— Девчонки, какие же вы все пригожие, ладные. Не глаза, а звезды сверкают. Каждую хоть сейчас замуж выдавать, — влюбленно глядя на подруг, говорила Таня.
— Сначала добьем фашистов! — послышался чей-то звонкий голос.
— Да ты посмотри наш новогодний «Крокодил», там и о женихах кое-что говорится, — расхохоталась наш штатный художник Надя Тропаревская. — Вот, читай: «Раз в крещенский вечерок девушки гадали…» Старые методы на новый лад, видишь? «Сбросить с самолета унт. Носок укажет курс на полк жениха…»
В тот вечер Таня смеялась, кажется, больше всех, радуясь, что она в полку, с самыми близкими своими друзьями.
Вскоре была объявлена команда на вылет. Все поспешили к машинам.
Тогда мы сделали по три вылета. Техники и механики, прибористы и вооруженцы с волнением встречали нас на земле. В 23.30 полеты закончились. Новогодние «гостинцы» врагам были доставлены. Мы разошлись по эскадрильям, чтобы продолжить встречу Нового года. Таня побывала у всех, зашла в гости и в нашу эскадрилью. Мы вспомнили, как пару месяцев назад она ухаживала в госпитале за мной.
— Хочу скорее к вам, девочки, домой, — вздохнув, сказала Таня. Надоело, стыдно и обидно в такое время валяться на больничной койке.
— Ничего, Танюша, подлечишься и вернешься, — успокоила я подругу. Вспомни, как ты меня с ложечки поила-кормила, ночи все рядом была. Когда, бывало, ни открою глаза, ты всегда здесь. И врача опытного разыскала. Если бы не ты — не летать бы мне сейчас.
— Да, Марина, я тогда всерьез за тебя испугалась. Подумать только, никогда ангину за страшную болезнь не считала…
Таня действительно выходила меня, когда я слегла с тяжелейшей фолликулярной ангиной. И вообще, будучи старше большинства из нас, она относилась к своим однополчанкам, как к младшим сестренкам — с теплой и строгой заботой. Естественно, это особенно чувствовали девчата — техники, механики — из ее эскадрильи: Леля Евполова, Зина Радина, Катя Титова, Аня Шерстнева. Многие из них пришли в полк, не имея ни малейшего опыта обслуживания самолетов. Татьяна Алексеева — заботливая и требовательная стала для них отличным учителем. У нее были воспитанные всей ее нелегкой жизнью качества, необходимые командиру, руководителю: волевой характер, инициативность, самостоятельность в решениях. И конечно, большой опыт, знания. Татьяна с первых дней формирования полка полюбила своих учениц, и они отвечали ей взаимностью.
* * *
Не очень видна непосвященному, но как же ответственна и сурова работа технического состава. Месяцы нашей учебы в маленьком волжском городке пришлись на зиму. Сильные волжские ветры с морозами, с вьюгами, снежными заносами требовали огромного напряжения в работе. Татьяна Алексеева появилась в полку вместе с техником Тоней Калинкиной в трескучий январский мороз. В Саратов они прилетели на самолете, а оттуда пришлось поездом добираться.
В полку Татьяна встретила много знакомых и среди летчиц, и среди техсостава. Радостной была встреча.
— А ты каким путем сюда попала? — спросил кто-то из старых друзей.
— По знакомству, конечно, по блату, — смеясь, отвечала Татьяна.
Три месяца назад на аэродроме в Куйбышеве она встретила Бершанскую. Долго проговорили подруги, вспоминая мирные дни, обсуждая планы, как попасть на фронт.
— А меня ведь в женскую авиачасть вызывают. Ее Марина Раскова формирует, — сказала Бершанская. — Вот телеграмму получила, оставляю сынишку и на днях отправляюсь.
— Дуся, дорогая, вспомни там, на месте, обо мне. Запиши адрес и где работаю. Я же там пригожусь. Опыт есть, сама знаешь.
— Приеду, все выясню и напишу. Желание твое понимаю, просьбу постараюсь выполнить, — ответила Бершанская.
Вот так «по знакомству» и прибыла Татьяна в женский полк и сразу же активно включилась в подготовку техники и наземных кадров.
Как-то Алексееву вызвала к себе майор Раскова… После короткой беседы Марина Михайловна сказала:
— Вот что, товарищ старший техник, придется вас как специалиста и давнего авиатора перевести на другую материальную часть — на самолеты-истребители Як-1. Да вы не огорчайтесь, тоже женский полк, — с улыбкой добавила она.
