В другое время подобное расположение огневых позиций артиллерии сочли бы по меньшей мере легкомысленным. Но мы знали, что противник берег каждый выстрел на самый крайний случай.
20 минут нашего пребывания на наблюдательном пункте пролетели незаметно, и мы услышали знакомые волнующие команды. В 7 часов 50 минут по телефонным линиям с командного пункта командарма, растекаясь по черным змейкам проводов, понеслось: «Оперативно! Сверить часы!» Потом после небольших пауз одна за другой над притихшей степью прозвучали команды: «Натянуть шнуры!» и, наконец, «Огонь!» Ровно в 8 часов 5 минут залп тысяч орудий разорвал тишину морозного утра. В 65-й армии много потрудились, чтобы добиться одновременного открытия огня всей артиллерии, и это вполне удалось. Артиллерия заработала необыкновенно дружно. 55 минут без малейшего перерыва, то немного утихая, то вновь усиливаясь, бушевал ураган артиллерийско-минометного огня. В расположении противника творилось что-то невообразимое. Такого не наблюдалось и 19 ноября. На этот раз мы имели артиллерии куда больше, да и огонь ее был организован лучше.
Орудийные расчеты работали с огромным напряжением. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как артиллеристы сбрасывали мешавшие им полушубки и шинели. Наши командиры, находившиеся в это время на огневых позициях, рассказывали, что, несмотря на мороз, батарейцам было в прямом смысле жарко.
Наша артиллерия действовала наверняка. Такого мощного артиллерийского удара ранее не приходилось наблюдать. Н. Н. Воронов, которому довелось побывать на многих фронтах и быть участником не одной артиллерийской подготовки, сказал:
— Никогда еще не видел такой мощности и организованности огня!
А наши солдаты восклицали:
— Вот это сила!
И действительно, после первого же налета вся система обороны противника была подавлена. На всем десятикилометровом фронте в нашу сторону дали свои залпы не более двух-трех батарей и несколько минометов врага. Но после второго нашего налета и они замолчали.
Несмотря на то, что до конца нашей артиллерийской подготовки оставалось еще около четверти часа, многим, в том числе и тем, кто находился с нами на наблюдательном пункте, казалось, что ее пора кончать, что артиллерия уже сделала свое дело. Все с волнением и нетерпением ждали атаки.
Но вот начался последний артудар, показавшийся нам еще более мощным, чем первый. В расположении противника в полном смысле этого слова бушевало море разрывов. Вместе с густыми клубами и столбами дыма в воздух взлетели фонтаны земли, бревна от развороченных блиндажей и землянок. К концу канонады слух уже улавливал рокот моторов и лязг гусениц. Это наши танки с выжидательных позиций выдвигались на исходное положение для атаки.
Наконец, взлетели сигнальные ракеты, «катюши» произвели последний сокрушительный залп перед атакой, и небо прочертили огненные хвосты реактивных мин. Вслед за этим из первой траншеи быстро выскочили наши пехотинцы. Почти одновременно над грохотавшей степью понеслось мощное раскатистое «ура», а стена нашего артиллерийского огня переместилась с переднего края на 200 метров дальше в глубину немецкой обороны.
Огневой вал артиллерии как бы звал за собой пехотинцев и танкистов. И действительно, тут же вперед устремилась волна танков, обгоняя цепи стрелков и прикрывая их своими стальными телами. Наша авиация группами по 9—12 самолетов начала обрабатывать с воздуха штабы, аэродромы и скопления войск противника внутри кольца, сбрасывая на их головы бомбовые грузы. Со всех сторон на врага сыпались мощные удары.
Наступление развивалось как нельзя лучше. Наша артиллерия в первый день наступления выпустила по врагу около 350 тысяч снарядов и мин. Ее огнем было уничтожено более 100 орудий и минометов, 200 пулеметов и разрушено около 300 дзотов и блиндажей. Все, кто следовал за наступавшими войсками, видели, как велики были потери противника. На направлении главного удара 65-й армии местность сплошь была усеяна вражескими трупами.
В проведенных двадцатидневных боях по уничтожению окруженной группировки врага немалая роль принадлежала нашей артиллерии, наносившей противнику наибольшие потери. Известно, что к 30 января из всей вражеской 330-тысячной сталинградской группировки остался единственный очаг сопротивления в северной части Сталинграда. Плененный 31 января 1943 года фельдмаршал Паулюс отказался дать распоряжение о капитуляции недобитым остаткам своих войск, Свой отказ Паулюс мотивировал тем, что, являясь военнопленным, он уже не может отдавать никаких приказов своим войскам.
