План операции начал нарушаться по срокам.
К наступлению темноты 17 июля части 8-й гвардейской армии закрепились на правом берегу реки Северный Донец.
В первом эшелоне шел 29-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-лейтенанта Якова Степановича Фоканова. Его дивизии вклинились в оборону противника на полосе протяженностью в 15 километров, протаранив ее в глубину на 3–5 километров.
82-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Ивана Алексеевича Макаренко овладела восточной окраиной большого поселка Каменка, южной окраиной села Шевченко, северной окраиной Сухой Каменки.
74-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Василия Павловича Соколова, действуя плечом к плечу с 82-й гвардейской стрелковой дивизией, продвинулась к северной окраине Сухой Каменки и охватила северную окраину населенного пункта Тихоцкое.
27-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Виктора Сергеевича Глебова овладела высотой с отметкой 199,4 и населенным пунктом Студенок.
Корпусу генерала Фоканова противостояла 333-я пехотная дивизия противника. Под ударами гвардейцев она оставила первые линии траншей и с большими потерями откатилась от берега реки на вторые позиции. Укрепления из железобетона, гофрированного железа, бронеколпаки дали ей возможность устоять против нашего удара на второй позиции, потому что этот удар не был достаточно поддержан нашей артиллерией.
33-й стрелковый корпус генерала Алексея Ивановича Семенова, развернув 230, 50 и 243-ю стрелковые дивизии, к концу дня овладел поселком Банновское и лесом южнее поселка, поселком Пришиб и, переправившись частью сил через Северный Донец, завязал бои за Сидорово.
Наши армейские танковые части и части 1-го гвардейского механизированного корпуса в бой введены не были. Они запоздали с переправой, рубеж ввода их в бой не был захвачен войсками первого эшелона армии.
Надвинулась короткая июльская ночь. Тревожная ночь. Местами еще не утихли бои. Начали ночную обработку позиций противника наши ночные бомбардировщики. Штабы корпусов и дивизий готовились к новому бою на рассвете.
Для меня лично это были трудные часы. Первое наступление нашей армии после сталинградских боев. Ни одна из поставленных задач не решена. Конечно, ставить задачи, расчерчивая карту стрелами, легче, чем вести бой, да еще к тому же с сильным и опытным противником.
Было над чем задуматься. Что случилось? Почему к середине дня наши атаки повсеместно захлебнулись, несмотря на то, что враг нес больше потери?
Из допроса пленных начинала слегка приоткрываться загадка столь сильного и активного сопротивления врага.
Пленные немецкие офицеры на допросах показывали, что им было известно о готовящемся наступлении нашего фронта примерно с 12 июля, то есть за пять дней до его начала. Известны были приблизительно и направления ударов прорыва.
Внезапности не получилось, хотя, казалось, были соблюдены все меры предосторожности. Работа наземной агентуры, авиаразведка, аэрофотосъемка, радиоперехват… Век техники.
Противник создал на участках прорыва глубокоэшелонированную оборону. Подбросил новые части. Наутро, как стало ясно из показаний немецких офицеров, нас ожидали крупные силы противника. К частям, расположенным на нашем участке фронта, подходили на подмогу соединения двух танковых дивизий—17-й и СС «Викинг».
Этой же ночью нам передали через командование фронта, что гитлеровское наступление на Курской дуге потерпело полный провал, что наступление войск Западного, Брянского и Центрального фронтов успешно развивается, что наши войска взломали оборону противника, что в прорыв вводятся значительные силы. Враг, отчаянно обороняясь, начал отступление…
Получить полную информацию о битве на Курской дуге было трудно. В те дни мы не могли получить и достоверного представления о масштабах выигранного нами сражения. Теперь, зная весь ход операций наших фронтов в июле месяце сорок третьего года, после оборонительных сражений на Курской дуге, можно сказать с уверенностью: в ожидании удара на нашем участке фронта, командующий группой армий «Юг» Манштейн не мог перебросить на Курское направление и под Харьков резервы из Донбаса.
Нашим наступлением в Донбассе мы ослабляли немецкий фронт под Курском и под Харьковом. Стало быть, уже одно то, что противник из-за удара на нашем участке фронта вынужден был распылять свои силы, оправдывало наши действия. Вместе с тем, когда фронт в одном месте тронулся и враг понес значительное поражение от наших соседей, надо было наступать, чтобы лишить его возможности маневрировать войсками.
