Однако такова уж особенность юных сердец: жить одними воспоминаниями они не могут. Наглядевшись на корабли, Валера лихо гонял на велосипеде, а когда выпал снег, носился на соседнем катке на коньках, ломал хоккейные клюшки и страстно играл в сборной баскетбольной команде школы, радуясь победе и глубоко переживая поражения… С горячим интересом изучал он историю и географию (хотя речь в них шла сейчас отнюдь не о морских баталиях, а о городах средневековья, о природе африканских пустынь); с неменьшим интересом все глубже познавал внук язык алгебраических формул и геометрических теорем, охотно приобщался к строгой и красивой науке черчения, вооружался батареями специальных карандашей — «конструктор», циркулями, рейсфедерами. Много доброго шума в семье вызывала Балерина подготовка к выступлениям на школьных литературных диспутах о тургеневском рассказе «Бежин луг» и тем более об индийском вожде Оцеоле — вожде семинолов — майнридовском герое борьбы против угнетателей…
А каким событием стал день, когда отец, инженер-металлург, повел Валерика на свой завод, где недавно вступил в строй новый огромный цех холодной прокатки электростали — одно из чудес современного Урала. Дух захватывает, когда вдруг открывается на берегу Верх-Исетского пруда светлая громада из стали, бетона и стекла. Глазом не охватишь! Больше километра длиной главный цех. По морским сравнениям — необъятный док в океанской гавани. А внутрь войдешь — убедишься: вместился бы сюда не один линкор и не один крейсер… Громада-цех! А механизмов — больше, чем на любом корабле: прокатные станы, травильная линия, горизонтальные, колпаковые и башенные печи (при слове «башенные» Валерий вздрогнул и особенно внимательно посмотрел на печь, которую сравнивают с орудийной башней). Бывал Валера с отцом в старых цехах — все дымило вокруг, а здесь — чистота!.. С удивлением смотрел мальчик на скромных, ничем не выделяющихся людей. Они подавали негромкие команды, и все вокруг работало, вертелось, жужжало, а у стены лежали сверкающие листы готовой трансформаторной стали… Чувство уважения переполнило сердце Валеры: управлять всем этим не легче, чем механизмами крейсера!..
Словом, любовь к морю, подогретая недавним пребыванием в Севастополе, по-прежнему занимала свое постоянное место в его душе, но не заслоняла всего многообразия той интересной жизни, которой он жил вместе со своими сверстниками.
А тут пришла зима!.. Воспоминания о море прекрасны, но как радует первый снег, как чарует живая, светлая и тихая красота молчаливого уральского леса — темно-зеленого и ослепительно-белого! Кажется, ничего нет приятнее ласкового прикосновения морских волн, но что может сравниться с ощущением счастья, легкости, почти невесомости, когда лыжи без всяких усилий с твоей стороны несут тебя между замерзшими голубыми елями, по самому чистому в мире ковру, и белоснежные хлопья бесшумно опускаются на плечи, едва касаются твоего лица… А где еще на земле так легко дышится, как в зимнем уральском лесу!..
Так шли дни за днями, и в один из дней (его с полным правом можно назвать прекрасным) Валерий ворвался ко мне в пальто и ушанке, запорошенный снегом, едва сбросил валенки у дверей и тревожно и радостно закричал:
— Письмо с моря!
Если память о море подобна приливам и отливам, то весть с далеких берегов возвестила час большого прилива.
Письмо было от Авдеева. Оно радовало и волновало.
«Деду и внуку привет с «Красного Кавказа»! Да, я только что сидел в кают-компании нашего воскресшего, молодого «Красного Кавказа» под старым гвардейским флагом. Когда катер пришвартовался к его трапу, я долго не в силах был подняться, все смотрел и смотрел на буквы на борту, никак не мог сложить их в слова: «Крас-ный Кав-каз»!.. Ступил на палубу, огляделся вокруг — сила! Конечно, орудийные башни впечатляли, но тут все другой мерой меряется. Куда ни глянешь — механизмы, аппараты… Стояли мы на палубе, вдруг высоко, над высоченными мачтами, как зашелестит, зашумит что-то, будто стая орлов взмахнула крыльями: это пришли в движение «уши» огромных антенн…
В долю секунды поразит «Красный Кавказ» врага — в воздухе, на море и на суше. А главное его дело — закрыть путь в наши воды подводным лодкам, находить их, уничтожать, заслонить от скрытного и внезапного удара наши гавани и города, военный и торговый флот… «Красный Кавказ» — не просто корабль, а Большой противолодочный корабль — врага он может настигнуть и у наших берегов, и в дальних морях, и океанах. Не плохо!..
Все это больше для внука написал. Такого он еще не видел. Чудо-корабль! Сказка, фантастика, — я на все своими глазами глядел, руками трогал.
