У партизанских костров поживиться было нечем, а вот у немецких иногда попадались консервные банки, в которых когда-то были мясо, рыба или ещё какой-нибудь продукт. Их собирали, кипятили в них воду и сливали в общий котелок, ещё раз кипятили и выпивали…
…А потом, когда мы уже совсем закрепились на своей новой базе, случилась эта история с испанцами. Все-таки удивительный народ, согласись…
Но и нам тогда досталось.
Нет, конечно, что ты, не столько из-за них, сколько из-за предателей…
А ещё от того, — ты ведь правильно сказал, — что мы им, гадам фашистским, покоя не давали. Сидели 6 мы тихо, как мыши, в горах — так они бы нас и не трогали. Но разве для того мы оружие взяли, чтобы сидеть и не высовываться?
Да, испанцы…
«Pasaremos! No pasaran!»[4]
С раскатистым гулом тяжёлый ЛИ-2 полз по ночному небу, словно увязая то застеклённым, как оранжерея, рылом, то акульим гребнем-плавником хвостового оперения в болотных кочках облаков, поросших свинцово-серым каменным мхом или рыжими лишаями — когда, выглянув на мгновение, луна золотила их рваные закраины…
— На партизан особенно надеяться не приходится… — сказал негромко (впрочем, негромко лишь относительно надсадного рёва моторов), отвернувшись от иллюминатора, майор Боске. — Им там и самим туго приходится. Немцы, в связи с нашим наступлением, активизировали карательные действия, из гор носу не выкажешь. Да и горы там… — он брезгливо махнул ладонью. — Не Пиренеи, одним словом. Потеряться негде. Сплошь изрезаны дорогами, где постоянно курсируют фашистские патрули на танках и бронемашинах, прикрывают дислокацию своих войск. И это, в общем-то, во-вторых, а во-первых: в тех горах население преимущественно татарское, и все их мужчины призывного возраста практически поголовно мобилизованы в батальоны самообороны… Так что всё, что ты слышал от Григорьева относительно активного содействия партизан…
Мигель невольно обернулся на стрелка-радиста, сидящего у перегородки пилотской кабины, свесив голову на грудь, но тот, естественно, никак не отреагировал на незнакомую ему речь, да и вообще, похоже, задремал — пока не досаждали немецкие истребители и радиосвязь была под запретом, делать ему, в общем-то, было нечего.
— На всё это наплевать и растереть… — заключил майор. — Рассчитывать можно только на себя…
— А как же… — приподнял сросшиеся чёрные брови старший лейтенант Пералья, — все эти разговоры о продовольствии от партизан, об их отвлекающих действиях? Помощь подполья?..
— Какое подполье, Хуан? — поморщился майор. — Вдоль магистрали Джанкой — Керчь местных отселили, где ни немецкие гарнизоны — так полицаи из татар и власовцев. Где ты их, тех подпольщиков, искать будешь? И, главное, как? А насчёт продовольствия… — Мигель понизил голос, хотя и так старшие диверсионной группы разговаривали чуть слышно и не глядя друг на друга, чтобы не привлекать внимания товарищей. — Булатов[5] сказал, что у него там, в горах, люди от голода мрут, а на просьбы сбросить продовольствие… — это при том, что, судя по численности, им-то и надо всего тонн 25–30… — Каганович посылает его на хрен. Мол, милостыню не подаём, сами добывайте, партизаны вы или где…
Майор помолчал и добавил, раздраженно втыкая в ящик боеприпасов загнутый кончик немецкого десантного ножа:
— Нашли тоже… леса Белоруссии, где в глухомани дивизии прятать можно и по целым волостям советскую власть держать…
— С радиосвязью, значит, тоже… — глухо пробормотал старлей.
Майор Босе неопределенно пожал плечами и покосился на связиста группы — молоденького, почти мальчишку, сержанта Родриго Виеске, нервно перебиравшего в пальцах янтарные четки с незатейливым католическим распятием…
— Это единственное, что твердо обещал Владимир Семенович, Булатов то есть, — майор повернулся к своему «заму». — Организовать надёжную радиосвязь группы с Центром через отряд Беседина, если мы их найдем, конечно. Больше они нам ничем помочь не…
Его оборвал «ревун» сигнализации, зашедшийся прерывистым воем. Зелёные сполохи заметались по трюму транспорта, высвечивая мертвенной бледностью сосредоточенные лица десантников.
— Приготовиться! — скомандовал, похоже, что и не проснувшись окончательно, стрелок-радист и, хватаясь за кожаные петли поручней, двинулся к люку.