Тогда командующий фронтом К. К. Рокоссовский отдал приказ с утра 1 февраля приступить к ликвидации врага, занимавшего северную часть города.
Главный удар снова наносили войска прославленной 65-й армии, которой к этому времени было придано большое количество артиллерии. На шестикилометровом фронте ее средняя плотность составила более 170 орудий и минометов на один километр фронта, а на участке 27-й гвардейской дивизии она была доведена до небывалых размеров — 338 орудий и минометов на 1 километр фронта.
Перед последним штурмом артиллерии было приказано произвести пятнадцатиминутный огневой налет. Такой силы огня никому из нас не доводилось видеть раньше.
В тот незабываемый день К. К. Рокоссовский, Н. Н. Воронов и я за 15–20 минут до начала артподготовки прибыли на наблюдательный пункт к генералу П. И. Батову. Кругом все было необычно. Почти все наблюдательные пункты расположились у железнодорожной насыпи, удаленной от северной части города на один-два километра.
Мы поднялись на насыпь, и перед нами открылась совершенно необычная картина. Даже бывалым людям не часто доводилось видеть такое. На нас в упор смотрел разрушенный, превращенный в руины город. В домах зияли проломы, как глазницы на черепе.
Прямо перед нашими пунктами раскинулось большое белое плато, густо усеянное темными пятнами. Это — окопы, в которых стояли наготове минометы и орудия. Тут все до отказа было забито артиллерией. Немало ее находилось и по другую сторону насыпи, за нами, на закрытых огневых позициях.
Ровно в 8 часов 30 минут заговорили тысячи наших орудий, минометов и «катюш». Воздух наполнился треском выстрелов, которым, как эхо, вторили звуки разрывов в расположении противника. Земля дрожала под ногами, как при землетрясении. Наблюдать за полем боя в бинокль невозможно было: все плясало перед глазами. Пришлось без помощи приборов обозревать местность, на которой все бушевало и кипело, как в доменной печи.
15 минут длился огневой налет. И враг не выдержал. Как только утихла огненная буря, по балкам и кустарникам нескончаемым потоком потекли к нам вереницы немецких солдат и офицеров с поднятыми руками. Остатки вражеских войск сдавались в плен. И все они в один голос признавали, что их «взяла артиллерия». Первый же допрошенный пленный, еще не оправившийся от потрясения, сказал, что во время огневого налета «целые батальоны опускались на колени и молились богу, прося о спасении от огня русской артиллерии».
А в это время наша славная пехота, не обращая внимания на встречные потоки пленных, устремилась к городу для полной ликвидации некоторых уцелевших и все еще пытавшихся сопротивляться отдельных вражеских подразделений. Этот налет оказался заключительным аккордом артиллерии в Сталинградской эпопее.
Артиллеристы Донского фронта выполнили свои боевые задачи в легендарной Сталинградской битве. В памяти народа навсегда сохранится историческая дата 2 февраля 1943 года. В этот день полностью прекратила свое существование 330-тысячная группировка вражеских войск, по которой в Германии был объявлен трехдневный траур. Мы же воздали хвалу великолепному и испытанному в бою советскому оружию и беззаветной доблести и отваге, героизму и мужеству советских солдат, сержантов и командиров.
С 10 января по 2 февраля 1943 года артиллерия Донского фронта израсходовала 1,6 миллиона снарядов и мин. Огнем артиллерии было уничтожено и подавлено 565 артиллерийских и минометных батарей, 1106 отдельных орудий и минометов, 2922 станковых и ручных пулеметов; уничтожено и подбито 187 танков и 835 автомашин, разрушено около 3 тысяч оборонительных сооружений и наблюдательных пунктов.
Вражеская авиация потеряла 740 самолетов, из них 273 было сбито зенитной артиллерией.
Таковы итоги. Они весьма красноречивы и знаменательны. Важно и то, что приобретен был богатый опыт, и мы его использовали в последующих боях по освобождению нашей Родины от немецко-фашистских оккупантов.
В битве на Курской дуге летом 1943 года участвовали уже более совершенные советские образцы артиллерийского вооружения, новые формирования — артиллерийские бригады, дивизии и корпуса, позволявшие сосредоточивать на важнейших направлениях крупные артиллерийские соединения и применять их массированно. Такая организация артиллерии отвечала требованиям возросших задач на этом этапе войны.
