Кеннеди, однако, этот план не одобрил. Он не особенно верил в новое кубинское правительство; президент сомневался как в его компетенции в решении вопросов военных, так и в его политическом весе и авторитете среди народных масс.
В проекте Биссела был еще ряд важных моментов, которые не устраивали его. Летное поле около Тринидада было недостаточных размеров для приема самолетов В-26; в городе был сформирован отряд народного ополчения – милисьянос, который мог оказать сопротивление силам вторжения с первых же минут. Ключевая же причина, по которой президент не принял предложенный ЦРУ план, заключалась в том, что во время проведения операции от боевых действий неминуемо пострадает гражданское население Тринидада; такую возможность Джон Кеннеди отвергал категорически. Он потребовал согласования плана с Объединенным комитетом начальников штабов. После тщательного анализа и всесторонней проработки военные вынесли заключение, подписанное председателем комитета генералом Лайманом Лемнитцером, в котором – после перечисления всех плюсов и минусов – говорилось, что план высадки в районе города Тринидад будет иметь половину шансов на успех.
Кеннеди принял во внимание это заключение и, опасаясь обострения международных отношений с мировым сообществом, выдвинул дополнительные условия для проведения этой операции, обеспечивающие секретность и исключение возможности участия в ней США. Президент настаивал: десантирование «должно проводиться в ночное время в районе, где вероятность наличия оппозиции минимальна» и «если для успеха необходима поддержка тактической авиации, то она должна подняться с кубинской военно-воздушной базы. Поэтому на захваченной территории должно быть подходящее летное поле».
Бисселу было поручено разработать новый план решения кубинского вопроса.
Капитан Тирадо по обыкновению медленно шел вдоль шеренги курсантов; строй притих в хмуром ожидании; «москиты» смотрели прямо перед собой и каждый из них в душе молил Бога, чтобы палец командира не уперся ему в грудь. Занятия по рукопашному бою Тирадо проводил сам.
– Ты, – капитан ткнул пальцем в грудь одного из курсантов, затем, сделав пару шагов, также ткнул пальцем второго курсанта, затем третьего. – Ты и ты…
Выбрав партнеров для боя, Тирадо отошел от шеренги; «москиты» окружили его треугольником и встали в боевую стойку.
– Оп! – Тирадо хлопнул в ладоши, тут же, сделав блок, отразил удар одного из бойцов, нанес удар второму и сбил с ног третьего.
Схватка продолжалась не более двух минут: блок, удар, разворот на триста шестьдесят градусов, подсечка пяткой, прыжок, удар ногой, блок и вновь удар… Все. Все трое были выключены; поднялись, пошатываясь; у одного – рассечена бровь, у второго – струйка крови по подбородку, третий без крови, но со сбитым дыханием. Тирадо даже не запыхался.
И вновь:
– Ты, ты и ты…
И вновь: блок, удар, разворот…
Бредли – он пришел, когда занятия уже шли; провожал с Уилсоном Роуча до катера – сидел на траве чуть поодаль, поджав «по-турецки» ноги и следил за происходящим. «Как он все точно и правильно делает, – обратил внимание он на движения Тирадо. – Точно так же, как когда-то учил нас Семеныч. – Бредли вспомнил, как давным-давно, будто и ни в этой жизни, их, курсантов Школы особого назначения КГБ, многих прошедших дорогами войны, обучал тонкостям рукопашного боя Павел Семенович Лазарев, ученик легендарного Василия Сергеевича Ощепкова, Семеныч, как они уважительно называли его. Семеныч не был таким атлетом, как Тирадо, он никогда не рычал громоподобно, он говорил негромко, но так, что это заставляло курсантов слушать его. Он тоже учил убивать, но не для нападения, а для защиты: себя, слабых, Родины. «Представьте, что за спиной стоит ваш ребенок, мать, жена… И если вы не убьете врага, он убьет вас, он убьет их. Только в вас их спасение», – говорил мастер восточных единоборств Павел Лазарев. – Да, – невольно сравнил Бредли Тирадо с Семенычем, – обучают они одному и тому же, только этот – убийца, тот – учитель».
– Повторяю: при нанесении удара ногой с разворотом на триста шестьдесят градусов голова должна разворачиваться на долю секунды раньше всего корпуса; глаза на долю секунду раньше должны увидеть ту точку, в которую вы хотите нанести удар. Только тогда тело получит пружинящую скрутку, и только тогда удар получится сильным и точным. Ты, ты и ты…
«Они будут высаживаться западнее Тринидада… Что ж, грамотно. Когда начнется высадка основного десанта, все силы кубинской обороны будут стянуты туда. Небольшая группа диверсантов проникнет на остров практически беспрепятственно, – анализировал Бредли, наблюдая, как Тирадо расправляется с очередной тройкой. – Там засечь и отследить их передвижение будет уже невозможно; мысль о них никому и в голову не придет и искать их никто не будет; будет не до этого. До Гаваны они пройдут как по бульвару».
