— … Мы-то издали смотрели на Бендеры, и то ужаснулись утром 20 июня, когда весь город был охвачен пламенем, — заговорила, стоявшая рядом с ними женщина. — Взрывы, сплошная канонада, над городом клубы дыма… Что за звери?!..
— Звери? Не-е-ет… Это фашисты! Они за нами, как за зверями в лесу, охотились… Везде на крышах снайперы. Соседка подошла к окну, приоткрыла штору и пулю получила. А ведь у нее еще в апреле муж погиб, трое ребятишек остались… Трое сирот! Как-то небольшое затишье было, выглянул через окно во двор. Вижу — перебегают двое мужчин, один из них совсем старик, и мальчик лет двенадцати. И тут на них ОПОНовец выбегает. Дает очередь. Старик, как стебель подкошенный, упал. Другой мужик успел за угол дома убежать, а мальчик…, - у говорившего дернулся кадык, — … Он, наверное, растерялся — побежал назад. Так тот его вдогонку очередью уложил, подошел и добил его, раненого… Фашисты они!
Михайлов с Будуновым стояли шокированные услышанным рассказом, молчали.
— Мы два дня в ванной просидели. Девчушки напуганы. Как взрыв — они в рев!
— А родители-то их где?
— Воюют. Дочка тогда до дома дойти так и не смогла, дозвонилась до нас только ночью из крепости. Там госпиталь развернули, а она у нас врач. В нем осталась. Раненных очень много. Звонила нам часто, пока эти гады узел связи из пушек не расстреляли… И Алешка — зять наш, тоже воюет. Он на дежурство ушел — в милиции работает — в тот вечер и началось все. Видели его, когда наши уже в город ворвались. Заскочил домой с солдатом, попросил собрать ему чего-нибудь съестного для гвардейцев. Все эти дни он с ними узел связи оборонял. Спросил, где Аленка, поцеловал дочек, сказал, чтоб мы уходили из города… А уж после того, как в соседний дом попала ракета — много там погибло! — дом-то рухнул…, мы наспех собрались, упаковали вот эти сумки, как могли…, взяли документы, фотографии да то, что за всю жизнь скопили, какие-то несколько тысяч, да золотые сережки, колечки — и, как затихло немного, к мосту — в Тирасполь. Сколько убитых лежало на улицах города! Город весь в руинах, не знаю — остался ли хоть один дом в центре целым? А сколько сгоревших, подбитых танков и бронемашин бросили кишинёвские вояки — ни в каком кино не увидишь столько лежащей на улицах города мертвой, искореженной техники — это ж какие бои были?! Только стихло, как люди из города сплошным потоком ринулись к мосту. Но мало этим зверюгам врезали! Они лишь затаились. Мы только подошли к мосту, как вновь загрохотало, зажужжали пули. Страшно было! Люди бежали по мосту под огнем… Чуть что — падали наземь, я хватаю Наташку — три годика ей, — закрываю собой. Если меня, думаю, подстрелят, так хоть ребенок цел останется… А Ольга, жена, хватает в охапку старшую Светку, та от страха криком кричит, я ей — цыц, голову прижми!.. На мосту одна женщина — до сих пор передо мной ее глаза, полные ужаса, — напротив, бежала нам навстречу, в эту кровавую бойню… Не забуду, как срывающимся голосом она кричала: «Боже, у меня там дети!!!» В общем, не знаю как, чудом уцелели, кое-как добежали до Паркан. Там стало полегче, нас уже автобусы ждали…
— Куда же вы теперь?
— К сватам поедем — родителям нашего Алешки, под Воронежем живут…, - сказала молчавшая до этого женщина, — Сколько мы у них пробудем? Если б знали, что этот кошмар кончится через месяц-два, можно было бы и здесь как-то прожить да вернуться вскорости… Но мне кажется, все это затянется надолго. Не знаю, что будет?
— Югославия тут будет — вот что! — воскликнул мужчина, резко вскинув голову. — Дай Бог, чтоб я ошибся, но мира здесь долго не будет, это уж точно.
* * *
Вадим с Борисом долго молчали — не могли прийти в себя… Видели, что в таком же подавленном состоянии находились и другие казаки группы. Это ж, сколько крови, сколько людского горя!
Услышанные рассказы — много и у каждого свой — огнем прошли через их сердца. Души терзаемые гневом, жаждали мести — святой и справедливой!
Привести себя в порядок и скорее в путь! Пока главная задача группы — доехать скорей и без «приключений»!
Меры предосторожности в пути казаки соблюдали неукоснительно. На то были причины.
У каждого из группы среди вещей и личных документов, «на всякий случай», лежали другие, «липовые», но безупречные документы: командировочные удостоверения, доверенности, договора, требования, накладные… Согласно им, из разных городов Иркутской области и Красноярска в Тирасполь ехали незнакомые люди: два «фирмача» для закупки на «КВИНТе» крупной партии коньяка, заводской снабженец для «выбивания» недопоставленных электромоторов, группа наладчиков промышленно-технологического оборудования для исполнения договорных обязательств, коммерческий директор предприятия с предложением о поставке продуктов лесохимии…
Еще в Москве, взяв билеты на скорый поезд, идущий через всю Украину, группа разделилась, рассредоточилась по вагону. Знали, что молдово-румынские спецслужбы выслеживают группы добровольцев, направляющиеся на помощь Приднестровью. Слышали, что были и неоднократные стычки с украинскими националистами.
«Сквознячок» украинской «самостийности» казаки почувствовали именно по дороге в Одессу. Иногда слышали, как в разговорах пассажиров проскальзывало пренебрежительное отношение к людям других национальностей, ну а «москали» — «кацапы», «русяки» — «лапти» среди остальных здесь были вне всякой конкуренции! Послушать их, так оказывается, что только русские виноваты во всех бедах «неньки-Украины»…
В вагоне подгруппы не общались между собой, но держали друг друга в поле зрения. Так же вели себя и в Одессе.
* * *
Прибыли на автовокзал. Взяли билеты на автобус.
Ехать, в общем-то, недолго — часа полтора. Глядя в окна, казакам даже не верилось, что где-то рядом идет война. Все в зелени, чистенькие и аккуратные села, благоухающие сады, уходящие в даль ровные полосы виноградников, по полям ходят тракторы… Яркое солнце, голубое небо, тишина…
И вдруг идиллия закончилась. Автобус подъехал к мосту через какую-то речушку, приняв вправо, въехал на большую площадку, наскоро выложенную аэродромными плитами, и остановился рядом с бронетранспортером, на борту которого красовался «намалеванный» украинский флажок… Дорога впереди уложена бетонными блоками так, чтобы проезжавший автомобиль мог двигаться «змейкой», не набирая большой скорости. Недалеко стоял строительный вагончик с развевающимся над крышей «жевто-блакитным прапором», рядом с мостом — какое-то бетонно-блочное укрепление… Пограничный блок-пост! На площадках по обе стороны дороги стоят грузовые и легковые машины, солдаты с нарукавными повязками под цвет украинского флага тщательно проверяют груз, багаж пассажиров, документы…
В автобус зашли двое военных, стали выборочно проверять документы и багаж у пассажиров.
— С какой целью пересекаете границу? — спросил украинский пограничник, листая паспорт Лекарева.
— В командировку еду…, - вальяжно ответил Славка, быстро войдя в образ «крутого фирмача».
— Ваше командировочное удостоверение, пожалуйста, — потребовал военный. Не найдя в поданных документах ничего предосудительного и, взглянув на солидную кожаную папку, которую Славка убирал в дорожную сумку, козырнул.
Сидя на заднем сиденье, Влад с Вадимом, не подавая вида, внимательно за всем наблюдали. Вот второй военный подошел к Саше Ивашко, открыл его паспорт…
— Почему через границу валюту провозите?
— Валюту?.. — переспросил изумленный Ивашко.
«Погранец» вынул и показал Саше три бумажки украинских купонов, лежавших в паспорте.
— Да разве ж это — валюта? — «ляпнул» языком Ивашко, и тут же, поняв, что в данной ситуации он «дурь сморозил», уже иным тоном «подыграл»: — Ведь на это даже кило сала не купишь!.. Да куда я их дену? Мне все равно дня через два обратно ехать…
Пограничник отстал от Ивашко, тут же подошел к Смолину, потребовать открыть сумку для досмотра. На дне сумки увидел камуфляж.
— А это что? — пристально глядя хитрыми глазами, спросил пограничник.
— Как чё? Не видишь — спецовка… На работу купил. А чё такого?.. Нельзя чего ли? — играя «простачка», «расчёкался» Влад, — На заводе я в чём буду?
…И снова дорога. Снова мирные поля, села. Снова навстречу попадаются автобусы под белыми флагами…
* * *
Впереди показался город. Тирасполь! Доехали!
На въезде в город дорога вновь перегорожена «змейкой». Но всех казаков группы поразили, написанные на бетонных блоках большими белыми буквами, слова: «ПМР-оплот интернационализма»!
Через открытые окна, проезжающего по Тирасполю автобуса, во всей красе был виден очень уютный, в неге лежащий под лучами южного солнца город, утопающий в зелени садов и скверов, благоухающий нежным ароматом ярко цветущих клумб и газонов. Райское, просто благодатное место. Но… Взгляд часто натыкался на идущих по улице людей, затянутых ремнями в «камуфляж» и «песчанку», на вооруженные патрули в черных беретах, на красно-зеленые флаги с черными лентами — в Приднестровье траур…
