— А какая разница между вами, профессор, и этим советским, который привез вас для разговора со мной?
— Значит, убили бы? — допытывался Возняк.
— Я уже сказал, — ответил бандит.
— Скажи тогда, за что убили учительницу и ее ребенка? Она же тебя учила!
— Она тащила детей в пионеры, вот и весь сказ.
Возняк стоял несколько минут, словно не видя бандита; перед его глазами была страшная могила, а в ней — замученные, повешенные, зарубленные топорами…
— Поедемте, — едва выговорил профессор.
Они уже подъезжали к Львову, когда Возняк сказал:
— И хорошо, что я поехал с вами, и плохо. Я многое понял, и это хорошо, но не смогу заснуть, и не только этой ночью…
Весна сорок пятого обещала многое. Советские войска неудержимо приближались к Берлину. 24 апреля армии В. И. Чуйкова и М. Е. Катукова 1-го Белорусского фронта и П. С. Рыбалко и А. А. Лучинского 1-го Украинского фронта соединились в Бонсдорфе и рассекли вражескую группировку, которая обороняла столицу рейха, на две части. Свыше двухсот тысяч гитлеровских солдат и офицеров оказались отрезанными от Берлина. А на следующий день, 25 апреля, советские войска замкнули кольцо окружения западнее столицы гитлеровской Германии.
Казалось бы, бонзы третьего рейха должны были понять: оказывать сопротивление бессмысленно. Это приведет только к лишним жертвам и разрушениям. Но Гитлер объявил, что остается в Берлине, и потребовал оборонять его до последнего солдата. Пускай погибнет весь немецкий народ, твердил бесноватый фюрер, потому что он не достоин своего вождя, если не может его защитить. 23 апреля в Любеке состоялась встреча председателя шведского Красного Креста графа Ф. Бернадотта с Гиммлером, который признал, что фюрер — это «политический мертвец», и просил передать шведскому правительству свое пожелание договориться с генералом Эйзенхауэром о капитуляции гитлеровцев по всему Западному фронту. Правительства США и Англии уведомили Советское правительство о предложениях Гиммлера и своем отказе вести с ним сепаратные переговоры. 26 апреля Председатель Совета Министров СССР И. В. Сталин направил им идентичные послания:
«Получил Ваше послание от 26 апреля. Благодарю Вас за Ваше сообщение о намерении Гиммлера капитулировать на Западном фронте. Считаю Ваш предполагаемый ответ Гиммлеру в духе безоговорочной капитуляции на всех фронтах, в том числе и на советском фронте, совершенно правильным. Прошу Вас действовать в духе Вашего предложения, а мы, русские, обязуемся продолжать свои атаки против немцев».
В наступающих войсках царил подъем. Советские солдаты рвались вперед, чтобы приблизить День Победы. Даже раненые отказывались покидать передовую — каждый стремился быть там, где завершалась последняя битва войны.
Такой была обстановка на подступах к столице «тысячелетней империи» в конце апреля 1945 года.
…Гвардейцы форсированным маршем продвигались вперед. Во время короткой передышки между боями к начальнику отдела контрразведки танкового корпуса подполковнику Ченчевичу пришел солдат и рассказал, что вместе с тремя другими оуновцами он проник в ряды Красной Армии по приказу националистического подполья, которое действует в западных областях Украины. Они связные и переносят почту за границу. Все документы у старшего группы. Но пусть подполковник не сомневается: материалы обязательно попадут в руки советской контрразведки. Собственно, поэтому он и пришел…
Взревели моторы танков, то тут, то там зазвучали команды, бойцы торопились к машинам. Теперь было не до разговоров. Ченчевич отпустил солдата и, приказав чекистам установить за ним и за остальными оуновцами наблюдение, сразу же сообщил о необычном событии по инстанциям. А еще через несколько минут танковая бригада ушла в направлении Цоссена.
…Той ночью начальник отдела контрразведки армии полковник Тарасюк не мог заснуть. Из головы не выходило сообщение о четырех националистах.
Полученная информация свидетельствовала: в руки контрразведки попала нить, один конец которой идет от так называемого центрального провода ОУН, оставленного фашистами в Галиции для руководства подрывной деятельностью националистических банд. Куда же тянется другой ее конец? Это надо выяснить. «Вражеские агенты все в одной бригаде, — раздумывал Тарасюк. — Это хорошо, за ними легче следить. Но, кажется, Ченчевич собирается их задержать». Полковник заволновался: не будут ли такие меры преждевременными? А если они ни в чем не признаются?
