Крадучись, «линзе» подбирались к своим жертвам, с катером управления на очень близком расстоянии в кильватере двух штурмовых лодок. По сигналу в игру вступала вся мощь «Форда-V8» – бензинового двигателя в 95 лошадиных сил, и у рулевых, находившихся теперь всего в одной или двух сотнях метров от цели, оставалось только несколько секунд на то, чтобы окончательно выправить курс своих «снарядов», переключить их на радиоуправление и успеть выброситься за борт. Спасательные жилеты должны были удерживать рулевых на поверхности до тех пор, пока их не подберет катер управления, где на коленях у каждого оператора находился ящик с рукояткой, позволявшей дистанционно выполнять следующие команды:
1. Право руля;
2. Лево руля;
3. Остановить мотор;
4. Запустить мотор;
5. Малый вперед;
6. Прибавить ход;
7. Подрыв заряда.
Команду 7 использовали только в том случае, если штурмовой катер проходил мимо цели. Аппаратура управления была примерно такая же, как на гусеничном армейском самоходном подрывном заряде «голиаф», который применялся для борьбы с приближающейся вражеской бронетехникой.
Теперь наступала завершающая стадия атаки. Оператор управления мог видеть объект нападения только как слабую тень, но в то же время ему было совершенно необходимо знать точное положение штурмового катера относительно объекта атаки. Для этого взрывающиеся катера были снабжены двумя ходовыми огнями, видимыми только с кормы: одним – зеленым, высоко на носу, и другим, красным, расположенным низко на корме. Последним действием водителя, перед тем как выпрыгнуть за борт, и было – включить эти огни. Они позволяли оператору точно направлять «снаряд» к цели. Если оба огня виделись строго один над другим, то в продолжении прямой от оператора к этим огням должна была оказаться цель; если же этого не происходило, курс корректировали по радио.
Остается описать лишь запальный механизм боевого заряда. Вокруг носовой части штурмового катера была установлена особая металлическая рама, которую удерживали от соприкосновения с планширом спиральные пружины. При нажатии на эту раму с силой не менее 80 килограммов она подрывала носовую часть катера и запускала механизм взрывателя основного заряда, находившегося в кормовой его части. После задержки от двух до семи секунд, когда катер уже успевал лечь на дно около или непосредственно под днищем цели, основной заряд взрывался, причиняя судну максимально возможные повреждения.
Но одно дело – обучаться такому способу нападения, имея целью безвредные мишени в заливе Любека, и совершенно другое – иметь противником крошечной «линзе» врага, защищенного вездесущими патрульными катерами, которые по малейшему поводу могут залить ночь светом прожекторов, осветительных снарядов и орудийного огня. В этой ситуации водители штурмовых катеров могли использовать только высокую скорость, маневренность и, не в последнюю очередь, собственную решимость. Операторы радиоуправления должны были в пылу атаки не просто сохранять хладнокровие, но расчетливо наводить на цель своих «подопечных», потом возвращаться и подбирать из воды рулевых, варившихся там под огнем противника как в дьявольском котле, потом на полной скорости вести катера на базу и стараться вернуться туда до того, как станет светло, чтобы не привлекать внимания самолетов противника.
Вот на каких идеях основывались операции штурмовых катеров «линзе», и, как мы увидим ниже, этим операциям противнику было не так легко воспрепятствовать, как действиям тихоходных и неповоротливых «негеров». И в самом деле, союзникам было суждено потерять от этого нового оружия значительное количество судов, поскольку личный состав отряда «К» был полон решимости показать себя в бою и тем самым изгладить память о предыдущем провале.
В последних числах июля флотилия 211 отряда «К», состоявшая из тридцати двух штурмовых катеров и шестнадцати катеров управления, под командой капитан-лейтенанта Бастиана, достигла побережья в районе бухты Сены, преодолев все трудности путешествия по изрытым воронками от бомб дорогам Франции. Первая атака была произведена в ночь 2 августа. Катера вышли из местечка Ульгат после наступления темноты, в то время когда вражеские бомбардировщики в небе становились редкостью. В море у курорта Ульгат были установлены минные поля, в которых был заранее протрален безопасный фарватер. Для проводки «линзе» через этот проход в нужных местах были установлены резиновые лодочки, несущие притушенные красные огни. «Линзе» прошли фарватером через минные поля и легли на курс, параллельный берегу. В отличие от предыдущей операции, когда из-за волнения на море потребовалось все внимание сосредоточить на искусстве вождения судов, на этот раз стояла благоприятная погода, временами сквозь разрывы облачного покрова проглядывала луна. Довольно скоро «линзе» достигли траверза устья реки Орн и взяли мористее,[3] чтобы избежать местных минных полей. Курс на северо-запад должен был привести их к первой из гаваней флота вторжения противника, находившейся вблизи Курселя. Временами в небе вспыхивали осветительные снаряды, но встречи с ожидавшимися в этом районе вражескими патрульными кораблями не произошло. На некотором отдалении были замечены четыре силуэта, скорее всего – патрульных миноносцев, шедшие таким большим ходом, что очень скоро скрылись из виду. Это предвещало удачу, поскольку думали, что придется прокладывать с боем путь через плотную завесу, защищающую цель их нападения.