Ну а приехали мы сюда не на экскурсию, а по делу — для нас сердечному, волнительному и притом государственному. Ветеранов «Красного Кавказа» пригласили на корабль вручать молодым матросам гвардейские ленточки к бескозыркам и почетные знаки «Гвардия».
Подробно описывать, как все это было, сейчас не стану… Надо было видеть, какими орлами выглядели наши старики-гвардейцы! Какими глазами смотрели на нас, на боевые ордена и медали молодые моряки! И вот каждому вручены почетный знак «Гвардия» и матросские ленточки с золотым отливом. И молодая гвардия корабля выстраивается под нашим старым гвардейским знаменем!..
Слезы радости застилали глаза, и в тумане казалось, что вернулась наша комсомольская морская юность, что это мы сами стоим под флагом нашего «Красного Кавказа»!
А в общем, разволновался и я, конечно, даже нога заныла. Пишу вам сразу, как добрался домой, а в открытое окно видно наше родное Черное море, как говорят, «самое синее в мире…»
Хотел уже поставить точку и вдруг подумал: черт возьми! А что, если довелось бы мне вот так же вручать и Валерию знак «Гвардия» на палубе нашего «Красного Кавказа»! Не плохо?!
А пока — приезжайте летом. Встретимся на Графской пристани…»
Эта небольшая повесть начиналась письмом из Севастополя. Пусть и завершится она письмом с Черного моря. Наверное, таким и следует быть обрамляющему мотиву повествования, главным героем которого является легендарный крейсер, обретающий бессмертие. А флаг корабля — мужество человека.
Валерий долго читал письмо Авдеева. В глазах внука переливалось море. Наверное, мы вместе видели в этот час, как прекрасный и могучий корабль под старым гвардейским флагом гордо ходит по морям и океанам и волны всех широт слагают о нем песни.
— «Красный Кавказ»?
— «Красный Кавказ»!
1973—1975 гг.
Внуку Валерию и его юным сверстникам посвящаю
Наверное, я никогда не смог бы написать эти страницы, если бы не сохранилась моя старая фронтовая записная книжка. Это потрепанный блокнот с двумя отделениями, на выцветшей обложке с трудом можно разобрать стершиеся, некогда золоченые буковки: «Делегату XIV окружной партийной конференции Ленинградского военного округа. Декабрь 1940 г.» Страницы блокнота густо исписаны химическим карандашом, местами карандашные записи обведены чернилами разных цветов (какие удавалось найти в короткие часы затишья между боями). Некоторые записи очень кратки:
«8.XI.1941 г. Алеховщина — Сарожа (под Тихвином). На «Дугласе» с ком. арм. Мерецковым и др.»
«10—11.XI. Сарожа — Бор. Подготовка наступления»…
Другие записи подробнее. А есть и совсем непонятные непосвященному:
«13.XI. В боях. «Огоньки» — Короленко»…
Эти полустершиеся строки старой фронтовой записной книжки военного комиссара 1941 года помогли вспомнить то, о чем рассказано здесь.
* * *
«Записки комиссара» были впервые напечатаны несколько лет назад в ленинградском журнале «Звезда». За эти годы я получил много писем от читателей с просьбой подробнее рассказать о событиях и людях. Приходили письма и от ветеранов-однополчан, от тихвинцев, не раз я встречался с ними. Естественно, собралось много нового интересного материала. А недавно в Ленинграде вышла большая книга «Тихвин, год 1941-й». В ней собраны воспоминания сорока участников знаменитой Тихвинской операции — маршалов, генералов, офицеров, солдат, партизан (среди них статья и автора этих строк — «Счастье первого удара»). Старые «Записки» стали основой этой документальной повести. Написать ее мне помогли волнующие страницы воспоминаний ветеранов, памятные беседы с друзьями-однополчанами. Сердечное фронтовое всем им спасибо!
Десант с командармомШел пятый месяц войны. Тяжелые бои велись на западе и севере, на юге нашей страны. Мы еще не знали о героях Брестской крепости. Севастополь и Одесса еще не названы были городами-героями, но весь мир уже видел, что в этих упорных боях Красная Армия похоронила гитлеровский «блицкриг» — болтовню о победной войне, «быстрой, как молния»… Не только города, каждая деревушка, каждая высотка на родной земле оборонялись и уничтожали врага. Но перевес сил был пока еще на стороне фашистов, взамен разбитым они посылали новые войска, танки, самолеты из всех захваченных ими европейских стран. Они рвались к Москве, к Ленинграду, вопили о своих фашистских парадах в день нашего Октября на Красной площади у Москвы-реки, на Дворцовой площади на Неве. Они напечатали даже черные пропуска со свастикой для входа на наши главные площади, готовили парадные мундиры…