Мы досадовали, что не удается расширить наступление в то время, как самый факт наступления нашего Юго-Западного фронта и захват нами оперативной инициативы у противника были уже немалым успехом в стратегическом замысле огромного масштаба.
Ночью я принял решение с утра 18 июля ввести в бой второй эшелон армии: 28-й гвардейский стрелковый корпус, его 79-ю и 88-ю дивизии и танковую группу М. Г. Вайнруба в составе двух танковых и самоходно-артиллерийского полков. Танки и самоходные орудия группы М. Г. Вайнруба были переправлены на правый берег Северного Донца.
Всю ночь напряженно работали переправы. Надо было пропустить не только войска, но и перевезти массу грузов, артиллерию, танки, боеприпасы, кухни. Но и ночью не прекращались удары авиации противника по переправам. Фашистские летчики освещали переправы световыми бомбами. По этой активности можно было судить не только о том, что противник встревожен нашим наступлением, но и о том, что на нашем участке фронта наращиваются авиационные силы противника.
К рассвету начали поступать в штаб армии сообщения авиаразведки о движении гитлеровских войск к нашему участку фронта. По дорогам двигались немецкие танки, артиллерия, самоходные орудия. Наши самолеты, вылетавшие на бомбежку этих движущихся колонн, встречали мощное воздушное прикрытие. Эти данные авиаразведки совпадали с показаниями пленных немецких офицеров. Мы установили, что командующий группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн перебросил 24-й танковый корпус из-под Харькова и ввел в бой против нашей армии 17-ю танковую дивизию. Вслед за 24-м танковым корпусом из Белгорода и Харькова перебрасывалась в Донбасс срочным порядком 3-я танковая дивизия 2-го танкового корпуса СС со средствами усиления.
В районе Макеевки на защиту Донбасса от ударов Южного фронта немецким командованием были также сосредоточены танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Райх» и «Мертвая голова», переброшенные из района Белгород — Харьков.
В разные времена по-разному человек воспринимает те или иные известия. Прямо скажу, когда меня ознакомили с донесениями наших летчиков о широком передвижении немецких войск, о подходе к противнику на помощь крупных резервов, мне стало не по себе. Наши силы в наступлении таяли, противостоящие нам на правом берегу Северного Донца силы противника возрастали. Мы отчетливо осознавали, что такое дивизии 24-го танкового корпуса, какой они обладают маневренностью, как значительна их огневая мощь.
Становилось очевидным, что мы втягиваемся в ожесточенные и затяжные бои, что Гитлер идет на все, лишь бы удержать Донбасс. Он держался из последних сил за донецкий коксующийся уголек.
Тяжелое впечатление от донесений наших летчиков проходило по мере того, как мы расчерчивали карту соответственно их донесениям.
Спасая Донбасс, Гитлер и Манштейн оголяли свой фронт под Харьковом, там, где на них надвигались силы наших фронтов: Воронежского и резервного Степного.
Гитлер и Манштейн недооценили возможности наших войск после тяжких оборонительных боев на Курской дуге перейти в широкое, обеспеченное всеми средствами наступление.
В те часы, когда против армии Юго-Западного фронта появились немецкие танковые дивизии, переброшенные из-под Харькова, мы понимали, что это облегчит наступление Воронежского и Степного фронтов — Н, Ф. Ватутина и И. С. Конева. Об этом мне говорил Маршал Советского Союза А. М. Василевский.
Наступление войск Н. Ф. Ватутина и И. С. Конева задержалось. Оно началось лишь 3 августа, когда удары Юго-Западного фронта уже начали ослабевать, когда мы убедились, что развить наступление нашему фронту не удастся.
Для нас наступление Воронежского и Степного фронтов как бы затянулось, но для немцев оно началось в какой-то мере внезапно. Они еще не успели вновь укрепить ослабленный фронт. Уже развернулось наше наступление под Харьковом, когда немецкое командование в спешном порядке вынуждено было перебрасывать из Донбасса на белгородско-харьковское направление (переброска шла с 3 по 9 августа) пять танковых дивизий — 3-ю и 7-ю, дивизии СС «Викинг», «Райх», «Мертвая голова» и управления 24-го и 47-го танковых корпусов.
Да, нам предстоял трудный день, занимался он в тревоге. Сталинградцам предстояло новое и трудное испытание: опять неравные бои.
