Из двадцати артиллерийских и минометных полков РГК, вошедших в состав Центрального фронта, тринадцать были из числа тех, что воевали на Дону и Волге.
Это были хорошо слаженные артчасти, имевшие богатый боевой опыт.
Несколько слов о командирах-артиллеристах. Командир 1-й артиллерийской дивизии генерал-майор В. Н. Мазур хорошо проявил себя в боях под Сталинградом и показал большие успехи в командовании новым артиллерийским формированием. Командир 1166-го пушечного артиллерийского полка полковник Н. Г. Ушаков на первый взгляд казался не очень решительным, но на деле показал себя мужественным человеком и хорошо подготовленным боевым офицером. Командир 275-го гаубичного артиллерийского полка полковник А. И. Телегин — волевой, находчивый и инициативный командир, прекрасный организатор, способный выполнить самую сложную боевую задачу. Наконец, командир 1188-го истребительно-противотанкового полка майор М. А. Маз — очень храбрый офицер.
Опыт и характеры у них были разные, но почти все командиры очень походили друг на друга в творческом применении принципов советского военного искусства в боях с врагом, в жажде к действию, в стремлении победить.
Обладая большими организаторскими способностями и волевыми качествами, артиллерийские командиры служили достойным примером выносливости и собранности для всего личного состава своих частей. Им подражали подчиненные солдаты и офицеры.
С первого дня пребывания на новом направлении наши части столкнулись с множеством трудностей, для преодоления которых требовалось приложить огромные усилия.
Февраль 1943 года выдался необыкновенно снежным и вьюжным. Буйствовали метели и поземки. Ко времени сосредоточения войск Центрального фронта дороги занесло так, что передвигаться по ним было почти невозможно. Трудности войск усугублялись тем, что большое количество тыловых учреждений фронта все еще оставалось в районе Сталинграда, поэтому для решения вопросов разностороннего снабжения войск требовались большие творческие усилия, четкая во всех деталях распорядительность и высокие организаторские способности командиров всех степеней, беспрекословная исполнительность.
Объезжая войска, мы не раз с трудом пробивались через заносы, метр за метром прокладывая себе путь. Артиллеристы расчищали лопатами дорогу на 15–20 метров, затем водитель шел к машине и подтягивал ее по расчищенному участку, после чего солдаты вновь брались за лопаты и так иногда прокладывался путь на большое расстояние.
Колонны артиллерийских частей растянулись на десятки километров: то в одном, то в другом месте стояли застрявшие в глубоком снегу орудия и автомашины с различными грузами. Чаще всего это случалось в движении открытым полем, но наши героические солдаты на пронизывающем ветру, не имея возможности где-нибудь под крышей немного обогреться, а часто и без горячей пищи, продолжали настойчиво, невзирая ни на что, шаг за шагом перетаскивать вперед свои орудия и минометы.
Штабные офицеры также не знали ни сна, ни отдыха. Вот уж никак нельзя сказать, что они «носились» по фронтовым дорогам. Они сами не раз попадали в такое же положение, как и разыскиваемые ими подразделения, вступая в единоборство с разбушевавшейся стихией. Были случаи, когда только по воздуху удавалось добираться к некоторым застрявшим частям и сбрасывать им на парашютах продовольствие. Положение войск в пору их сосредоточения на Центральном фронте было настолько тяжелым, что даже теперь, много лет спустя, невольно задаешь себе вопрос: а смог бы солдат какой-либо другой армии преодолеть условия лютой зимы 1943 года, трудности неустроенного тыла фронта и, несмотря ни на что, выполнить поставленную задачу? И вспоминалась крылатая фраза А. В. Суворова: «Где олень не пройдет, там русский солдат пройдет». Советский солдат выполнял свой воинский долг стойко и мужественно.
Обстановка, сложившаяся тогда на орловском направлении, требовала быстрой подготовки войск Центрального фронта к боевым действиям. Развертывая свои соединения между Брянским и Воронежским фронтами, мы с каждым днем наращивали силы. Насколько быстро увеличивалась численность войск Центрального фронта, в том числе и артиллерии, можно судить даже по таким сравнительным данным.
Если к 1 марта у нас имелось 15 стрелковых дивизий и 20 артиллерийских полков РГК, то к 20 марта уже было 38 стрелковых дивизий и 70 артиллерийских и минометных полков РГК.
