— Хорошо действовала ваша рота! — приветливо сказала Лебедева Петрову. — Надо отметить в приказе всех отличившихся и объявить всему отряду благодарность от имени ЦК партии. — Комиссар помолчала и взволнованно добавила: — Мы, товарищи, присутствуем при великом историческом событии — рождается новая армия свободного народа — Красная Армия.
На некоторое время в боевых действиях наступило затишье — немцы вели из-за болота редкий артиллерийский и винтовочный огонь.
Но через несколько часов в районе расположения Латышского отряда загрохотали разрывы немецких снарядов, послышались пулеметные очереди.
Блохин бросился к телефону и попытался вызвать Беманса. Но телефон молчал.
— Что там происходит у латышей? — встревоженно проговорил командир рабочего отряда. — Похоже, что немец теперь на них навалился.
— Надо будет срочно направить к Бемансу нарочного, — подсказала Лебедева.
Но нарочного посылать не пришлось. В землянку, пыхтя и отдуваясь, вбежала перепуганная Повалихина.
— Ой, беда-то какая, товарищи! — еще от двери закричала она. — Немец уже в Вартах. Сюда прет, проклятый!
Оказалось, что она поехала в деревню за продуктами, но на околице заметила немцев, которые обстреляли ее.
— Надо отходить! — сразу же решил Петров.
— Отходить без приказа нельзя, — покачал головой Блохин.
В это время подоспел связной из Латышского отряда. Он рассказал, что, сосредоточив артиллерию и бросив в атаку броневики, немцы смяли редкие цепи латышских стрелков и заняли Варты. Беманс советовал Блохину ввиду неустойчивого положения на линии фронта отвести в тыл обоз.
Начались спешные сборы: на машину грузили раненых и продовольствие. Во главе обоза Блохин решил поставить Фесина. Малоразговорчивый, сумрачный с виду, револьверщик оказался инициативным и смышленым воином. Для прикрытия обоза было выделено десятка два бойцов с одним из трофейных пулеметов. Раненый Бойков вызвался быть пулеметчиком.
Лебедева села в легкие санки и с крестьянином-проводником по узкой лесной дороге направилась в Латышский отряд.
— Куда вы, товарищ комиссар?! — пытался задержать ее Блсхин. — Чего доброго, к немцам в лапы попадете.
— Не попаду! — отмахнулась Лебедева. — Объедем их как-нибудь. Именно сейчас мне нужно быть у Беманса.
Санки умчались.
— Боевая женщина! — с восхищением проговорил Блохин.
— Слушай, командир, — окликнул его Прахов. — Видать, дела у нас будут серьезные! Давай команду — пусть все женщины отправляются в тыл вместе с ранеными.
— Чего?! Не дело говоришь, комиссар! — вдруг рассердилась стоявшая рядом Повалихина. — Раз мы в отряде, то должны находиться при своем месте… Никуда я не уйду от вас и Саньку из отряда не отпущу!.. Наше место при командире отряда.
— Я тоже останусь! — решительно проговорила Кустова.
— Трудно вам будет, Валентина Ивановна! — настаивал Прахов.
— Всем тяжело, не мне одной! — ответила машинистка.
— А раненых кто будет сопровождать?
— Раненых пусть провожает Раиса, — решила Повалихина. — Она у нас почти дохтур…
— И когда это вы, бабы, успели стать такими разумными? — засмеялся Блохин. — Все решили лучше самого командира.
— А мы всегда были не дурнее вас, мужиков! — огрызнулась Повалихина. — Только вы нам ходу не давали…
Рая Семенова тоже отказалась уехать из отряда, но, когда Блохин объяснил ей, что раненых в пути нельзя оставлять без медицинского обслуживания, ей пришлось согласиться.
Девушка, расстроенная, раскрасневшаяся, вбежала в землянку командного пункта Стального отряда, где ее поджидал Петров.
— Уезжаешь? — тихо спросил инженер.
— Заставляют ехать! — ответила девушка, и пухлые губы ее дрогнули. — Но мы скоро увидимся, Аркаша, обязательно увидимся!
Девушка вдруг закинула руки на плечи Петрова и крепко поцеловала его.
— Все будет хорошо, мой милый, мой любимый Аркаша! — прошептала она. — Только не рискуй собой. Обещай мне это!
— На войне таких обещаний нельзя давать, Раечка.
— Товарищ Петров! Аркадий Васильевич, где ты? — позвал в это время снаружи Блохин.
— Я здесь! Иду! — ответил инженер, стараясь сдержать предательскую дрожь в голосе, и, крепко поцеловав Раю, вместе с ней вышел из землянки.
