел и нам останется только занять намеченные позиции. Но, как выяснилось, не все.

По курсу появился небольшой, покрытый низким густым кустарником овражек и, как мне казалось, там можно было, аккуратно лавируя, обойти заминированный участок. Я надеялся, что саперы, чьи бы они ни были, русские или наши, не стали тратить мины на этот и без того труднопроходимый кусок земли. Во всяком случае, «тигр» мог там проползти. Главное, чтобы сдюжил двигатель. Рядом с оврагом, понуро повесив дуло, горел T-IV, языки пламени усердно лизали его мощные бока. Экипаж, судя по всему, не успел выбраться и сгорел в танке. Мы аккуратно объехали «труп» искореженной «четверки».

— Бедолаги, — скупо проронил Зигель.

Да, парням не повезло. Еще и не начался настоящий бой, мы только выдвинулись вперед, как уже понесли первые потери. Конечно, T-IV, пусть даже модернизированный, подбить из современных орудий проще, но ребят было чертовски жаль. Я и сам когда-то командовал таким танком.

В начале атаки мы выдвинулись клином. Несколько наших «тигров» в центре, а по бокам «трешки» и наскоро модернизированные «четверки», с установленными на них длинноствольными орудиями. И, конечно, две сотни новеньких «пантер», прибывших на фронт партиями в течение последних двух дней. Именно на них, «панцеркампфваген-V», делало ставку руководство, но они подвели самым досадным образом.

Этот уникальный танк мы ждали с нетерпением. Все, что с ним было связано, держалось в секрете, в воздухе витали лишь разные слухи. Именно тут, в районе Курска, он должен был впервые проявить себя, надрать русским задницу и переломить ход событий.

Увидели мы «пантеры», только когда они маршем добрались до наших позиций. Красавец-танк, по форме немного напоминавший советский Т-34. 75-миллиметровая пушка, спереди 80-миллиметровая броня корпуса расположена под углом 55 градусов, 12-цилиндровый V-образный карбюраторный двигатель «Майбах». Мощная, элегантная машина! Рядом с ней наш широкий угловатый «тигр» внешне смотрелся, как доисторический мастодонт.

Их пришло двести штук, и мы гордились, что именно нашей гренадерской танковой дивизии «Великая Германия» выпала честь первыми использовать эти новые танки в бою. «Пантера», как и «тигр», тоже способна бить русские «тридцатьчетверки» за полторы-две тысячи метров, тогда как те могли надеяться на победу максимум с пятисот. С KB та же история. А другие, более ранние, модели советских танков вообще не представляли для нас опасности и в расчет не шли — никчемные железяки, обитые фольгой гробы для своих экипажей.

В отличие от «пантер», наши «тигры» уже были опробованы в битвах и вызывали у врага страх своим появлением. Мой бравый наводчик ефрейтор Томас Зигель отлично знал свое дело и порой, не дожидаясь в бою приказаний, сам наводил пушку на цель. Танкисту-ивану предстояло проехать километр под нашим огнем, прежде чем он сможет попытаться нанести нам хоть какой-то урон. Нас можно подбить, но для этого к нам надо еще подобраться. Пока ни у кого не получалось. Попробуй приблизиться, если с расстояния в полтора километра «тигр» изуродует любую цель, а башня танка делает полный оборот за минуту. Наводчику и надо было только нажать на педаль: носком вперед — башня направо, пяткой назад — влево. Зигель оказался настолько хорош в своем деле, что ему даже ручная доводка не требовалась.

Каждый «тигр» был не просто самоходной боевой машиной. Ремонтная служба, заправщики, а также гренадерские подразделения для подавления пехоты противника — все это ради нашей безопасности и поддержания боеспособности. «Тигр» — дорогая «игрушка» и требует особого ухода. Поговаривали, что за деньги, потраченные на его производство, можно изготовить три «Мессершмита».

С появлением «тигров» и «пантер» ситуация изменилась к лучшему. Страшные некогда «тридцатьчетверки» теперь оказались беззащитными перед нами. Но «тигров» дивизии «Великая Германия» на нашем участке фронта было всего четырнадцать штук, а потому все надежды возлагались на стальной кулак из «пантер». Так что несколько сотен таких стальных кошек — могучая сила на любом поле боя. Так мы думали…