Все пришли к выводу, что новое японское правительство, вероятнее всего, будет проводить крайне националистическую, антиамериканскую политику. Япония прежде всего, вероятно, нападет на Россию, но не исключено, что удары ее обрушатся на Великобританию и Соединенные Штаты. Тогда Рузвельт высказал такую мысль:
– Мы стоим, господа, перед деликатной проблемой – вести дипломатические дела так, чтобы Япония оказалась неправой, чтобы она первая совершила дурное – сделала бы первый открытый шаг.
С президентом согласились – пусть начинают японцы, и тогда Соединенные Штаты обрушат всю мощь своего оружия на островную империю. В этом случае моральное превосходство останется на стороне Штатов, конгресс, несомненно, поддержит объявление войны. Иначе будет трудно добиться в конгрессе согласия на войну.
Общественное мнение будет на стороне правительства. Лишь бы раньше времени не раскрылись замыслы, родившиеся на совещании в Белом доме. Это тоже было «оранжевой тайной», такой же глубокой, как тайна атомной бомбы. Секретную переписку о новом оружии вели только на бумаге оранжевого цвета, чтобы эти документы сразу можно было отличить в кипах бумаг, представляемых на рассмотрение президенту.
Теперь, в разговоре с государственным секретарем Рузвельт снова вернулся к волновавшей его теме.
– Историки подсчитали, – сказал президент, – что за два минувших века на земле было около ста двадцати войн и только в десяти случаях им предшествовало официальное объявление войны. Японцы не станут нарушать вероломных традиций. Они могут напасть в любой день, атаковать без предупреждения. Что делать? Проблема сводится к тому, как нам сманеврировать, чтобы заставить Японию сделать первый выстрел и в то же время не допустить большой опасности для нас самих... Это трудная задача.
– Будем дразнить тигра, – сказал Карделл Хелл. – Сегодня я получил новый радиоперехват.
Государственный секретарь показал президенту японскую шифрограмму, доставленную ему из криптографического управления генерального штаба. Из Токио предупреждали своих послов за границей:
«В случае чрезвычайных обстоятельств, – говорилось в секретной телеграфной инструкции, – а именно в случае разрыва наших дипломатических отношений или нарушения международной системы связи, будут даны следующие кодированные предостережения, включенные в ежедневные радиобюллетени о состоянии погоды, передаваемые из Токио.
1. В случае опасности в японо-американских отношениях: «восточный ветер, дождь».
2. При нарушении японо-советских отношений: «северный ветер, облачно».
3. На случай разрыва японо-английских отношений: «западный ветер, ясно».
– Это не что иное, как сигнал о начале военных действий, – заключил Хелл.
Полгода назад американские криптографы после долгой и кропотливой работы разгадали наконец шифр японских радиограмм. Криптографы сумели расшифровать более семисот японских секретных радиограмм. Государственный департамент и военные власти Соединенных Штатов были теперь постоянно в курсе секретных радиопереговоров японских дипломатов с Токио.
– Ну что ж, события назревают, не станем мешать им лезть в западню... – сказал Рузвельт. – Какие еще новости на Бейнбридж Айленд?
На Бейнбридж Айленд в Вашингтоне находилась центральная станция радиоперехвата.
– Снова повторяется все та же дата – двадцать пятое ноября... Сначала в инструкции послу Номура – добиться к этому сроку успеха в переговорах. Теперь более определенно передают из Ханоя.
Карделл Хелл порылся в папке и достал копию радиодонесения японского посла из Ханоя.
«Военные круги, – сообщал он в Токио, – известили нас, что ответ Соединенных Штатов мы должны получить не позже 25 ноября. Если это верно, не остается сомнений, что кабинет решится на мир или войну в течение одного-двух дней. Если переговоры в США закончатся неудачей, наши войска выступят в тот же день»,
Рузвельт перекинул листки настольного календаря.
– Война может начаться в понедельник, – сказал он. – Подготовьте ответ на японские предложения, чтобы у Токио не возникло сомнений в неизменности наших позиций...
26 ноября государственный секретарь Соединенных Штатов Америки Карделл Хелл пригласил японских послов и передал им ответную ноту. Она выглядела как ультиматум. Американское правительство требовало вывести японские войска из Китая, признать гоминдановское правительство Чан Кай-ши и отказаться от оккупации Индокитая. Только на этой основе можно заключить пакт о ненападении.