Переговорив с Блохиным, Петров сразу ощутил тревожную, нервозную обстановку. Установить связь с Бемансом не удавалось. Моряки под натиском немцев тоже отошли. Создавалась опасность окружения Стального рабочего отряда.
Вернувшиеся два партизана-разведчика сообщили, что немецкие части действительно пытаются обойти отряд с обоих флангов.
— Идут по шоссе и едут по железной дороге. Уже прошли станцию Вайвара. А берегом моря они вышли на шоссе к Гугенбургу, — сообщили они.
— Узелок, черт его возьми! — выругался Блохин. — Как его нам развязать?
— Надо немедленно отходить, — угрюмо проговорил Прахов, поглаживая седеющие усы.
— Отходить, отходить! — вспыхнул Блохин. — Знаю, что надо отходить… А приказа-то нет, понимаешь?
— Да ты что — чурбан или человек? — тоже рассердился Прахов. — Нельзя только на приказы надеяться, надо и своими мозгами ворочать…
Возле них толпились рабочие. Они шумели, переговариваясь между собой:
— У нас тихо, а в тылу, слева и справа, пальба идет…
— Обходит нас немец…
— Замкнет в кольцо и задавит…
— Ишь, фоминские корешки стараются! — ворчал Блохин, резкими, нервными движениями скручивая цигарку.
— Никакие тут не корешки! — возразил Прахов. — Просто люди теперь стали сознательные, думающие стали… — Он повернулся к Петрову: — Вот вы, Аркадий Васильевич, на фронте были. Как бы вы поступили в таком положении?
— Конечно, отошел бы! — решительно бросил Петров. — Обстановка такова, что приказ, может быть, и не дошел до нас… Оставаться на месте опасно и бесцельно.
— Ладно! — Блохин ударил кулаком по ладони. — Через полчаса отступим и без приказа…
Минут через десять от латышей прибыли трое лыжников. Они доставили приказ Дыбенко об отводе Стального отряда к Нарве. От них узнали также и о благополучном прибытии Лебедевой к Бемансу. Латыши были веселые, крепкие, краснощекие парни. Красногвардейцам-рабочим они сразу понравились своей военной выправкой и бодростью.
— Фу! Аж на сердце полегчало! — улыбнулся Блохин. — Сам я понимал, что нужно отходить, а не решался без приказа… Тяжелое дело — быть командиром!
Было решено, что Петров с группой добровольцев останется на месте и, чтобы замаскировать отход отряда, откроет усиленную стрельбу.
Введенные в заблуждение яростной стрельбой, опасаясь, что русские в этом районе сами перейдут в наступление, немцы начали стягивать свои силы к болоту.
Отступление оказалось очень трудным. Шоссейные дороги уже были перерезаны немцами, и пришлось идти по проселкам. Лошади выбивались из сил, автомобили застревали в сугробах.
В одной из маленьких деревушек к отряду присоединился Повалихин с товарищами, охранявшими запасы на станции Вайвара.
— Где наше продовольствие? — вместо приветствия спросила его супруга. — Я с тебя полный отчет стребую!
— Не до припасов было, немец станцию захватил, едва ноги унесли от него, — оправдывался Повалихин.
— Понимаю! С перепугу бежал без памяти! — бушевала супруга.
— Да, наверно, так же ретировался от немцев, как и ты, Матрена Спиридоновна, — ответил за Повалихина Прахов. — Вспомни Варты…
Заметив отход Стального отряда, подвижные немецкие части — конница и лыжники — бросились вперед, стараясь прорваться в тыл и перехватить пути отхода отряда. Ежеминутно происходили ожесточенные перестрелки с арьергардом, которым командовал Петров.
Блохин окончательно уверовал в военные способности инженера и поручил Орехову помогать инженеру в арьергарде.
Петров и Орехов старались задержаться на каждом совсем незначительном оборонительном рубеже — у ручейка, на опушке леса, на краю селения.
Рабочие видели поведение инженера в бою, прониклись к нему уважением и теперь охотно выполняли его приказания. В арьергарде подобрались наиболее сильные, веселые, неунывающие люди.
— Надо устроить немцу суприс — рисовый суп, чтобы он нас до смерти помнил, — шутил Орехов.
Растирая рукавицами синее от мороза лицо, Петров намечал позицию очередной засады, назначал старшего и указывал каждому бойцу его место.
— Передних пропускай, а как подойдут основные силы, бей на выбор по офицерам, а затем убегай туда, вон по той просеке, — учил в свою очередь Орехов.
Когда последние бойцы отряда прошли по узкому ветхому деревянному мостику, через засыпанную глубоким снегом балку, Орехов обратил внимание Петрова на важность этой позиции.
