— Что будем делать, Вер? — в отчаянии прошептала Надя.
— Бежать надо, пока не поздно, вот что, — твёрдо ответила Вера. — Опередить немцев, пока они до Светозёрска не дошли. Надо наших догнать…
— Может, попробуем от тебя? — предложила Надя. — Огородами и в лес. Только темноты дождёмся…
Вера задумалась.
Правильно, так безопаснее.
Хоть её дом и в другой, противоположной нужному им направлению стороне, но уходить лучше всего от неё. Дом на отшибе, за ним уже лес. А там, по лесу, они сделают большой круг, обойдут весь посёлок, и дальше уже прямиком…
Только действовать надо немедленно, пока ещё не поздно!
— Нечего ждать, — сказала она. — До темноты они, может, всё Дарьино оцепят. Уходить надо прямо сейчас. Так и сделаем. Чемоданы сбросим и пойдём. Пошли, а то мы здесь сейчас одни останемся.
Подруги подхватили тяжёлые чемоданы и решительно зашагали в сторону Вериного дома.
Генрих Штольц всё ещё стоял на крыльце, беседуя со своим адъютантом Петером Бруннером. Фигуры молодых женщин, удалявшихся с чемоданами в сильно поредевшей толпе, тут же привлекли его внимание.
Он торопливо договорил и отпустил Петера. Адъютант кивнул в знак того, что понял приказ, отдал честь и удалился в сопровождении нескольких солдат.
Генрих повернулся в противоположную сторону. Прикрыв глаза от солнца рукой в лайковой перчатке, он долго провожал уходящих подруг заинтересованным взглядом. Очаровательная русская пейзанка, к тому же, как выяснилось, свободно говорящая по-немецки с сильным, но прелестным акцентом, произвела на него впечатление.
Каких только сюрпризов не преподносит загадочная дикая Россия!
Служба в этом богом забытом краю вопреки его скептическим прогнозам грозила стать далеко не такой тоскливой, как ему казалось раньше. Генрих вспомнил оберстгруппенфюрера Йодля, который в последний момент вместо изначально планировавшихся фронтовых частей отправил в эти глухие места комендантскую роту. «Вы меня ещё благодарить будете, Генрих!» — сказал тогда Альфред Йодль, старый приятель отца. И усмехнулся, будто знал что-то особое. Генриха ещё неприятно поразила тогда эта нелепая усмешка.
Посмотрим, насколько прав окажется старый лис!
Когда Верин отец, молодой Никита Данилыч, строил свой дом, до деревни казалось далеко, больше двух километров, а вокруг шумел густой лес. Никита с юных лет был нрава сурового, гордого, насмешек не выносил. К тому же врачей не любил в принципе, не доверял им, считал зазнайками и самодурами.
Поэтому, когда начала у него сохнуть нога, в деревне решил не оставаться, ушёл в лес вместе с молодой женой Настей, Вериной мамой. Там, в лесу, и построились.
Лечился же Никита Данилыч в основном травами. Но и пить стал крепко в одиночку; травы не помогали, вслед за ногой скрючило и руку, что-то происходило с сосудами, бестолковые врачи так и не разобрались, что именно. А по-чёрному Никита запил, когда вдруг надломилась, скоротечно померла Настя. После чего и сам он протянул недолго, полез по-пьяни купаться и не вынырнул.
Вера к тому времени уже была подростком, тринадцатый год ей шёл; перебираться в деревню она отказалась напрочь, до крика. Упрямый нрав девчонка унаследовала от отца, который всё всегда делал по-своему, так что в конце концов плюнули на неё, пусть живёт как хочет. Так и осталась она одна на хозяйстве, только раз в три-четыре дня приходила бабка, помогала, пока жива была.
А потом уж, как замуж вышла, Миша к ней перебрался. Но к тому времени и деревня сама разрослась, придвинулась, уже и не казалось, что сильно далеко.
Дверь дома, тихо скрипнув, открылась, подруги выскользнули на крыльцо. Они полностью переоделись, напялили на себя всё неприметное, удобное для долгой ходьбы. На этот раз в руках их были только небольшие узелки с самым необходимым. Огляделись внимательно, но ничего подозрительного вокруг не заметили.
Они сбежали с крыльца, обошли дом и через огород припустили к лесу.
Перед лесом шла просёлочная дорога. Она обходила посёлок и, углубившись в бор, тянулась километров на тридцать, до самого Прудкино. Осенью, после дождей, дорога превращалась в непролазную грязь, и больше уже до следующей весны по ней никто не ездил.
По счастью, и сейчас на дороге никого не было видно, ни чужих, ни своих.
Вера и Надя внимательно огляделись, а затем бегом пересекли её.
Они с облегчением вступили на лесную опушку.
— Смотри, какие красавцы! — саркастически сказала Надя.
Вокруг росло целое семейство и вправду роскошных, будто и не настоящих, ярко-красных в белую крапинку мухоморов.
— Можно всю немецкую армию потравить, а, Надь! — недобро усмехнулась Вера.
Но Надя, прерывая её, испуганно приложила палец к губам.
Обе остановились, замерли, боясь шелохнуться.
На опушке, в нескольких метрах от них, стояли две немецкие машины — легковушка и грузовик. Рядом похаживал, покуривая сигарету, адъютант Штольца Петер Бруннер, которого они узнали по росту и птичьему профилю.
Надя посмотрела на Веру, кивнула ей, предлагая вернуться обратно. Та отрицательно покачала головой — сейчас нельзя было двигаться, можно привлечь к себе внимание.
Вера предостерегающе подняла руку. Следует подождать, машины, возможно, скоро уедут, и тогда они смогут продолжить путь.
До ближайшего дерева — раскидистого дуба, за которым можно было схорониться, оставалось ещё метра два. Вера начала медленно подбираться к нему, Надя с осторожностью следовала за ней.
Из леса тем временем показалось несколько немецких солдат. Дулами автоматов они подталкивали перед собой двух молоденьких девчонок лет шестнадцати-семнадцати.
Подруги тревожно переглянулись. Обе хорошо знали девочек, это были сёстры Семёновы, Зоя и Валя, погодки. Валя в этом году закончила школу, Зоя ещё училась. Сёстры часто заходили в Дом культуры, в библиотеку.
Петер Бруннер бросил окурок, тщательно затушил его хорошо начищенным сапогом, потом скомандовал солдатам:
— Поставьте их сюда! Вот так! Отойдите!
Девушки стояли прямо напротив него, всем своим видом напоминая провинившихся школьниц, вызванных на ковёр к директору.
Петер подошёл к ним вплотную, поочерёдно внимательно заглянул им в глаза. То, что он увидел в них, ему не понравилось. Ему показалось, что кроме явного испуга в них мелькнуло что-то ещё.
— Значит, вы решили поиграть в прятки с немецкой армией, курвы! — с возмущением заговорил он. — Решили, что всех перехитрите, да? Куда вы намерены были бежать? Отвечайте!
Девчонки явно ничего не понимали, перепуганно смотрели на него.
— Что он говорит? — тихо спросила у сестры Валя.
— Я не знаю!.. — отчаянно прошептала Зоя. — Ругается…
Петер Бруннер рассвирепел. Эти безмозглые овцы вместо того, чтобы каяться и просить пощады, болтали прямо перед его носом на непонятном русском языке!
— Вы что перешёптываетесь! — заорал он. — Думаете шутить! Тупоголовые идиотки! Я вам покажу, как шутить с немецкой армией!
Он быстро шагнул назад, одним движением выхватил из кобуры пистолет, высоко поднял его и, как учили на стрельбище, почти без паузы два раза спустил курок. Раздались сухие выстрелы. Обе девочки безмолвно повалились на землю.
Надя в ужасе отшатнулась назад, под ногой треснула ветка. Петер Бруннер тут же обернулся, увидел подруг, узнал их. Усмехнувшись, неспешным шагом направился к ним.
Они не смотрели на него, стояли, как прикованные, не в силах отвести глаз от убитых.
Вокруг голов обеих девушек по бурой опавшей листве растекались тёмные лужицы крови. Зоя ещё тряслась, подрагивала мелкой дрожью, Валя уже замерла навсегда.
— Дурной пример заразителен, — приблизившись, произнёс Петер. — Можно узнать, куда это вы собрались?
— Чего он хочет? — помертвевшими губами спросила Надя.
Она наконец оторвала взгляд от лежавших на земле девочек и поглядела в глаза убийце. Поразилась, что глаза были самые обыкновенные, карие, и смотрели на неё спокойно, слегка насмешливо.
— Спрашивает, куда мы идём, — без всякого выражения ответила Вера.
Вдруг вдалеке раздался нарастающий шум мотора. Петер Бруннер повернул голову, прислушался.
Через минуту на опушку въехала машина, та самая, которая вынырнула из тумана несколько часов назад, чёрный, блестящий «Опель-Адмирал».
Генрих Штольц был крайне доволен. Недаром ему пришла в голову идея объехать свои новые владения. Всё получилось очень кстати, как нельзя лучше.
Впрочем, в этой стороне Дарьина он оказался далеко не случайно. Он уже выяснил, где живёт заинтересовавшая его учительница немецкого, и хотел заодно взглянуть на её дом, а может, и поболтать с ней ещё немного. Он прикинул, что в любом случае это будет полезно.