— Товарищ майор, очень прошу, оставьте в полку Бершанской, я поклялась пожизненно работать на нашем маленьком По-2, уж очень люблю его, — в шутку сказала Татьяна. — А если серьезно, то ведь в полку Бершанской мало опытных наземных специалистов. Надо учить молодежь. И Евдокию Давыдовну знаю добрый десяток лет, вместе учились в Батайской школе. Люблю, глубоко уважаю ее. Быть в это трудное время рядом со смелой, доброй и душевной женщиной — тоже много значит.
— Ну, ладно, уговорила, оставайся в полку Бершанской, — решительно закончила разговор Раскова.
Алексееву назначили старшим техником в эскадрилью, где командиром была Люба Ольховская. Обе они настойчиво готовили молодежь к работе в боевых условиях. И сами юные патриотки учились упорно, осваивая специальности техников, механиков, прибористов, электриков. Таня работать умела, как редко кто умеет. В холодные зимние ночи не уходила от машин, пока не были проверены каждый винтик, каждая гаечка. К своей работе относилась с исключительной добросовестностью. Тому же учила и молодых.
— Дело наше очень ответственное, — не раз говорила она. — Нам летчицы и штурманы жизнь свою доверяют. Об этом мы должны помнить всегда.
— Товарищ старший техник! Вы не сомневайтесь в нас! — чистым, звенящим от волнения голосом отвечала техник Леля Евполова. — Мы выполним все, что требуется от технического состава, не пожалеем сил, любое задание выполним.
В свободное от полетов время мы часто были среди техников, помогали им. Мне очень нравилась Леля Евполова, эта красивая девушка с «Трехгорки». Девчонками мы вместе пришли учиться в аэроклуб Ленинградского района Москвы, дружили. Потом стали — я летчиком, а Леля — техником. Когда над Родиной нависла гроза, Леля добровольцем ушла на фронт и всю войну трудилась безукоризненно. Веселую, неунывающую певунью любили все. В свободное время она часто рассказывала подругам истории из прочитанных книг или пела звонко и нежно…
В недавнем письме ко мне Татьяна, вспоминая это время, писала:
«Ты помнишь, Марина, как после трудового дня или ночи девушки-техники словно и не чувствовали усталости. Сколько юношеского задора, смеха, песен куда и усталость девается… Жили, учились, трудились и мечтали: скорее на фронт! Сколько можно сидеть в тылу? Там защищали Родину с оружием в руках наши отцы, братья. И мы с нетерпением ждали часа, когда нам дадут команду на вылет.
Когда майор Раскова дала команду готовить самолеты к перелету на фронт, день этот стал незабываемым…»
Как ни трудны были месяцы учебы в тылу, на фронте было гораздо сложнее. Осваивая фронтовые условия, старший техник Татьяна Алексеева учила своих подчиненных обслуживать машины при любой непогоде, в жару и в холод, не теряя спокойствия и самообладания и в самых тяжелых случаях.
— Спеши медленно! Помни, пропустишь мелочь какую-нибудь — может обернуться бедой для экипажа. Никакие особые обстоятельства не дают нам права на бездумную спешку, на малейшую небрежность, — говорила Таня своим младшим подругам.
Командира эскадрильи Любу Ольховскую часто можно было видеть с Таней Алексеевой — вместе проводили они технические разборы, а иной раз просто беседовали с девушками — наземными специалистами. Командир была довольна старшим техником — опытным, выдержанным и надежным.
Лейтенант Люба Ольховская вмести со штурманом эскадрильи Верой Тарасовой первыми открывали боевой счет эскадрильи. Алексеева сама готовила их самолет, сама проводила девушек в первый боевой вылет. Но из этого вылета Люба и Вера не вернулись. Их машина была обстреляна, девушки тяжело ранены. Летчица сумела все же посадить сильно поврежденную машину, но выбраться из кабины ни она, ни штурман не смогли. Утром их нашли местные жители. Нашли уже мертвыми. Отомстить за смерть Любы и Веры — был общий порыв полка. Таня с какой-то новой, ожесточенной энергией набросилась на работу, не давая себе ни минуты покоя…
С новыми командиром и штурманом эскадрильи Диной Никулиной и Женей Рудневой Алексеева работала дружно, всем сердцем привязавшись к ним. И они полюбили Таню, глубоко ценили ее преданность своему делу.
Боевая работа была напряженной. Таня почти все время находилась на аэродроме. Поврежденные в боях самолеты приходилось восстанавливать в полевых условиях в самые сжатые сроки. Техники, бывало, с ног валились от усталости, но возвращали машины в строй за небывало короткое время. Когда они спали — никому не было известно. Когда успевали привести себя в порядок? Как находили силы шутить и смеяться, когда, казалось, можно было отупеть, ожесточиться от изнурительного, изматывающего труда, которому не видно было ни конца, ни края?
