Утром 2 июля Владимирского вызвали к Ф. С. Октябрьскому для доклада по эскадре. Находясь у комфлота, он узнал о начале мощного налета на корабли и город, выбежал штаба, «эмка» понеслась к порту… Поздно. Появившиеся со стороны берега вражеские бомбардировщики, сбросили на стоящие у причалов корабли полутонные бомбы. Были потоплены «Ташкент» и «Бдительный», тонул объятый пламенем транспорт «Украина». Налет мог повториться, и Владимирский, подняв флаг на «Сообразительном», вывел корабли в море. Курс - на Поти.
Владимирский был всегда крайне строг к себе. В его записях в те дни можно прочесть: «Своей ошибкой считаю оставление кораблей у своих причалов после разведки накануне (то есть появления вражеского самолета над Новороссийском. - С. З ). «Бдительный» вполне мог быть переставлен куда угодно, даже отправлен в Туапсе до дня буксировки «Ташкента»… Несколько позже он запишет еще жестче: «Обвиняю себя в том, что не настоял на выходе («Ташкента». - С. З .) 01.07 хотя бы под буксиром, это спасло бы и «Бдительный». [56]
Все, что делалось в течение более чем полугода до оставления Севастополя, диктовалось нуждами обороны города, Крымского фронта. После войны подсчитают: за 250 дней героической обороны Севастополя корабли эскадры приходили в его бухты 207 раз, из них крейсера и линкор - 43, доставили 90 250 бойцов и командиров, 21 тысячу тонн грузов, вывезли на Кавказ 29 845 раненых и 15 тысяч севастопольцев, около 8 тысяч тонн ценных грузов и оборудования. Подсчитают и число стрельб артиллерии кораблей по врагу и сколько тысяч снарядов было выпущено.
Теперь, в начале июля 1942 года, у эскадры новые задачи. Гибель «Ташкента» и «Бдительного» в Новороссийске - тяжкий урок. Ведь пополнить эскадру кораблями невозможно, хотя в порты Кавказа прибуксированы недостроенный крейсер и эсминец. Судоремонтные цехи и мастерские с трудом справлялись с устранением боевых повреждений на кораблях. На Владимирском с августа вновь ответственность за все крупные корабли флота - ОЛС, переформированный в бригаду крейсеров, директивой наркома ВМФ включен в эскадру. Командующий эскадрой сам занялся организацией противовоздушной обороны Поти, порта, в котором в основном стояли его корабли. Как всегда, он искал нестандартные решения.
Владимирский пришел к выводу, что необходимо лишить противника возможности бомбить прицельно стоящие у причалов корабли. Штаб эскадры спешно разработал план постановки дымзавес, которые скроют от наблюдения с воздуха порт и корабли. План утвердили командир Потийской ВМБ генерал М. Ф. Куманин и Л. А. Владимирский и сразу же ввели его в действие. До первого массированного налета вражеской авиации на Поти Владимирский успел провести тренировку по маскировке порта дымами. И когда 16 июля около тридцати гитлеровских бомбардировщиков появились над Поти, пелена дыма скрыла корабли. От налета пострадал только ветеран флота крейсер «Коминтерн», спущенный на воду еще в 1905 году, и стоящий в ремонте эсминец. [57]Безуспешными были и последующие налеты врага. Эскадра корабли сохранила. Систему задымления по примеру Поти ввели и в других базах флота, хотя против маскировки дымзавесами вначале было и руководство ПВО флота, и базы, и сам генерал Куманин. Они доказывали, что дымзавесы снизят эффективность огня зенитной артиллерии. Вспоминая, как добивался своего, как преодолевал сопротивление, инертность, Владимирский писал: «Это был не единственный случай, когда приходилось делать по-своему…»
Вместе с тем черноморец контр-адмирал И. В. Нестеров, некоторые другие офицеры - ветераны войны говорили Л. А. Владимирском как о «слишком мягком» человеке, «слишком интеллигентном». Не раз его упрекал в «мягкотелости» комфлота, случалось - член Военного совета, утверждение, наверное, могли бы оспорить многие. Н. Г. Кузнецов вспоминает: «Владимирский был прямым и честным. Всегда открыто высказывал свои взгляды, смело брал на себя ответственность… Мягкий и добрый, он в то же время был неуклонно требователен». Служившие с Л. А. Владимирским на Черном море и Балтике, в управлениях ВМФ те, что ходили с ним в боевые походы и многомесячные экспедиционные плавания в мирные дни, вспоминали о неизменной выдержке и вежливости адмирала в самых разных ситуациях, обращении на «вы» со всеми, начиная матроса. Никогда не позволял он себе повысить голос на подчиненного или угрозы в чей-нибудь адрес. Был уверен, что все это не умаляет ни требовательности, ни дисциплины. Говорил: «Прежде всего следует считать своих подчиненных не хуже, чем ты сам». Он никогда не жалел времени и сил на разъяснение того, что нужно сделать, на подробный и спокойный анализ ошибок, без которых, увы, не обойтись. Правда, упрекали его и в разведении «школярства». Но Владимирский не сомневался, что если подчиненные хорошо поймут боевую задачу, то и потребовать с них легче, и дело идет лучше… [58]
