— Ты слышал, Курт?
Вебер слышал эти слова, но на вопрос Харкуса не ответил.
Харкус приказал ехать дальше. Древс включил мотор, сделал поворот и выскочил на прямую. Водитель и на этот раз удивил Харкуса. Казалось, он опять уловил настроение командира. За несколько секунд шофер развил именно ту скорость, которая нужна была Харкусу, чтобы хоть немного отвлечься от нелегких дум.
* * *
Криста Фридрихе, заперев дверь библиотеки, медленно вышла из клуба. Вечер, как обычно бывает в дни демонстрации фильма, оказался спокойным, тем более что заседание клубного совета не состоялось. Только майор Герхард заходил выпить чашку кофе. Бросив фуражку на стол, он сказал:
— Опять что-то случилось в полку. Харкус оставил первый дивизион на полигоне.
Криста медленно шла по городку: спешить было некуда, никто ее не ждал. Иногда вечером, придя домой, она подходила к темному окну и с грустью смотрела на домики, где жили семьи офицеров. В такие минуты она чувствовала себя особенно одинокой.
Криста вспоминала свой первый приезд в Еснак, счастливо начавшуюся семейную жизнь, так внезапно прерванную смертью Хорста. С того времени вся ее жизнь остановилась, замерла на долгое время. Криста боялась одиночества, поэтому оставалась по вечерам в библиотеке, проводила литературные вечера, читательские конференции. Но иногда она все же подходила к окну, и тогда окружающее живо напоминало ей о прошлом. Одиночество угнетало Кристу. Не помогали ни книги, ни пластинки. В такие часы она вспоминала Дрезден и начинала сомневаться в том, что ее решение вернуться в Еснак было правильным, хотя городок, его деревянные домики с зелеными ставнями и палисадниками нравились ей. Маленький поселок и казармы артиллерийского полка, затерянные в лесу, о существовании которых миллионы жителей республики вряд ли что знали, накрепко запали в ее сердце. Еснак многое значил для Кристы Фридрихе. Он не был похож ни на какой другой населенный пункт республики, и Кристе казалось, что нигде люди так не боролись против возможной войны, как в Еснаке. Жители здесь были свидетелями службы солдат, слышали эхо артиллерийских разрывов, доносящееся с полигона, и ружейный огонь со стрельбища.
Во многих домах еще горел свет. Фрау Хаген высунулась из окна и спросила:
— Вы случайно не из казармы идете?
— Да, оттуда, — ответила Криста.
— Что-нибудь слышали о первом дивизионе?
— Говорят, что майор Харкус оставил его на полигоне.
— Харкус? Это еще кто такой?
— Новый командир полка.
— Так, так. Хорошенький сюрприз ко дню моего рождения! Неплохо же он начинает, этот Харкус.
Фрау Хаген захлопнула окно и рывком сдвинула гардины. Через минуту Криста услышала чьи-то торопливые шаги. Это фрау Хаген пробежала в соседний дом. Началась изустная передача новостей. Рано утром все жены, которые тщетно прождали своих мужей, узнают, что виновником задержки первого дивизиона на полигоне явился майор Харкус.
«Как он изменился!» — подумала Криста о Харкусе. Он и раньше всегда был замкнутым. Но таким решительным и уверенным, как вчера, она его не помнила. Правда, она заметила, что в его глазах сверкнула радость.
У общежития холостяков она свернула в березовую аллею, которая вела к ее дому. И здесь окна многих домов были освещены. Темным был только дом, в котором жила Криста. Капитан Мюллер, ее сосед, уже год как учился в Советском Союзе, а его жена с детьми уехала к своим родителям.
Криста отперла дверь на веранду.
— Фрау Фридрихе! — окликнула ее Ильзе Вебер. — У меня для вас посылка.
Криста подошла к низенькому заборчику.
— Осторожно! — Фрау Вебер наклонилась к Кристе. — Из Дрездена.
— Наверное, от брата. Спасибо, фрау Вебер.
Брат писал Кристе редко, однако ее не беспокоило это.
В письмах брат упрекал ее за то, что она уехала в Еснак, и пытался уговорить ее вернуться в Дрезден.
Дома Криста тотчас же вскрыла посылку. Сверху лежало письмо, и она отложила его в сторону. Под газетой, на которую она не обратила внимания, лежали эластичный темно-красный пуловер с высоким воротником и медная пластинка с изображением Брюлевской террасы, какой она была до войны.
Долго сидела Криста у раскрытого окна, вспоминала Дрезден, и ей казалось, что она чувствует даже запах Эльбы, слышит плеск волн об опоры Димитровбрюке. Ей казалось, что она медленно идет по ступенькам к Фюрстенцугу или городской церкви, к картинной галерее или во дворец Цвингер…
Вдруг она услышала автоматную стрельбу, и это вернуло ее к действительности. Еснак! Несколько улиц с деревянными домиками, высокая стена, за которой виднелись солдатские казармы, а за ними — сосновый лес.