Из-за перегородки пилотской кабины, пригнувшись, вынырнул штурман с планшетом. Задрав ладонью на седой ёжик волос пилотский шлем с ларингофоном, он осмотрелся, через ранцы и ящики грузовых парашютов пробрался к Мигелю и закричал ему в самый наушник кожаного шлема:
— Ориентиров по магистрали никаких! Светомаскировка, мать их! Но я почти уверен, мы где-то здесь… — он постучал пальцем по «годовым кольцам» высот и низин топографической карты, под прозрачной целлулоидной плёнкой планшета. — Километрах в десяти — пятнадцати от станции…
— Где-то здесь… — без энтузиазма, но и неслышно, повторил Мигель и крикнул в ответ: — Партизанских костров не было?
— Нет! — замотал головой штурман. — Да их и не обещал никто! Отряд Беседина вторую неделю на связь не выходит, вы же знаете. Тем не менее я выбрасываю вас здесь, в контрольном месте и в контрольное время… — штурман для пущей доходчивости постучал пальцем, но теперь по циферблату массивных «командирских». — Только ещё один разворот сделаем, чтобы было точно 3.30. Чем чёрт не шутит? Вдруг появятся, если, конечно, отряд Беседина… Ну, вы понимаете… — невесело хмыкнул он и добавил, пригнувшись к наушнику Мигеля ещё ниже: — Не знаю, есть у вас такая информация, нет ли, но на Шкуровской наши девчонки — «ночнушки» (он имел в виду лётчиц ночного бомбардировочного полка; майор Босе понял это без пояснений) видели выгрузку большой пехотной части румын.
Майор поднял на него иронический прищур черносливно-сизого глаза на терракотовом фоне лица.
Парашютная амуниция и снаряжение десантника на майоре были укреплены поверх формы румынского горного стрелка: короткой бурой штормовки с капюшоном, вылинявших почти добела, бриджей хаки, заправленных в кожаные краги поверх ботинок. Пилотка с наушниками, застегнутыми над козырьком, заправлена под погон без знаков различия — вместо них дубовые листки в два ряда и полоски нашивок на обоих рукавах: тоже майор, штаб-офицер.
— Ну да… — усмехнулся штурман. — Вижу, вы в курсе…
— В курсе! — кивнул майор и, подавая пример, затянул под подбородком ремешок шлема.
— Петров! — надсадным воплем окрикнул штурмана из кабины пилот. — Есть огни на площадке!
— Ты видал? — искренне удивился Петров. — Кажется, там, на небе, для вас тоже пару-тройку архангелов завербовали! — он ткнул пальцами в низкий потолок салона и исчез за броневой перегородкой.
Впрочем, через минуту, когда штурман выглянул обратно, лицо его было уже не таким радостно-вдохновенным.
Коротко махнув перчаткой, он подозвал Мигеля.
— Слушай, майор. Такое дело… — он озадаченно почесал седой ёжик на низком лбу. — Всё вроде бы точно, как уговорено на случай прекращения радиосвязи. Пятое число месяца, время то… резервная площадка, опять-таки…
— Не тяни… — поморщился Мигель. — В чём дело?
— Огней четыре, а не три, как положено… — вместо штурмана ответил пилот-командир экипажа, уткнувшись виском лётчицкого шлема в боковое стекло.
— И что это значит? — нахмурился Мигель.
— Всё, что угодно… — повернул к нему усталое небритое лицо пилот. — Может, по оплошности не соблюли должную конфигурацию, может, лишний костерок для сугреву развели…
— Что им, трёх погреться мало? — недовольно удивился Мигель.
— Кому же охота торчать на виду, как под фонарем на бульваре… — пожал плечами пилот. — Костры немаленькие. Хоть и в ямах, а видать шагов за сто…
— Inquisitorial[6]… — задумчиво пробормотал майор Боске.
— Что вы сказали? — непонимающе переглянувшись со штурманом, спросил командир экипажа.
— Так, просто… — отмахнулся тот. — Что будем делать?
— Вам решать, майор… — развёл руками, на мгновенье выпустив рычаг штурвала, командир. — По инструкции, мы должны вернуться, но, если вы всё же решите рискнуть… — он сделал паузу. — Препятствовать мы вам не будем. Это, кстати, тоже инструкция… — добавил он многозначительно, — устная. Только решайте быстрее, мы уже заходим…
— Мы прыгаем! — не задумываясь, вставил Мигель. — Только…
Командир экипажа обернулся на него вопросительно.
— Только протяните нас минуты три в сторону от площадки…
Командир понятливо кивнул:
— Лады, но на восток. Площадка на утёсе, труднодоступном со всех остальных сторон…
— Удачи! — похлопал Мигеля по брезентовой лямке парашюта штурман. — Поклажу, как договорились, сбросим секунд через десять после вас. Ищите прямо на юго-востоке, метров за двести пятьдесят — триста, не ближе…