В конце июля 1942 года немцы прорвали оборону Южного фронта, взяли Майкоп и рвались дальше на восток, к Каспийскому морю. Их 17-я армия пыталась сломить сопротивление наших войск и от Майкопа и Краснодара, преодолев западные отроги Кавказского хребта, выйти к Новороссийску и Туапсе. К середине августа, однако, противник был остановлен на перевалах. Не удалось ему прорваться и к Поти. Тогда враг вновь начал наступление на Новороссийск. 31 августа он захватил Анапу и тем самым отрезал части Керченской ВМБ, обороняющей Таманский полуостров. Они эвакуировались на кораблях флота, после того как две дивизии противника форсировали Керченский пролив. К концу сентября линия фронта у Новороссийска в основном стабилизировалась. Но противник не оставлял надежды на прорыв через хребты Кавказа. Его дивизии перешли в наступление на туапсинском направлении. Части Черноморской группы войск - армейские и морская пехота - сражались героически. Два месяца продолжались упорные бои. Были дни, когда гитлеровцам оставалось до Туапсе не более 30 километров. Лучших из лучших отдала эскадра во вновь сформированный 145-й полк морской пехоты, тот самый, что штурмом взял важную высоту, преградив врагу путь к побережью. Лишь к середине декабря угроза Туапсе была ликвидирована.
Немалый вклад в срыв планов врага внесла в те месяцы эскадра Владимирского. В первой половине августа крейсер «Красный Крым» и эсминец «Незаможник» вывезли из Новороссийска более 10 тысяч человек - тут были и части, отводимые на переформирование, и гражданское население. Позже в дело вступила и корабельная артиллерия. 4 сентября 1942 года в журнале боевых действий вражеской группы армий «А», в которую входила 17-я армия, появилась запись: «Противник вел концентрированный огонь тяжелой артиллерией с военных кораблей и причинил нашим частям большие потери». И все же еще большее значение, чем поддержка огнем, в те дни имела доставка войск на кораблях [59] эскадры. Единственная дорога вдоль черноморского побережья, петляющая по ущельям, с крутыми спусками и подъемами, имела малую пропускную способность и ничуть не походила на прекрасное приморское шоссе наших дней. Переброска войск и грузов по ней к линии фронта занимала много времени, требовала значительного числа автомашин и, наконец, не могла быть должным образом защищена от налетов авиации. Владимирский приводит такие данные: «В период с июля по декабрь 1942 года корабли эскадры перевезли свыше 45 000 бойцов из Поти и Батуми в Туапсе и другие пункты Северного Кавказа. А во время наиболее напряженных боев на туапсинском направлении, когда нависла угроза прорыва противником нашего фронта, корабли эскадры за два дня - 21 и 22 октября перебросили из Поти в Туапсе три стрелковые бригады (до 10 000 человек), причем крейсер «Красный Кавказ» в один из рейсов принял борт 4700 бойцов. Доставленные войска создали перелом ходе борьбы. Противнику не удалось прорваться к Туапсе и выйти к Черному морю. Это имело громадное значение для обороны Кавказа». Будет справедливо сказать, что именно тесное и умело организованное взаимодействие Черноморской группы войск и Черноморского флота позволило остановить продвижение врага, отстоять последние базы флота - Геленджик, Туапсе и Поти, снять угрозу прорыва к Батуми.
Во второй половине 1942 года, в битве за Кавказ, Владимирский в первую очередь был занят обеспечением нужд Черноморской группы войск, которой командовал генерал Петров. Но его корабли выходили и на вражеские коммуникации и совершали набеги на порты Крыма. Этого требовали и директивы Закавказского фронта и наркома ВМФ, полученные штабом флота в конце сентября. Владимирский понимал риск подобных операций - прикрытия с воздуха корабли у берегов противника по-прежнему не имели. В темное же время суток возрастала опасность атак немецких и итальянских торпедных катеров. [60]
Генерал армии П. И. Батов в своих мемуарах вспоминал что в войну существовало емкое и точное определение - «командир переднего края». Вот и Владимирский безусловно был таким. После войны он подсчитал и записал в дневник, что лично участвовал в двадцати боевых и четырех обеспечивающих операциях. Будь такая возможность, он, надо полагать, участвовал бы в каждой операции кораблей эскадры. Неудивительно, что в начале октября 1942 года он решил сам пойти в набег для артиллерийского обстрела порта Ялты и поиска конвоев противника у берегов Крыма. Командующий эскадрой принял такое решение еще и потому, что помнил, как в начале августа был торпедирован крейсер «Молотов».
