— Вечно грязный, вечно сонный, неумытый, запыленный техник авиационный! — продекламировала как-то Леля Евполова. Дружный смех в ответ на шутку как рукой снимает усталость, прогоняет сон. И продолжается нескончаемая работа — девичьи нежные руки вновь и вновь латают подношенные машины, устраняют повреждения, полученные «ласточками» в боях.
— Девочки, внимательней, тщательней — мы в ответе за наших подруг! неустанно повторяет Таня, Сама работавшая безукоризненно, она была примером для младших специалистов. За весь период боевой работы в эскадрилье, как и в полку, не было ни одного случая отказа и задержки материальной части по вине наземных специалистов. Техники эскадрильи под руководством Татьяны Алексеевой обслужили более шести тысяч боевых вылетов, не считая полетов по связи и спецзаданиям.
Сложно работать в фронтовых условиях — в любую погоду под открытым небом, а для По-2 еще и ночью, в полной темноте, чтобы не демаскировать аэродром. Нередко требовалось вернуть в строй искалеченную машину в казалось невозможные сроки. Девушки творили чудеса, а мы — летчицы и штурманы всякий раз поражались их находчивости, восхищались терпением, смекалкой.
Помню, как Дина Никулина с Катей Рябовой вернулись с задания на совершенно разбитом самолете. Тридцать пробоин, перебиты шасси, повреждены центроплан и фюзеляж.
— Дня три, не меньше, будете безлошадными, девчата! Как только дотянула «ласточка», — обсуждали подруги.
Но Татьяна Алексеева с техниками Зиной Петровой, Лелей Евполовой, Тоней Калинкиной восстановили самолет за 10 часов…
В одном из писем ко мне Таня вспоминает:
«В сентябре 1943 года, ты помнишь, Марина, из полка была выделена группа самолетов для выполнения боевых заданий под Новороссийском, Командиром группы была заместитель командира полка Сима Амосова, а я инженером группы. Остальные экипажи полка действовали на эти же цели, но только с основного аэродрома. Наша группа базировалась в Солнцедаре. Там стояли морские авиачасти, они летали днем с этого же аэродрома. Хотя мы семь месяцев уже летали днем в район Новороссийска, прошли большой боевой путь, но вот с морскими летчиками встречались впервые…
Торпедоносцы — летчики и техники — смотрели тогда на нас и, как они сами говорили, не верили своим глазам, что наша группа состоит только из девушек. В первую боевую ночь они буквально все пришли смотреть на нашу работу. Тут наши девчата — техники и вооруженцы показали, как они умеют готовить машины к выполнению боевых заданий. А летчицы и штурманы буквально не вылезали из своих машин. Когда самолеты улетали на задания, техники с торпедоносцев приходили на стоянку, поближе. Сначала слышны были едкие задиристые шутки, колкости, но наши девушки не терялись, привлекая соседей к работе — помочь поднять хвост самолета, плоскость. Вера Дмитриенко пошучивала:
— Это вам не Ил-четыре. Наши По-два требуют ласкового обращения.
Наши девушки быстро завоевали уважение соседей-авиаторов. Они восхищались нашими летчицами, штурманами, техниками, вооруженцами, прибористами, их боевым мастерством, организованностью. В те ночи наши экипажи делали по 8–9 вылетов…»
С любовью вспоминала Татьяна Тимофеевна своих боевых друзей. Перечитываю письма и вспоминаю Таню тех дней. Как бессменно находилась она у самолетов, как самоотверженно трудилась, чтобы те, с кем связана она была боевой дружбой, смогли спокойно подниматься в грозное ночное небо, смело доверяя своей машине. Таню любили все. Война закалила ее, а сердце осталось по-женски ласковым и добрым. До Победы она была в полку. Мужество и самоотверженный ратный труд Татьяны Алексеевой отмечены орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, многими медалями.
Авиации осталась верна Татьяна Тимофеевна и после войны. Более тридцати лет она проработала в Херсонском аэропорту. К боевым наградам прибавился орден Трудового Красного Знамени. До последних дней ее жизни мы переписывались. Не остывала с годами наша дружба, родившаяся и закаленная в огне боев.
Восьмой всесоюзный слет победителей похода по местам революционной, боевой и трудовой славы советского народа проходил на родине первого Совета — в Иванове. Много ярких встреч, волнующих событий вместили в себя шесть коротких, но таких емких дней. А мне особенно запомнилась поездка в Шую — небольшой городок текстильщиков под Ивановом.