В Токио ответ Хелла так и восприняли – ультиматум! Американцы требуют восстановить то положение на Континенте, какое было до мукденского инцидента.
Обе стороны не были заинтересованы в продолжении переговоров, предпочитали решать спорные вопросы силой. Еще за четыре дня до того, как в Токио получили американский ответ, адмирал Нагано отдал приказ объединенному флоту – покинуть Курильский архипелаг и сосредоточиться в открытом океане на полпути между Аляской и Гавайскими островами. Нагано указал координаты: выйти в район 40° северной широты и 170° западной долготы. К указанному месту прибыть третьего декабря и произвести заправку горючим.
До Гавайских островов кораблям флота предстояло совершить переход в пять тысяч морских миль. Американская разведка потеряла из виду японскую военную армаду. Одновременно, почти открыто, из японских портов на юг вышли транспортные корабли с десантными войсками.
Военному командованию Соединенных Штатов было ясно, что основные боевые действия Японии намерена вести в районе Южных морей.
Из японского министерства иностранных дел в Вашингтон позвонил по тихоокеанскому подводному кабелю руководитель американского отдела. Содержание кодированного разговора также стало известно американским криптографам.
К телефону подошел посол Курусу.
– Извините, что я беспокою вас так часто, – донесся голос из Токио. (Это означало: «Каково положение с переговорами?»)
– Разве вы не получили телеграмму? – спросил Курусу. – Ничего нет нового, кроме того, что вчера сказала мисс Умеку. (Мисс Умеку – государственный секретарь Хелл.) – А как дела у вас? Ребенок родился? (Близок ли кризис?)
– Да, роды неизбежны, – ответили из Токио.
– В каком направлении... – забывшись, спросил взволнованный Курусу и тотчас поправился: – Ждут мальчика или девочку? (На юге или на севере предстоит кризис?) Мы очень взволнованы предстоящими родами, но больше всего волнуется Токугава. Не правда ли? (Токугава – японская армия.) Мисс Кимоко сегодня уезжает на три дня в деревню. Вернется в среду. (Президент уезжает на трое суток из Вашингтона.)
Президент делал вид, что его не тревожат переговоры. Он уехал отдыхать в Гайд-парк, в свое имение.
Из Токио в Вашингтон послу Курусу шли все новые указания, и криптографы старательно их расшифровывали...
«Пурпур. Государственная тайна. Содержание нового предложения США для нас абсолютно неприемлемо. В настоящее время мы должны заботиться главным образом о том, чтобы не были раскрыты истинные намерения империи. Вы должны заявить в государственном департаменте, что запросили центральные японские власти и ждете ответа. Продолжайте вести переговоры со всей искренностью...»
И еще одна телеграмма, направленная следом:
«Через два-три дня после того, как будет принято решение императорского правительства по поводу американской ноты, возникнет такое положение, при котором придется отказаться от дальнейших переговоров. Мы хотим, чтобы вы пока не давали понять правительству Соединенных Штатов, что переговоры прекращаются».
Речь шла о предстоящем заседании кабинета в присутствии императора, назначенном на первое декабря. Император восседал на троне, одетый на этот раз в военную генеральскую форму. Председательствовал премьер-министр генерал Тодзио. Он сказал, что американская нота – вызов стране Ямато. Так разговаривают только с побежденными. Штаты требуют от Японии уйти с континента. Переговоры тянутся полгода и не привели ни к чему. Судьбу империи надо решать вооруженной силой.
Адмирал Нагано доложил императору, что флот подготовлен к боевым операциям, ждет сигнала. Кто-то спросил о планах командования – когда, где, какими силами намерены осуществлять операции. Снова вмешался Тодзио: это военная тайна. Из членов кабинета о Пёрл-Харборе знали только два человека – премьер-министр Тодзио и министр военно-морского флота Симада.
Министр финансов сообщил, что государственный банк отпечатал оккупационные деньги для стран Южных морей: для Филиппин – пезо, для голландской Индии – гульдены, для британской Малайи – доллары. Каждая денежная единица приравнивается к одной иене.
Империя к войне была готова. Кабинет принял решение:
