Мы виноваты перед каждым ребенком, которого не могла спасти вся мощь государства. Виноваты уже одним тем, что с такой легкостью уступили государственной машине, силовикам и политикам всю власть над собственной судьбой. И не заметили, как вместо гражданского общества в стране стало строиться общество в гражданском. А человек остался беззащитным. Перед любой бедой. И особенно – перед террором.
Государство, политики и силовики не умеют просить прощения. И не чувствуют вины. Или почти не чувствуют, судя по тому, что лишь министр внутренних дел Северной Осетии подал в отставку. Но сегодня не хочется о них. Сегодня вспомним о тех, кому нужна наша помощь.
Поддержим хоть чем-то каждого, кого опалила беда. И помолчим о детях, которых не спасли. Простите нас.
В. Яков.
Консул /200//4/09/06 16:47 /
ЗАХВАТА ЗАЛОЖНИКОВ В ЧЕРМЕНЕ НЕ БЫЛО
В электронных средствах массовой информации 4 сентября появились сообщения, что в Чермене осетинами были захвачены заложники-ингуши. В 18.00 4 сентября я позвонил по мобильному телефону офицеру милиции, несущему службу на черменском посту на границе Северной Осетии и Ингушетии.
– Алан, правда ли, что осетины в Чермене захватили в заложники ингушей?
– Нет, это неправда. Я несу здесь службу, и если бы подобное произошло, мы первыми об этом узнали и обязаны были бы принять соответствующие меры по освобождению людей. Но у нас все нормально.
Думаю, кто-то сознательно распространяет провокационные слухи.
МЫ ПОТЕРЯЛИ ПОЛТОРА ДНЯ
Руслан Аушев – о том, что произошло с нами на его глазах :В день гибели заложников в Осетии устарели все новости, которые были до 13.05. Бессмысленными, из другой жизни, которую уже не прожить, оказались День города, ЦИК, победа 'Терека', какие-то депутаты.Рядом с этими детьми ничего не могло сохраниться в памяти.
Кроме, пожалуй, поступка одного человека – Аушева Руслана
Султановича. Он один пошел в еще живую школу. Он вывел группу женщин и детей.
Пятнадцать грудных детей.
Именно Аушева вызвал штаб по спасению заложников, когда дело коснулось жизни и смерти.
– Меня хорошо слышно? Правда ли, что примерно в 17 часов могли состояться переговоры? Правда ли, что вы даже привезли террористам послание от Масхадова с требованием освободить детей?
– По часам было примерно так. Днем – все нормально. Послали людей забрать – там лежал 21 человек убитых. По телефону с ними
(террористами. – Ред.) разговаривал Гуцериев. Все, договорились, что подъедет машина с пятью врачами. И в это время там, внутри, произошел какой-то взрыв. Женщина, которая первая выскочила, сказала: 'Кто-то зацепил за какую-то ерунду – то ли провод, то ли не знаю что, кто-то из боевиков зацепил… В общем, произошел взрыв'.
Мы начали выяснять, что происходит.
И тут пошла стрельба. И уже – непрерывный процесс:
– Стрельба внутри школы?
– Нет, там взрыв произошел – и дети рванули: Я, когда до этого зашел туда, видел: полный зал, забитый детьми, женщинами: И как взрыв произошел – они рванули на выход. И потом уже вся каша пошла.
Мы просили остановить стрельбу. Звонили. Они говорят: 'Мы остановили стрельбу, это вы стреляете'. А мы по своим каналам даем команду: 'Никакой стрельбы, прекратить огонь!'. Но там еще оказалась
'третья сила' дурацкая, я не знаю, как они там оказались, сейчас выясняем. Какое-то 'народное ополчение' с автоматами, которые решили освободить заложников сами. И они стреляли по этой школе!
То есть получается: официальные не стреляли, захватчики не стреляют. Мы кричим друг другу: 'Кто стреляет?': А эти, из школы, говорят: 'Ну всё, значит, надо взрывать'. И начали: Они решили, что это штурм! И – пошло: Тогда только команду о штурме и отдали…
– А как могло по-другому развиваться, по вашему плану?
– Мы ждали, что приедет Аслаханов. Я хотел с Аслахановым зайти к ним туда. Было заявление Масхадова.
– Масхадов вам передал свое заявление?
– Нет, мы вытащили из интернета. Очень хорошее заявление: что
'мы с детьми не воюем', пятое-десятое, чеченские бойцы воюют за независимость, а не с детьми и женщинами.
Я, когда прочел это заявление, хотел показать им. Когда я с ними разговаривал, говорю: 'С кем переговоры?'. Они говорят: 'С
Масхадовым'. Я и хотел показать им: вот Масхадов заявляет. Что дальше? Освобождайте!
Пока Аслаханов летел, я нашел в Лондоне Закаева и говорю:
'Ахмед, если ты хочешь еще иметь какое-то лицо – помогайте освобождать людей. Согласен?' – 'Согласен'. – 'Тогда принимайте решение политическое'.