Криста взяла в руки письмо. Оно не было похоже на прежние письма Клауса. Он ни в чем не упрекал сестру и очень мало писал о городе. Он просто приглашал ее в гости и сообщал, что только из-за нее отложил одно торжество на конец месяца, а конкретно — на двадцать четвертое октября. Большой праздник, на котором она во что бы то ни стало должна присутствовать.
«Что за праздник? Может, женится?» — подумала Криста.
«Посылаю тебе небольшую посылочку, — писал брат в письме. — Это от моей премии».
«Что за премия?» — Криста перевернула письмо. Вторая страница оказалась чистой. Тут взгляд ее остановился на газете, которую она положила на кресло. Страница из «Нойес Дойчланд». Несколько строчек подчеркнуто карандашом. Криста прочла: «Коллективу архитекторов за выдающиеся заслуги в градостроительстве и за современное оформление центра Дрездена». Далее следовало несколько фамилий, среди которых упоминалась и фамилия брата. Криста развернула газету. Чуть ниже жирным шрифтом было набрано: «Национальная премия второй степени». Газета была от седьмого октября. Криста не верила своим глазам. Клаус — лауреат Национальной премии! Сбылась его мечта — восстановить Дрезден. Красавец Дрезден будет жить!
На это письмо Криста ответила сразу. Она обещала брату приехать к нему двадцать четвертого октября, но думала не столько о празднике и премии и даже не о брате, сколько о самом Дрездене, о городе, которым она не уставала любоваться в любое время суток и года. У нее вдруг мелькнула мысль: как это она могла уехать из этого города? С тех пор как Криста покинула его, прошло два года. Она снова подошла к окну. Радость за Дрезден и восхищение им обернулись упреком против Еснака и всех знакомых Кристы, которые жили здесь: супружеской четы Веберов, Герхарда, Хагена и даже Харкуса, который после окончания академии мог бы, без сомнения, получить назначение в другое место. Но он почему-то все же вернулся в Еснак.
А вот вернется ли она? Этого Криста и сама не знала.
* * *
Капитан Келлер намного обогнал дивизион и установил связь со всеми батареями. Почти час они ехали в противогазах. Скорость движения несколько уменьшилась. На окраине Цебелина капитан вышел из машины, приказав водителю поставить ее на обочину. Машина Пельцера ехала следом за ним. Она тоже остановилась, подполковник подошел к командиру дивизиона.
Капитан оглянулся и стянул маску с головы.
— Теперь можно и закурить, — сказал он и предложил Пельцеру сигареты.
Подполковник взял сигарету, хотя предпочитал более дорогие и крепкие.
— Здесь мы их и подождем, — объяснил Келлер, сделав несколько затяжек. — Через Цебелин пройдут все батареи, правда, в различное время. Таких пунктов на маршруте несколько, и мы осуществляем постоянный контроль за темпом марша.
— Чья это идея?
— Харкуса. Он и сам может в любой момент появиться здесь.
— А какова цель учения?
— Перепроверка дивизиона на марше в составе мотострелкового батальона в условиях применения противником оружия массового поражения. Завтра к восьми ноль-ноль дивизион должен войти в район, где ему будет поставлена новая задача.
— Новая задача? Это называется…
— Я лично полагаю, что завтра утром нас ждет сюрприз.
Подполковник выплюнул крошки табака, затянулся и закашлялся.
Келлер давно взял себя в руки. Спокойствие ему было необходимо для того, чтобы продумать задачу, поставленную Харкусом, принять решение и отдать дивизиону необходимые распоряжения. На разочарование и гнев некоторых офицеров, личные планы которых рушились, он, как и Харкус, не обращал никакого внимания. Он и сам договорился со знакомыми провести вечер в Позелове, но это никого не касалось. Он понимал, что, как кадровый офицер, должен больше думать о части и меньше о себе.
И все же капитан Келлер боялся, что дивизион может не справиться с предстоящей задачей и это снизит отличный результат стрельбы. Он хорошо знал сильные и слабые стороны своего дивизиона, но не мог забыть озабоченного выражения лица Харкуса.
Из-за облаков показалась луна, и ее белый, неживой свет залил все вокруг. На дороге валялись ветки, сосновые шишки мешались у Келлера под ногами. Десять лет назад он жил в деревне и мог бы остаться там навсегда. В его деревеньке было тогда всего двенадцать домов. Сегодня это уже приличный поселок. Но Келлер пошел в армию, где познакомился с грохотом орудий, с рокотом гусеничных тягачей, тащивших гаубицы. Любопытство и жажда знаний влекли его вперед.
