Несмотря на успехи группы «Балдуин», Карбах не смог достичь признания. Его фанатизм вызывал испуг даже у самых последовательных нацистов. Многие считали его не вполне нормальным человеком. Даже при условии, что создание «Балдуина» получило личное «благословение» Гиммлера, Карбах так и не смог подняться по служебной лестнице. Местный гауляйтер вообще рекомендовал не иметь с ним дел всем официальным лицам. Бергер не дал Карбаху разрешение на проведение вербовки среди юношей, отобранных для службы в Ваффен-СС. Руководство СС даже пошло на такой шаг, как убеждение командующего военным округом генерала Остеркампа отложить реализацию идей, предложенных фанатичным Карбахом. Вскоре Карбах покинул Рейнланд для того, чтобы занять новый пост в Имперском молодежном руководстве. Весьма показательная иллюстрация — убрать человека со своего поста можно было, лишь повысив его в должйости.
В «Нордмарке» приготовления к партизанской войне были еще более спонтанными. Здесь созданием отрядов «Вервольфа» из состава членов ГЮ занимался местный функционер Ганс Коллинг. Активную вербовку он начал лишь в марте 1945 года. Для обучения подростков он планировал создать в Шонберге (Шлезвиг-Голь-штейн) специальный лагерь. Первые подразделения юных «вервольфов» были созданы лишь в конце апреля 1945 года. У них почти не было оружия. Единственным средством для диверсий являлась взрывчатка, грузовик которой удалось достать на юге страны. Взрывчатку тут же распределили по тайникам, месторасположение которых было известно только лидерам партизанских групп. Возможно, что часть этого материала все-таки пользовалась против британцев. Однако большинство молодых «вервольфов» было вынуждено отступить в Сегербурский лес, где было построено некое подобие миниатюрной партизанской базы. Сам Ганс Коллинг продолжал свою деятельность до октября 1945 года, пока британская контрразведка не разгромила его убежище, располагавшееся в Люнебергской пустоши. Во время штурма завязалась перестрелка. Один из британцев был убит, но сам Коллинг был захвачен в плен живым. У него были изъяты планы работы подрывных групп. Но во многих других случаях партизанские отряды просто не приступали к действиям. Руководитель Гитлерюгенда в Ойтине накануне британского наступления распустил отряд «Вервольфа», приказав своим подчиненным возвращаться по домам. Этот молодежный лидер полагал, что действия партизан могут только испугать гражданское население.
Примеры подобного замешательства, которое охватило местных лидеров ГЮ накануне крушения Третьего йха, можно было наблюдать и в окрестностях Брандербурга. К началу апреля 1945 года официальные лица были вынуждены признать, что Красной Армии все-таки дастся форсировать Одер. Было принято решение, что вся центральная часть Восточной Германии должна превратиться в сплошное поле битвы. В то же время в Брандеренбурге состоялась встреча тридцати местных лидеров ГЮ. На ней обсуждались вопросы создания юношеских отрядов «Вервольфа». Координирующей фигурой ялась таинственная личность, которая в документах КВД обозначалась литерой «Ф». Особое внимание уделялось самому характеру будущего партизанского движения. Хотя у встречавшихся было всего лишь несколько недель на подготовку, почти все стали активно формировать отряды. Одному из них удалось набрать 150 подростков, что было неплохим результатом. Далее все шло по накатанной схеме: создание тайников, подготовка радистов, добывание оружия.
Но, когда Красная Армия начала свое победоносное наступление, многие из командиров в панике распускали свои отряды. В Бельтзиге местный лидер ГЮ просто-напросто сбежал, фактически бросив на произвол судьбы своих подопечных. Но, с другой стороны, в Ратенове отряд из тридцати ГЮ-«вервольфов» вел ожесточенную схватку с советскими войсками, уничтожив из гранатометов несколько танков. Когда остатки Двенадцатой армии, прижатые к Эльбе, были готовы сдаться, эти «вервольфы» все еще продолжали сопротивление. Они наивно полагали, что британцы выступят против Советов. Сопротивление «вервольфов» ставило крест на надеждах немецких офицеров сохранить свою жизнь. В начале мая делегация представителей вермахта обратилась к подросткам с просьбой прекратить сопротивление. Их информировали, что Англия не собирается начинать «крестового похода» против СССР. Не подействовало даже это. Советская артиллерия сровняла с землей участок, где укрылись молодые фанатики.
Психология партизан из ГЮ
Одним из ключевых вопросов, который возникает при рассмотрении деятельности ГЮ-«вервольфов», является вопрос их юношеской психологии. Именно гитлерюгенд был одной из немногих организаций Третьего рейха, которая смогла привить молодежи фанатизм, столь необходимый для ведения партизанской войны. Это мнение разделяли и нацисты, и Союзники, и Красная Армия. При этом надо заметить, что в гитлерюгенде не было недостатка в инициативе, проявляемой на самых разных уровнях. Напомню, что в 1940 году имперским молодежным руководителем стал Артур Аксман,[5]32-летний карьерист, который уже проявил свою преданность Третьему рейху — во время боев он потерял правую руку. Весной 1945 года Аксман неоднократно заявлял верхушке рейха, что немецкие дети никогда не сдадутся, и похвалялся удачными вылазками, которые на Западном фронте устраивали молодые «вервольфы». Более того, он объявил молодежь «душой национального сопротивления». Сам же имперский молодежный руководитель предпочитал никуда не выезжать из Берлина, пребывая в бункере фюрера. Он был одним из немногих людей, которые видели последние часы жизни Гитлера.