Центральный фронт получил на усиление 4-й артиллерийский корпус и 1-ю гвардейскую артиллерийскую дивизию прорыва,[1] десять полков и один дивизион реактивной артиллерии, 15 отдельных пушечных и минометных полков, шесть самоходных артиллерийских полков, десять полков и 1-ю, 2-ю и 13-ю истребительные бригады[2] — всего 8791 орудие и миномет, 224 боевые машины реактивной артиллерии БМ-13 и БМ-8 и 432 пусковые рамы для М-30 и М-31.[3]
К этому времени лютые метели, натворив немало бед, утихли, и дорожный отдел фронта очень энергично взялся за организацию работ по восстановлению дорог и мостов. Нужно было спешить, чтобы успеть использовать дороги, пока они находились в хорошем состоянии. Не за горами уже было время, когда наступит весенняя распутица, а что это такое, мы хорошо знали. И я бы не сказал, что ее легче переносить, чем снежные заносы.
Для нас, артиллеристов, в этот период, пожалуй, наиболее остро стоял вопрос подвоза боеприпасов, которых в частях было еще мало. Поэтому органы артиллерийского снабжения стремились максимально использовать время до наступления весенней распутицы, чтобы успеть завезти в войска достаточные запасы снарядов и мин.
С первых чисел мая началась деятельная подготовка войск к предстоящему сражению на Курской дуге, которому суждено было войти в летопись побед советского народа и его Вооруженных Сил в борьбе с фашистскими захватчиками.
Особенно важно было разумно, тактически грамотно и рационально разместить артиллерийские средства. Им отводилась особая роль в борьбе с танковыми полчищами врага. Ведь из всех наземных родов войск именно артиллерия обладала, по существу, всеми качествами, необходимыми для эффективной борьбы с танками и самоходными орудиями всех типов, в том числе с «тиграми», «пантерами» и «фердинандами», на которые немецко-фашистское командование возлагало особые надежды.
Конфигурация линии фронта и характер местности позволили нашему командованию достаточно точно определить направления ударов противника, которые можно было ожидать только в 32-километровой полосе 13-й армии и на флангах смежных с ней 48-й и 70-й армий. Это обстоятельство позволяло сосредоточить почти все имеющиеся у нас средства на угрожаемом направлении и создать высокую плотность войск и боевой техники, особенно артиллерии.
В течение мая и июня на специально оборудованных учебных полях развернулась напряженная боевая учеба войск. Артиллеристы всех специальностей повышали свою выучку, совершенствовали боевое мастерство; сколачивались орудийные расчеты, слаживались батареи, дивизионы и полки; с большой тщательностью готовились артиллерийские штабы всех степеней, которым предстояло освоить много нового в использовании артиллерии, научиться четко планировать огонь и маневр артиллерийских частей и соединений, управлять ими в ходе боевых действий.
Как бы хорошо ни был обучен воин любой специальности, но его надо подготовить морально-психологически к тяжелым боевым испытаниям, чтобы он даже в критические моменты не дрогнул, выстоял в бою, не боялся танков.
К лету 1943 года «танкобоязнь» еще не совсем была изжита в войсках. Больше всего она, естественно, проявлялась среди молодых и необстрелянных солдат. Надо было во что бы то ни стало избавить людей от «танкобоязни», В противном случае ни о какой стойкости в борьбе с вражескими танками не могло быть, конечно, и речи.
На артиллеристов возлагалась задача активно вести борьбу с вражескими танками, поражать их еще на подступах к нашим траншеям и преимущественно с открытых позиций прямой наводкой. При этом для наиболее надежного поражения рекомендовалось подпускать их к орудиям на 500–400 метров.
Военный совет фронта и Политуправление провели, как и под Сталинградом, огромную организаторскую работу. В дни подготовки к сражению на Курской дуге тысячи воинов вступали в партию. В июле 1943 года партийные организации Центрального фронта приняли в партию 13 697 человек, среди которых было несколько тысяч артиллеристов. К началу Курской битвы в составе нашего фронта насчитывалось 120 тысяч коммунистов и 132 тысячи комсомольцев. Это была могучая непреоборимая сила.
В дни подготовки к сражению в батареях, дивизионах и полках проходили партийные и комсомольские собрания, митинги. Вся партийно-политическая работа была направлена на то, чтобы выполнить приказ командования — создать неодолимую для врага оборону, стойко удерживать занимаемые рубежи.