– При нанесении прямого удара в корпус или бокового удара ногой в голову противника, перед нанесением удара не забывайте обязательно согнуть ногу в колене. Согнутую ногу поднимать быстрее и легче и удар тогда получится хлестким и сильным. И обязательно – скрутка корпуса! Ты, ты и ты…
«К передатчику не подобраться; охрана там мощная и круглосуточная. На обработку радистов, если она вообще возможна, – нет времени. – Бредли смотрел, как следующая тройка – у этих уже были деревянные ножи – тщетно пыталась одолеть Тирадо; тот работал словно машина: блок, удар, блок… – Что делать?..»
– Мистер Бредли, не желаете размяться? – Тирадо, «уничтожив противников», разгоряченный схваткой, повернулся к Бредли и стоял этаким исполином; могучая грудь его ходила ходуном. – Если хотите – со мной, или выберите себе кого-нибудь из курсантов. Небольшой спарринг, минуты на две, а?
Бредли поднялся, отряхнул камуфляж; предложение Тирадо носило явно провокационный характер; утереть нос проверяющему из Центра было его целью.
– Против любого из ваших воспитанников, капитан, я не продержусь и десяти секунд. О вас я уже и не говорю; достаточно того, что вчера на стрельбище вы утерли нам всем нос, – накануне, во время занятий по стрелковой подготовке, Тирадо не оставил никаких шансов ни Макбирни, ни Уилсону, ни Бредли. – Где вы так научились драться?
– Разбились по парам! Отрабатывать удар ногой в голову с разворота; работать попеременно, – отдал команду Тирадо «москитам» и вразвалку подошел к Бредли. – Жизнь научила. Чтобы выжить в этом Богом проклятом мире, нужно уметь убивать. Особенно коммунистов. Прошу… – Тирадо достал портсигар и раскрыл его перед Бредли. – Сам я практически не курю, но для друзей, для поддержания беседы, держу.
– Причисляете меня к числу своих друзей? Лестно… Благодарю, но я предпочитаю свои. Разрешите?.. – Бредли взял из рук Тирадо портсигар, защелкнул его и с интересом стал рассматривать. Тяжелый; выглядит массивно; на крышке отдельным элементом закреплена резная корона; выполнена мастерски; в центре короны – камень. – Изумительно… Золотой?
– Позолоченное серебро. Корона – золотая.
– Это?
– Бриллиант.
Бредли еще какое-то время с восхищением внимательно рассматривал корону, затем вернул портсигар капитану. – Да… Шедевр. Продайте. Я хорошо заплачу.
– Исключено. Это мой талисман, он приносит удачу.
К ним подошел Макбирни; Бредли заметил его издалека. После вчерашней встречи, во время которой Бредли продиктовал ему свои «соображения», они еще не виделись, хотя время подходило уже к полудню. Провожать Роуча он тоже не приходил.
– Добрый день, господа, – поздоровался начальник службы безопасности. Выглядел он несколько озабоченным, не как обычно; Бредли это не понравилось. «Если это результат вчерашней встречи – ничего хорошего», – подумал он. – Мистер Бредли, а я вас ищу, вы мне нужны. Да, кстати… капитан, – Макбирни повернулся к Тирадо, – когда курсанты будут заниматься перекладкой парашютов?
– Сразу после обеда.
– Я присоединюсь к ним. Мистер Бредли, сегодня ведь у группы ночные прыжки, не хотите пощекотать нервы? Парашют для вас найдется, переложить его – поможем.
В лагере существовала специальная служба – парашютно-десантная; следить за состоянием парашютов и другого инвентаря входило в ее обязанность. Укладкой парашютов занималась тоже она, однако, по существующим правилам, перед прыжками каждый курсант перекладывал свой парашют сам; начальник службы, он же инструктор, следил за этим лично. Это было психологическим фактором: добавляло уверенности парашютистам, риск снижался до минимума.
– Нет, знаете ли… – усмехнулся Бредли. – Когда я стою на земле, то чувствую себя намного увереннее.
– Жаль, я думал, вы составите мне компанию. А я такой возможности не упускаю, люблю, когда в крови повышается адреналин. К сожалению, времени для прыжков с парашютом в программе подготовки отведено мало. – Макбирни с сожалением улыбнулся и вновь обратился к Тирадо. – Извините, капитан, но мы покидаем вас.