Воодушевление Аксмана разделял и его начальник штаба Хельмут Мокель, который погиб в автомобильной катастрофе 27 февраля 1945 года во время поездки по Юго-Западной Германии, где он налаживал систему вербовки ГЮ-«вервольфов». Его последними словами были инструкции, которые предполагались для будущих «вервольфов». Врачу, который пытался его спасти, в резкой форме было заявлено: его и всю семью казнят, если он выдаст хотя бы слово из того, что услышал. После войны появилась версия, что Мокель инсценировал собственную смерть, дабы скрыться в Испании. К сожалению, сведения по этому вопросу достаточно скудны, чтобы подтвердить или опровергнуть это предположение.
Не менее важной фигурой был Готфрид Грисмайер, один из главных идеологов гитлерюгенда, который отвечал в штабе Имперского молодежного руководства за идеологическую обработку молодежи. После крушения рейха он стал один из главных инициаторов появления неофашистского движения. Он мечтал, что национал-социализм возродится, как Феникс из пепла. Именно Грисмайер подготовил меморандум, согласно которому все «слабаки» из состава ГЮ должны быть казнены. Казнь должна была осуществиться, даже если трусость проявил руководитель. Расправа с ним являлась святым долгом его подчиненных. Эта идея очень понравилась Мартину Борману. Весной 1945 года планировалось напечатать радикальнейшую книгу Грисмайера, которая называлась «Народные идеалы». Но, принимая во внимание насущность других проблем, это произведение так и не увидело свет.
Однако, в то время как в высшем руководстве гитлерюгенда никто не сомневался относительно фанатичного упорства немецкой молодежи, среди средних и младших функционеров господствовали смешанные чувства. Это было довольно неожиданно, учитывая почти полную монополию над юными умами, которую гитлерюгенд получил в середине 30-х годов. По-видимому, влияние родителей, священников и преподавателей школ вопреки ожиданиям нацистского руководства так и не было окончательно уничтожено. В Мюнхене один из партийных чиновников с удивлением узнал, что лидер ГЮ-«вервольфов», которые должны были сражаться против танков, полностью игнорировал его приказы. Поводом для этого стал запрет матери (!), которая воспротивилась тому, чтобы ее сын сражался против американских танков.
В последние дни существования Третьего рейха Имперское молодежное руководство было вынуждено признать, что семья оказывала на членов ГЮ весьма «существенное негативное влияние». 20 апреля Артур Аксман говорил в своем обращении: «Я понимаю беспокойство наших матерей… Я могу уверить их, что я полностью отдаю отчет, какую большую и тяжелую ответственность я беру на себя». Гитлер, согласно его словам, был также «обеспокоен» чувствами родителей. «В каждом немецком мальчике, в каждой немецкой девочке фюрер видит своего собственного сына и собственную дочь… Но сердца нашей немецкой молодежи принадлежат именно ему». Возможно, Аксман даже не был в состоянии признать, что нацистское руководство намеревалось устроить массовое кровопускание, исправляя собственные ошибки и неудачи.
Для того чтобы подогреть фанатизм молодых людей, нацисты решили прибегнуть к тем же технологиям, что использовали уже на протяжении 12 лет. Основным залогом успеха провозглашалось самопожертвование. Пропагандисты умело играли на чувствах подростков, навязывая им идеализированные клише. Например, в марте 1945 года лидер ГЮ из Мозеля, который должен был создавать юношеские партизанские отряды, получил следующую инструкцию: «Необходимо внедрять в молодые умы героико-романтический психоз, который является средством для привлечения в партизанские отряды». ГЮ-«вервольфы» были уверены, что совершали патриотический акт, когда вступали в партизаны. Их основным лозунгом становилась фраза: «Все, что наносит урон врагу, принесет пользу нашим солдатам». Подросткам в Саксонии говорили, что необходимо верить в победу. «В этот трудный час вермахт должен получить опору, чтобы очистить немецкую землю от захватчиков». И, по правде говоря, многие подростки верили в грядущую победу Германии до последнего момента. При психологической обработке подростков нацисты умело играли на их страхах. Например, в одном из австрийских лагерей ГЮ-«вервольфов» юношам внушалось, будто бы Союзники намереваются стерилизовать всех немецких мужчин, начиная с 15-летнего возраста. Нацистские идеологи также играли на юношеской гордости и честолюбии. Подросткам говорили, что наконец-то настал момент, когда они смогут совершить коренной перелом в войне, чего не удалось достигнуть старшему поколению. Наличие в партизанских отрядах девочек-подростков лишь еще раз подтверждало тонкую игру нацистских пропагандистов — юноши получали прекрасный шанс продемонстрировать свою сноровку и мужественность. И, наконец, лидеры ГЮ говорили о чувстве мести. В конце марта 1945 года Аксман призывал «мстить за позор, которому ослепленный кровью враг подверг наши дома, наших матерей, наших сестер». Самособой разумеется, это обращение имело колоссальное воздействие на подростков, эвакуированных из восточных областей Германии.
