– Откуда вы знаете? – спросил я.
– Я их знаю всех по прошлому году. Там, наверху, все знают друг друга.
Кельнер принес кофе. Я заказал еще большую стопку вишневки. Мне нужно было выпить чего-нибудь. И вдруг все стало как-то сразу очень простым. Рядом сидели люди и ехали в санаторий, некоторые даже во второй раз, и эта поездка была для них, по-видимому, всего лишь прогулкой. Было просто глупо так сильно тревожиться. Пат вернется так же, как возвращались все эти люди. Я не думал о том, что они едут туда вторично… Мне было достаточно знать, что оттуда можно вернуться и прожить еще целый год. А за год может случиться многое. Наше прошлое научило нас не заглядывать далеко вперед.
Мы приехали перед вечером. Солнце заливало золотистым светом заснеженные поля, а прояснившееся небо было таким голубым, каким мы его уже давно не видели. На вокзале собралось множество людей. Встречающие и прибывшие обменивались приветствиями. Хельгу Гутман встретили хохочущая блондинка и двое мужчин в светлых брюках «гольф». Хельга была очень возбуждена, словно вернулась в родной дом после долгого отсутствия.
– До свидания, наверху увидимся! – крикнула она нам и села со своими друзьями в сани.
Все быстро разошлись, и через несколько минут мы остались на перроне одни. К нам подошел носильщик.
– Какой отель? – спросил он.
– Санаторий «Лесной покой», – ответил я.
Он кивнул и подозвал кучера. Оба уложили багаж в голубые пароконные сани. Головы белых лошадей были украшены султанами из пестрых перьев, пар из ноздрей окутывал их морды перламутровым облаком.
Мы уселись.
– Поедете наверх по канатной дороге или на санях? – спросил кучер.
– А долго ехать на санях?
– Полчаса.
– Тогда на санях.
Кучер щелкнул языком, и мы тронулись. За деревней дорога спиралью поднималась вверх. Санаторий находился на возвышенности над деревней. Это было длинное белое здание с высокими окнами, выходившими на балконы. Флаг на крыше корпуса колыхался на слабом ветру. Я полагал, что увижу нечто вроде больницы. Но санаторий походил скорее на отель, по крайней мере в нижнем этаже. В холле пылал камин. На нескольких столиках стояла чайная посуда.
Мы зашли в контору. Служитель внес наш багаж, и какая-то пожилая дама сказала нам, что для Пат приготовлена комната 79. Я спросил, можно ли будет и мне получить комнату на несколько дней. Она покачала головой:
– Не в санатории. Но вы сможете поселиться во флигеле.
– Где он?
– Тут же, рядом.
– Хорошо, – сказал я, – тогда отведите мне там комнату и скажите, чтобы туда отнесли мой багаж.
Бесшумный лифт поднял нас на третий этаж. Здесь все гораздо больше напоминало больницу. Правда, очень комфортабельную, но все же больницу. Белые коридоры, белые двери, блеск чистоты, стекла и никеля. Нас встретила старшая сестра.
– Фрейлейн Хольман?
– Да, – сказала Пат, – комната 79, не так ли?
Старшая сестра кивнула, прошла вперед и открыла дверь.
– Вот ваша комната.
Это была светлая, средних размеров комната. В широком окне сияло заходящее солнце. На столе стояла ваза с желтыми и красными астрами, а за окном лежал искристый снег, в который деревня укуталась, как в большое мягкое одеяло.
– Нравится тебе? – спросил я Пат.
Она посмотрела на меня и ответила не сразу.
– Да, – сказала она затем.
Коридорный внес чемоданы.
– Когда мне надо показаться врачу? – спросила Пат сестру.
– Завтра утром. А сегодня вам лучше лечь пораньше, чтобы хорошенько отдохнуть.
Пат сняла пальто и положила его на белую кровать, над которой висел чистый температурный лист.
– В этой комнате есть телефон? – спросил я.
– Есть розетка, – сказала сестра. – Можно поставить аппарат.
– Я должна еще что-нибудь сделать? – спросила Пат.
Сестра покачала головой:
– Сегодня нет. Режим вам будет назначен только завтра. К врачу пойдете в десять утра. Я зайду за вами.
– Благодарю вас, сестра, – сказала Пат.
Сестра ушла. Коридорный все еще ждал в дверях. В комнате вдруг стало очень тихо. Пат смотрела в окно на закат. Ее темный силуэт вырисовывался на фоне сверкающего неба.
– Ты устала? – спросил я.
Она обернулась:
– Нет.
– У тебя утомленный вид, – сказал я.
– Я по-другому устала, Робби. Впрочем, для этого у меня еще есть время.
– Хочешь переодеться? – спросил я. – А то, может, спустимся на часок? Думаю, нам лучше сперва сойти вниз.
– Да, – сказала она, – так будет лучше.
