Он отправил сакмагонов собирать людей и подошел к укрытому за огромным валуном коню. Подтягивая подпругу, отпущенную на время засады, он вдруг подумал о желобе, пробитом в скальном грунте зубчатой вершиной горы, сорвавшейся под действием каких-то могучих сил природы в незапамятные времена, и пропахавшей горный склон на глубину более сажени. Зная, что желоб засыпан каменным крошевом, и спуск по нему опасен из-за постоянных оползней, Турпал подумал, что шамхал мог повести урусов этим путем, чтобы погубить их. Он решил идти с отрядом на плато и по следам казаков определить, куда же все-таки повел их шамхал.
Привычные к горным тропам лошади горцев легко преодолели ревущий ледяной поток реки и вынесли всадников на плато. Пройдя по следам, оставленным лошадями казаков, Турпал вскоре обнаружил резкий спуск к лесу, ведущий к желобу, и понял, что был прав в своих предположениях. Однако теперь возникала возможность нагнать врага, поскольку спуск по желобу возможен, только если идти медленно и осторожно, а значит, казаки надолго задержатся около него, пропуская по одному всаднику.
Турпал сказал несколько слов своим беледам и, выслав вперед сакмагонов, повел отряд по каменистой тропе, пробитой сотнями лошадиных копыт прошедшего здесь совсем недавно отряда казаков.
Едва увидев желоб с высоты давно нехоженой тропы, по которой их вел Уляб, Гнат понял, насколько нелегкая задача предстоит пластунам. Даже с такого расстояния, а до желоба было еще не менее ста саженей, просматривалась крутизна его падения и месиво из крупных и мелких камней, устилающих дно прохода.
Заруба придержал Янычара, осматривая подходы к желобу, и хмуро спросил проводника, ехавшего рядом с ним стремя в стремя:
- Ты уверен, что здесь можно пройти? Посмотри, какая крутизна!
- Люди не пройдут – лошади хиджретов пройдут. Они ходили этой дорогой не раз…
- Да тебе откуда сие ведомо, Уляб?! – воскликнул раздраженно Гнат.
- Э-э, - протянул проводник, - давно живу. Скоро сорок пять лет, как живу. И из этих лет - почти десять я был абреком. Так что эти горы – от Кислых вод до самого Понтийского моря я исходил вдоль и поперек. Сначала в одиночку, потом в компании таких же, как я, изгоев. Много горя мы с херифами принесли людям… Пока отец не нашел меня в горах и не отправил в… Москву, где у него к тому времени была большая торговля китайским шелком, осетрами и икрой с Гирканского моря , чихирем и солью, которые закупал у гребенских казаков, и оружием из аула Кубачи. Были у отца и караван-сараи в Астрахани, Нова-Городе, Казани. Вот так получилось, что десять лет я прожил в Москве. Там же отец познакомил меня с воеводами русскими, которые готовили поход на Кавказ, в их числе и полковник Зырянский был. Они предложили мне заранее ехать в родные горы и готовить людей к союзу с Россией. А мой отец всегда говорил, что будущее Кавказа с Россией, захотят этого горцы, или не захотят. Только Россия принесет на Кавказ просвещение и развитие ремесел. А иначе горцы так и будут жить в дикости, как в позапрошлом веке…
- Вот это новости, - Заруба не скрывал своего удивления. – Вот ты, оказывается, какой…
- Какой? – спросил Уляб.
- Какой-какой…- передразнил Заруба, подражая интонации проводника. – Непростой! А я все думаю, откуда по-нашему ты так здорово выучился говорить. А ты, голубь, оказывается в Москве жил, где я, отродясь, не бывал… Не мечтал даже, по войнам скитаючись… Ну, да ладно! Веди, давай, дальше.
Отряд спустился к желобу, когда солнце стояло уже высоко в зените. Осмотрев путь-дорожку, по которой предстояло пройти пластунам, Заруба понял, что спуск займет немало времени, и в лес они ступят, в лучшем случае, уже в сумерках. А значит, горцы к тому времени настигнут их. В том, что они не успокоятся и будут продолжать преследование, Гнат не сомневался. Поэтому он подозвал сотника Драгомила и сказал:
- Ты запомнил поляну, где мы круто пошли вверх и повернули за два каменных зуба? – Сотник утвердительно кивнул головой в ответ.
- Там хорошее место для засады, - продолжал Заруба. – Если за камни посадить твоих стрелков, они смогут удерживать тропу, сколь угодно долго. Потому, место там узкое, двоим всадникам не разминуться, а обойти его нельзя. Отправь туда два десятка казаков, чтоб одни вели огонь, а другие им рушницы заряжали. Пусть сдерживают горцев, пока мы не окончим спуск. Когда дело будет к завершению близиться, мы оставим здесь прикрытие и пошлем за ними гонца.