Мы приехали туда на открытие музея комсомольской славы. Скромная экспозиция его тронула за сердце — собранная с удивительной любовью, буквально по крупицам, она рассказывала о героях, среди которых было много из нашего поколения. С фотографий в одной из витрин на меня глянуло такое знакомое, милое и родное лицо. С радостью и гордостью я узнала Веру Тихомирову, летчицу нашего полка, мою боевую подругу…
Ярко, словно это было вчера, припомнилась первая встреча с Верой. Она прибыла в часть в конце 1941 года из Омской области. И сейчас вижу Веру тех дней — в комнату вошла красивая, стройная девушка и, смущенно улыбаясь, представилась:
— Вера Тихомирова, летчик-инструктор Особой эскадрильи ГВФ.
Мы обступили ее, стали расспрашивать о Сибири, а жизни в тылу.
Война застала Веру в Одессе — она учила курсантов летать. Но с каждым днем фронт неумолимо приближался, вражеская авиация непрерывно бомбила город. Эскадрилья была эвакуирована сначала в Старобельск, а затем в Сибирь, в Омскую область.
— Прилетели на пустое место, — вспоминала позже Вера, — начали строить аэродром. Работали все — и курсанты, и инструкторы, и технический состав. Выравнивали взлетно-посадочную полосу, строили временные ангары для самолетов. Спешили начать подготовку летчиков. И вот начались полеты, и одновременно наступили жестокие сибирские морозы. С утра надеваешь на себя все, что можно, а поверх меховую летную форму. Поднимешься в воздух раз, другой — и чувствуешь, что и внутри тебя, и снаружи температура одинаковая. Зуб на зуб не попадает. А курсантам еще холоднее, у них меховой летной формы нет.
Самоотверженно работали инструкторы. Не отставала от товарищей и Тихомирова. Чувство ответственности, долга было у молодой летчицы превыше всего. Недосыпала. Холод сводил руки и ноги. Но она шла в класс, на аэродром, мечтая о том дне, когда ее питомцы поднимутся в суровое военное небо. И сама она полетит с ними. А потом пришел долгожданный вызов в женскую авиационную часть.
Но обо всем этом мы узнали позже. А тогда, в первые минуты знакомства, Вера застенчиво отвечала на сыпавшиеся со всех сторон вопросы и щедро угощала нас черствыми коржиками. Эти коржики мы вспоминали с ней совсем недавно. Смеясь, она рассказывала, как провожали ее в дорогу сослуживцы по Особой эскадрилье и курсанты, как повар приготовил ей — первой из эскадрильи отправлявшейся на фронт — мешочек коржиков.
— Ох и дорога была в сорок первом. Я ее до сих пор во сне вижу. Бесконечные пересадки, очереди у касс на вокзалах. Устала до предела, и вещи замучали. Дремлю на какой-то станции в зале ожидания, а мешок с коржиками тихонько от себя отодвигаю. Хоть бы их украли, думаю в отчаянии. И только начну засыпать, кто-то заботливо трогает за плечо и спрашивает: «Это ваш мешочек? Смотрите, не стащили бы…» Ну потом в полку, когда добралась, коржики пришлись очень кстати, и я не раз добрым словом вспоминала нашего повара… А помнишь, Марина, как в карантине я во сне с койки свалилась? — и Вера звонко, молодо смеется.
И сразу вспоминается начало нашей учебы. Большой физкультурный зал и койки в два этажа. В первую же ночь Вера шагнула вниз, забыв, что спит наверху. Так потом мы с ней и спали вместе на нижней койке до конца пребывания в карантине. И позже, в солдатской казарме, наши кровати стояли рядом. Мы были неразлучны. После долгого дня напряженной учебы, после полетов, лежа в постели, шепотом обсуждали последние события, наши удачи и промахи.
Я с восхищением следила за успехами подруги, училась у нее. У Веры были методические навыки, большой опыт летной работы. Она щедро делилась им с девушками. В эти трудные месяцы учебы Вера была агитатором, ежедневно проводила политбеседы.
Ее хватало на все. Она любила и хорошо читала стихи, танцевала, пела и потому была непременной участницей самодеятельности. Успевала и спортом заниматься, особенно любимой гимнастикой, по которой имела спортивный разряд.
Попав в мае 1942 года на фронт, она выполняла задания командования по обеспечению бесперебойной связи с частями дивизии.
В один из летних дней Тихомирову вызвала командир полка Евдокия Давыдовна Бершанская:
— Вам предстоит очень ответственное дело. Полетите с командующим воздушной армией генералом. Науменко. Постарайтесь оправдать доверие…
— Задание будет выполнено! — четко ответила летчица.