Хотя политика всей организации «К» была направлена на введение неприятеля в заблуждение путем использования различных типов вооружения, «негеров» ни разу не использовали одновременно с «линзе». В эту ночь, однако, на катерах везли с собой некоторое количество водонепроницаемых колпаков из плексигласа, похожих на те, что устанавливались на «негерах». На каждом колпаке изнутри была намалевана человеческая голова; сброшенные на воду, они сохраняли плавучесть. Около часа ночи, когда «линзе» приблизились к силам вторжения, с них начали опускать на воду эти приманки в надежде отвлечь с их помощью патрули противника. На приближающихся «линзе» уже было слышно, хотя пока и не видно, как с некоторых патрульных судов в превентивных целях сбрасывают глубинные бомбы.
Заметив в разрывах осветительных снарядов крупный корабль, одно из звеньев «линзе» посчитало его для себя достойной целью. Атака прошла как и задумывалось, один штурмовой катер поразил цель после того, как его покинул водитель. Водителя подобрали, и звено тут же отправилось в обратный путь. В это время как раз словно ожили неприятельские прожектора и орудия. На «линзе» предполагали, что остались незамеченными, однако вскоре обнаружили настоящую погоню, осуществляющуюся неприятельскими торпедными или скоростными сторожевыми катерами. Одно звено «линзе», чья скорость оказалась недостаточной для того, чтобы уйти от преследования, резко изменило курс и сбросило на воду две дымовые шашки на поплавках. Под прикрытием дымовой завесы звено постепенно изменило курс на обратный и сумело обмануть преследователей. В конце концов, вскоре после 4 часов утра, когда уже занимался рассвет, это звено достигло Трувиля.
Остальные звенья, также проведя успешные атаки, попадали при в аналогичные ситуации. Некоторые из них, не столь удачливые, были застигнуты рассветом, и истребители-бомбардировщики противника атаковали раньше, чем катера успели вернуться на свою базу. Другие звенья, атаковавшие противника с запозданием, предпочли выбросить свои катера на занимаемый германскими войсками берег, нежели возвращаться в безжалостном дневном свете. В первой операции флотилия «К» 211 потеряла одного офицера и семь нижних чинов. Вторая операция была предпринята ночью 7 августа новыми звеньями вкупе с несколькими из тех, что уже побывали в бою, и вновь наши потери были невелики. Общий итог действий шестнадцати звеньев в двух операциях составил двенадцать потопленных судов противника, включая миноносец «Коурн», траулер «Герсей», один теплоход типа «либерти» и большой танкер. Общий тоннаж, потерянный союзниками, равнялся приблизительно 43 000 тонн. Приведем здесь выдержку из сообщения капитан-лейтенанта Бастиана, командира флотилии: «Вполне понятно, что точные данные о типах судов, пораженных экипажами „линзе“, не могли быть выяснены, поскольку поспешная подготовка личного состава почти не включала в себя тренировки по распознаванию типов кораблей. Однако наши приблизительные оценки общего количества потопленных судов, а также детали, касающиеся атакованных боевых кораблей, были подтверждены после войны самими британцами. В пользу боевого единства моряков отряда „К“ и существовавшего среди них чувства товарищества свидетельствует тот факт, что звенья „линзе“ или возвращались в полном составе, или не возвращались вовсе. Ни разу не случалось такого, чтобы командир звена вернулся на базу, не подобрав людей со своих штурмовых катеров. Бывали случаи, когда спасение оказавшихся за бортом рулевых приводило к серьезным задержкам при возвращении катеров управления, в результате чего они серьезно страдали от нападений самолетов противника. Именно в таких ситуациях мы и несли потери, поскольку во время выполнения собственно атак, когда „линзе“ управляли с чрезвычайным искусством и отвагой, потерь не случалось вовсе».