Мы спустились в бесшумном лифте и сели за один из столиков в холле. Вскоре подошла Хельга Гутман со своими друзьями. Они подсели к нам. Хельга была возбуждена и не в меру весела, но я был доволен, что она с нами и что у Пат уже есть несколько новых знакомых. Труднее всего здесь было прожить первый день.
XXIIЧерез неделю я поехал обратно и прямо с вокзала отправился в мастерскую. Был вечер. Все еще лил дождь, и мне казалось, что со времени нашего отъезда прошел целый год.
В конторе я застал Кестера и Ленца.
– Ты пришел как раз вовремя, – сказал Готтфрид.
– А что случилось? – спросил я.
– Пусть сперва присядет, – сказал Кестер.
Я сел.
– Как здоровье Пат? – спросил Отто.
– Хорошо. Насколько это вообще возможно. Но скажите мне, что тут произошло?
Речь шла о машине, которую мы увезли после аварии на шоссе. Мы ее отремонтировали и сдали две недели назад. Вчера Кестер пошел за деньгами. Выяснилось, что человек, которому принадлежала машина, только что обанкротился и автомобиль пущен с молотка вместе с остальным имуществом.
– Так это ведь не страшно, – сказал я. – Будем иметь дело со страховой компанией.
– И мы так думали, – сухо заметил Ленц. – Но машина не застрахована.
– Черт возьми! Это правда, Отто?
Кестер кивнул:
– Только сегодня выяснил.
– А мы-то нянчились с этим типом, как сестры милосердия, да еще ввязались в драку из-за его колымаги, – проворчал Ленц. – А четыре тысячи марок улыбнулись!
– Кто же мог знать! – сказал я.
Ленц расхохотался:
– Очень уж все это глупо!
– Что же теперь делать, Отто? – спросил я.
– Я заявил претензию распорядителю аукциона. Но боюсь, что из этого ничего не выйдет.
– Придется нам прикрыть лавочку. Вот что из этого выйдет, – сказал Ленц. – Финансовое управление и без того имеет на нас зуб из-за налогов.
– Возможно, – согласился Кестер.
Ленц встал.
– Спокойствие и выдержка в трудных ситуациях – вот что украшает солдата. – Он подошел к шкафу и достал коньяк.
– С таким коньяком можно вести себя даже геройски, – сказал я. – Если не ошибаюсь, это у нас последняя хорошая бутылка.
– Героизм, мой мальчик, нужен для тяжелых времен, – поучительно заметил Ленц. – Но мы живем в эпоху отчаяния. Тут приличествует только чувство юмора. – Он выпил свою рюмку. – Вот, а теперь я сяду на нашего старого Росинанта и попробую наездить немного мелочи.
Он прошел по темному двору, сел в такси и уехал. Кестер и я посидели еще немного вдвоем.
– Неудача, Отто, – сказал я. – Что-то в последнее время у нас чертовски много неудач.
– Я приучил себя думать не больше, чем это строго необходимо, – ответил Кестер. – Этого вполне достаточно. Как там в горах?
– Если бы не туберкулез, там был бы сущий рай. Снег и солнце.
Он поднял голову:
– Снег и солнце. Звучит довольно неправдоподобно, верно?
– Да. Очень даже неправдоподобно. Там, наверху, все неправдоподобно.
Он посмотрел на меня:
– Что ты делаешь сегодня вечером?
Я пожал плечами:
– Надо сперва отнести домой чемодан.
– Мне надо уйти на час. Придешь потом в бар?
– Приду, конечно, – сказал я. – А что мне еще делать?
Я съездил на вокзал за чемоданом и привез его домой. Я постарался проникнуть в квартиру без всякого шума – не хотелось ни с кем разговаривать. Мне удалось пробраться к себе, не попавшись на глаза фрау Залевски. Немного посидел в комнате. На столе лежали письма и газеты. В конвертах были одни только проспекты. Да и от кого мне было ждать писем? «А вот теперь Пат будет мне писать», – подумал я.
Вскоре я встал, умылся и переоделся. Чемодан я не распаковал – хотелось, чтобы было чем заняться, когда вернусь. Я не зашел в комнату Пат, хотя знал, что там никто не живет. Тихо прошмыгнув по коридору, я очутился на улице и только тогда вздохнул свободно.
Я пошел в кафе «Интернациональ», чтобы поесть. У входа меня встретил кельнер Алоис. Он поклонился мне:
– Что, опять вспомнили нас?
– Да, – ответил я. – В конце концов люди всегда возвращаются обратно.
Роза и остальные девицы сидели вокруг большого стола. Собрались почти все: был перерыв между первым и вторым патрульным обходом.
– Мой Бог, Роберт! – сказала Роза. – Вот редкий гость!
– Только не расспрашивай меня, – ответил я. – Главное, что я опять здесь.
– То есть как? Ты собираешься приходить сюда часто?