- Я все понял, атаман, - четко ответил Драгомил и отошел к своей сотне выполнять приказание.
Первой в дорогу отправили рабочую лошадь, которая таскала вьюки с запасами пороха и пуль. Вьюки освободили от груза, набив их камнями, и, ведомая Улябом, которого для верности обвязали веревкой, она ступила на опасную тропу. Через несколько саженей, пройденных по предательски надежной на вид каменной осыпи, Уляб пропустил лошадь вперед, а сам пошел сзади, понукая ее. Они прошли уже треть пути, когда лошадь вдруг уперлась, задрожав всем корпусом и откинув его назад. В тот же миг ее задние ноги провалились по коленные суставы в каменную крошку. Лошадь рванулась вперед, пытаясь выдернуть ноги из западни, и вдруг вся слежавшаяся масса камня пришла в движение, увлекая за собой бедное животное.
Уляб совершил немыслимый прыжок назад, но сбитый с ног пластами сорванного с места камня, упал на спину. Казаки резко потянули веревку, вытаскивая проводника из опасной зоны. Поднявшись на ноги, он скинул с головы предусмотрительно накинутый заранее башлык, и, вытряхивая из рукавов и из-за ворота бешмета мелкие камни, натянуто улыбнулся.
- Ну, спасибо, братья-казаки, - сказал он, поклонившись в пояс своим спасителям. – Вот теперь я понял, что значит, когда говорят: «Земля ушла из-под ног». Страшновато было…
Камни сыпались довольно долго, но, в конце концов, оползень ушел далеко вниз, обнажив слежавшийся в твердь массив из крупных плоских, обтесанных временем и камнепадами валунов.
Пустив вперед лошадей и размотав поводья на всю длину, казаки начали спуск.
Заруба сразу обратил внимание, что лошади хиджретов не идут прямо, как ходят по большой дороге, а постоянно совершают какие-то повороты, обходя только им видимые препятствия на пути. Вынужденные идти за лошадью след – в след, казаки вдруг стали преодолевать спуск неожиданно быстро. Когда спустилась вниз вторая сотня пластунов, по желобу отправили лошадиный табун шамхала, пустив впереди них двух жеребцов из отряда хиджретов. Умные животные, повторяя движения более опытных собратьев, прошли тяжелый, не привычный для скаковых лошадей путь без потерь. Лишь две молодые арабские лошади – тонконогие и поджарые, заметно устали к концу спуска и начали спотыкаться, тыкаясь мордами в крупы впередиидущих.
Вслед за лошадьми пошли всадники из сотни Драгомила, сразу скрываясь в тени дремучего леса. На горе оставалось не более пяти десятков пластунов, готовых начать спуск.
И в этот момент в тишину, нарушаемую лишь пением лесных птиц да скрипом камней под копытами лошадей, разорвали выстрелы.
Заруба развернул Янычара и увидел на высоком утесе, который пикой торчал в том месте, где казаки совершили поворот у сдвоенной вершины, всадника. Тот недвижно стоял на громаде утеса, рассматривая казаков. Гнат рывком сдернул с плеча рушницу, хотя знал, что пуля не долетит до всадника – слишком велико было расстояние. Но едва он прислонил приклад к плечу, всадник исчез, подняв небольшое облачко пыли на том месте, где он стоял мгновенье назад.
Выстрелы, между тем, смолкли, и вновь воцарилась тишина.
Увидев, что спуск пошел быстрее, подстегнутый угрозой нападения горцев на тылы отряда, Заруба отправил гонца к засадной группе. Сам он решил остаться наверху с десятком пластунов, чтобы прикрыть отход казаков из засады. Очередному казаку, начавшему спуск, Гнат передал приказ сотникам и Улябу – вести людей дальше без остановок.
Еще дважды, пока гонец не дошел до засадной группы, на утесе начиналась и быстро оканчивалась дружная стрельба.
Прошло немало времени, пока из-за группы деревьев, покрывающих каменистый склон, не показались казаки Драгомила. Они вели в поводу более десятка лошадей, видимо, доставшихся им в результате боя с горцами, и Гнат не сразу заметил, что поперек седел четырех из них перекинуты безжизненные тела…
Стоя на гребне скалистой гряды, Турпал внимательно наблюдал за спуском казаков по каменному желобу. Его сакмагоны проверяли спуск, а основные силы отряда должны были отправиться вслед за ними через некоторое время.