Они приняли решение, и вышел с заявлением Масхадов. Это заявление я и хотел отдать этим захватчикам.
Но когда Аслаханов приехал, уже все закончилось. (По сведениям редакции, Аслаханов сначала вылетел в Москву, а затем уже в Беслан.)
Замысел был такой. Они дали письмо к президенту Путину.
– Они вам передали письмо, да, Руслан Султанович?
– Да, мне лично.
– А в письме – основное требование?
– Ну, как всегда: тот же Буденновск. Вывести войска, контроль стран СНГ за ситуацией в Чечне: И мы им говорим, чтобы смягчить ситуацию: 'Ваше письмо будет передано президенту Российской
Федерации'. Надо было как-то развязать узел. Самое главное, вот я здесь скажу честно, – мы хотели детей спасти. Остальное – 'дома разберемся'.
– Ну естественно.
– И они даже просили, они дали свой телефон в школе, чтобы хоть какой-то федеральный министр позвонил, чтобы он там поболтал с ними.
И с этой бестолковой стрельбой неизвестных гражданских, все сорвалось.
В общем, штурм не готовился. Это все вранье, все, что говорят: штурм готовили: Никто к штурму не готовился. Я там был, штурм не готовился. Уже когда пошла эта х:ня, пришлось действовать военным.
Они мне по телефону кричат: 'Нас штурмуют!'. Мы говорим: 'Вас не штурмуют! 'Альфа' вот стоит, все стоят'. Мы говорим: 'Вас не штурмуют, успокойтесь там'. Они говорят: 'По нам стреляют, нас штурмуют! Мы взрываем!'.
– Вы по своей инициативе приехали?
– От штаба была просьба, и я полетел туда.
– А почему не пошли Зязиков, Дзасохов, которых они просили?..
– Задай этот вопрос им лично. Единственное, что я знаю, что мы потеряли около полутора суток, пока там решили, кто пойдет. Вот то, что я тебе могу сказать честно, по-офицерски. Значит, у них было, я так понял, трое суток. Такая задача у них поставлена была: если через трое суток вопрос решается – или туда, или сюда. А мы потеряли около полутора суток на то, чтобы выяснить, кто пойдет.
– Они с вами в масках разговаривали?
– Нет. И они все на русском разговаривали. По телефону – на русском, в школе – на русском. Я говорю: 'Давайте на вайнахском'.
Они отвечают: 'Нет, говорите на русском'.
– А почему, как вы думаете, двое суток нам говорили, что там заложников – человек двести-триста?
– Но ты же сам знаешь, всегда цифры эти в политической ситуации задействованы. Я, когда зашел в зал спортивный, чтобы их как-то успокоить, сказал: 'Вы меня узнаёте?'. Они сказали: 'Да'. Я говорю: 'Я попробую что-то сделать'. И вот так все рвануло.
– Руслан, и все же спасибо огромное. Великая благодарность.
Все-таки 26 человек Аушев спас.
– Дима, не 26 человек, суть не в этом. Самое главное – грудные дети: пятнадцать грудных детей! Они вырастут и будут знать, что дружба между вайнахами и осетинами должна быть вечно. Вот это напиши обязательно.
– Обязательно.
P.S. Этот вопрос я ему не задал: – За что заплатили замученные эти дети?
Записал Дмитрий МУРАТОВ, (по телефону)
ЛОЖЬ ПРОВОЦИРОВАЛА АГРЕССИЮ ТЕРРОРИСТОВ
Впервые город был оцеплен по всем правилам чрезвычайного положения только на следующий день после штурма
О том, что в школе N1 г. Беслана захвачены 1200 заложников, власти знали с самого начала. Вечером 3 сентября, уже после основного штурма, об этом проговорился советник президента России
Асламбек Аслаханов. На площадке возле городского Дворца культуры он пытался говорить правду, но чаще уходил от ответа, например, когда звучали страшные вопросы о том, сколько же погибло заложников. Но когда его спросили, почему он не приехал на переговоры с террористами сразу же, по их первому требованию, Аслаханов сказал:
'Я им позвонил и спросил: а о чем мне с ними вообще говорить, чего они хотят, есть ли у нас повод для разговора? Они мне ответили:
'Повод – 1200 человек заложников, среди которых большинство – дети'.
Мы не сразу осознали смысл сказанных Аслахановым слов – никак не верилось, что штурм состоялся и уже ничего нельзя изменить.
Пытались считать, сколько же выжило и сколько погибло людей. Только потом освобожденные заложники расскажут, как бесились и 'зверели'
(по выражению одной из спасенных старшеклассниц) боевики, когда по новостям передавали цифру '354'. Девочка сказала, что после этой упорной и крайне опасной (потому что эта ложь провоцировала агрессию террористов) информации детям перестали давать воду из-под крана.