Вспомнился один случай. Побывавший в переделках сержант рассказывал на привале солдатам-новобранцам:
— Как-то перед боем пришли к нам немецкие солдаты в плен сдаваться. Прихватили с собой эсэсовца. Майор позвал переводчика, учинил допрос, а фашист — ни слова. «Мы, — говорит, — тоже были под Москвой. Так что не радуйтесь, неизвестно, чем все кончится». Понимал небось зверюга, что за кровавые преступления на нашей земле пощады ему не будет…
Так могут повести себя и националисты — разве что кроме солдата, который пришел с повинной, — будут молчать. А тот — рядовой оуновец. На какую информацию от него можно надеяться? Нет, надо немедленно ехать к Ченчевичу…
Полковник приказал установить место пребывания танкового корпуса. Через час ему доложили, что корпус на марше. Поездку пришлось отложить до утра.
Медленно уходила ночь. Мысли об оуновцах не давали покоя. Память возвращала Виктора Владимировича в прошлое, когда ему уже доводилось иметь дело с националистами. В те предвоенные годы по заданию абвера они усилили шпионско-диверсионную деятельность против СССР.
Осенью 1940-го органы государственной безопасности перехватили эмиссара центрального провода ОУН. У него нашли указание организациям националистов, в котором, кроме всего прочего, говорилось:
«В будущей войне немцев против Советов националисты должны рассматривать немцев не только как своих освободителей, а главное, как сообщников. Поэтому от всех организаций и их членов требуется ведение активной подрывной работы еще до начала боевых действий, чтобы на деле доказать Германии, на что способны ее союзники по борьбе с большевиками».
Изуверства оуновцев по отношению к населению Советской Украины были составным элементом их «программы», заранее предусмотренной гитлеровцами. Перед нападением фашистской Германии на СССР абвер забросил диверсионные группы именно на базы националистов. В ряде сел они жестоко расправились с мирными жителями.
С началом боевых действий шайки оуновцев развернули подрывную работу в тылу Красной Армии — шпионили, проводили диверсии, пытались сорвать эвакуацию людей и материальных ценностей. Переодетые в военную форму бандиты нападали на отдельные советские части, обстреливали их с чердаков, с заранее укрепленных огневых позиций. А сколько преступлений совершили печально известные бандеровские части «Роланд» и «Нахтигаль», которые под фашистскими знаменами перешли границу СССР в составе оккупационных войск!
Из отдельных фактов вырисовывалась страшная картина: сотни, тысячи расстрелянных, повешенных, зверски замученных граждан на Львовщине, Тернопольщине, Станиславщине[13]… И это только в первые месяцы войны.
Оуновцы продолжали делать все, чтобы доказать свою преданность «новому порядку». Думалось, что после освобождения советской земли от немецко-фашистских захватчиков эти банды исчезнут, как снег по весне. Даже партнеры Гитлера по войне, почуяв неминуемый крах «тысячелетней империи», разбежались, словно крысы. Но националисты не сложили оружия. Они и дальше вершили свое черное дело.
«На что надеются оуновцы теперь, когда их хозяевам-фашистам вот-вот придет конец? — раздумывал Тарасюк той ночью. — Может, нашли нового хозяина? Во всяком случае, группа несет почту за границу. Интересно, куда, к кому именно привела бы контрразведку ниточка связи, если бы удалось за нее ухватиться?»
Полковник разыскал Ченчевича только после полудня.
— Горячие дни у нас, — поздоровавшись с Тарасюком, сказал подполковник, — а тут еще и националисты…
— Расскажите подробнее, как обнаружилась эта группа оуновцев, — попросил Виктор Владимирович Ченчевича, когда они расположились для беседы в штабной землянке.
— Тот, что пришел с повинной, сознался: осенью вместе с тремя другими националистами ему удалось проникнуть в Красную Армию через полевой военкомат. Сначала их направили в запасной полк, а уже оттуда — к нам. Дальше было так. Один из батальонов, выполняя задание комбрига, разгромил в лесу фашистский отряд, который шел на соединение с группой корпуса СС. В плен попало много вражеских солдат и офицеров. Хлопцы привели даже немецкого генерала. За успешные действия среди других солдат наградили и рядового Москву. Он получил солдатский орден Славы III степени…
