Керн медленно шел к главному почтамту. В последние ночи он почти совсем не спал и чувствовал большую усталость. По его расчетам Рут должна была прибыть в Женеву дня три назад. Все это время он ничего не слышал о ней, а она ему не писала. Он терялся в догадках, придумывая тысячу разных причин, но теперь ему вдруг показалось – Рут вообще не приедет. Он ощущал какую-то странную опустошенность и машинально передвигал ноги. Уличный шум доносился откуда-то издалека, просачиваясь сквозь охватившую его глухую и бесформенную печаль.
Керн не сразу узнал знакомое синее пальто, но все-таки остановился. Просто еще одно синее пальто, подумал он, одно из сотен, сводивших меня с ума в течение целой недели! Он посмотрел в сторону, потом снова туда. Какой-то посыльный и толстая женщина, нагруженная пакетами, мешали смотреть. Он затаил дыхание и вдруг почувствовал дрожь. Синее пальто плясало перед его глазами среди красных лиц, шляп, велосипедов, пакетов, людей, мелькавших во всех направлениях. Он осторожно пошел дальше, словно двигался по канату и боялся в любую секунду сорваться. Даже когда Рут обернулась и он отчетливо увидел ее, мелькнула мысль о каком-то поразительном сходстве или галлюцинации. И лишь тогда, когда, узнав его, она изменилась в лице, он рванулся к ней.
– Рут! Ты здесь! Ты ждешь, а меня нет!
Он крепко обнял ее, чувствуя ответное объятие. Они вцепились друг в друга, словно стояли на узкой вершине горы, обдуваемые ураганным ветром, который вот-вот подхватит их и обрушит в пропасть. Они стояли в подъезде главного женевского почтамта, в самый разгар деловой сутолоки; люди протискивались мимо, толкали их, изумленно оборачивались и смеялись. Они ничего не замечали – здесь не было никого, кроме них. Увидев полицейского, Керн мгновенно пришел в себя и отпустил Рут.
– Уйдем скорее! – прошептал он. – На почту! А то еще что-нибудь случится.
Они растворились в толпе.
– Сюда! – Керн подвел Рут к очереди у окошка.
– Когда ты приехала? – спросил Керн. Никогда еще зал главного женевского почтамта не казался ему таким светлым.
– Сегодня утром.
– Тебя сначала отвезли в Базель? Или сразу сюда?
– Нет. Мне разрешили пожить три дня в Муртене. Вот я и приехала прямо в Женеву.
– Замечательно! Дали вид на жительство, подумать только! Тогда тебе вообще нечего бояться! А мне уже чудилось, будто ты мучаешься одна на границе. Рут, ты бледна и сильно похудела!
– Но зато я опять совсем здорова. Скажи, я очень подурнела?
– Напротив, похорошела! И даже очень! Всякий раз, когда я вижу тебя вновь, ты красивее, чем прежде! Ты голодна?
– Да, – сказала Рут. – Я изголодалась по всему: и по тебе, и по улицам, и по свежему воздуху, и по хорошему разговору.
– Тогда пойдем пообедаем. Есть тут небольшой ресторан, где подают свежую рыбу из озера. Как в Люцерне. – Керн сиял от счастья. – В Швейцарии так много озер!.. А где твой багаж?
– На вокзале, конечно! Ведь я уже старый, искушенный бродяга!
– Верно! И я горжусь тобою! Рут, тебе предстоит совершить свой первый нелегальный переход границы. Это нечто вроде экзамена на аттестат зрелости. Не боишься?
– Ни капельки.
– Да и бояться нечего. Границу я знаю как свои пять пальцев. Мне там знакомо буквально все. Я уже купил билеты. Позавчера, во Франции. Все подготовлено. Вокзал изучен досконально. Отсидимся с тобой в одном вполне безопасном кабачке, а оттуда в последнюю минуту пройдем прямо к поезду.
– Ты достал билеты? А откуда у тебя деньги? Ведь ты так много послал мне!
– Дойдя до полного отчаяния, я решился ограбить швейцарское духовенство. Шнырял по Базелю и Женеве, как заправский гангстер. Но вот теперь мне уже нельзя показываться здесь. Хотя бы в течение полугода.
Рут расхохоталась.
– И я привезла немного денег. Доктор Бер раздобыл их для меня в какой-то организации помощи беженцам.
Стоя вплотную друг к другу, они медленно подвигались к окошку. Керн сжимал опущенную руку Рут. Они говорили тихо, почти шепотом, стараясь казаться возможно более равнодушными и безучастными ко всему.
– Все-таки нам невероятно везет, – сказал Керн. – Ты приехала в Женеву не только с видом на жительство, но вдобавок еще и с деньгами! Почему же ты мне ни разу не написала? Не могла?
– Боялась! Думала – придешь на почту за письмами, а тебя схватят. Бер рассказал мне историю с Аммерсом. Он тоже считал, что писать не следует. А вообще-то я написала тебе много-много писем, Людвиг! Все время писала – без карандаша и бумаги. Разве ты этого не знаешь? – она вопросительно посмотрела на него.
Керн еще крепче сжал ей руку.
– Конечно, знаю… Ты уже сняла комнату?
– Не сняла. Прямо с поезда побежала сюда.
– Знаешь, Рут… – Керн запнулся на мгновение. – В последнее время я превратился в какого-то лунатика. Не хотел ничем рисковать. Вот и стал кочевать из одного государственного пансиона в другой. – Он заметил тревожный взгляд Рут. – Нет, не бойся, я не про тюрьму, а про таможни. Там можно отлично выспаться. А главное – там тепло. Когда наступают холода, в таможнях не жалеют дров, топят почем зря. Но все это к тебе не относится. Уж коль скоро у тебя есть вид на жительство – мы снимем для тебя роскошный номер в «Гранд отель Бельвю». Там живут представители Лиги наций. Министры и подобные им бесполезные людишки.
– Этого мы не сделаем. Я останусь с тобой. А если ты считаешь, что здесь опасно, то уйдем сегодня же ночью.
– Что вам угодно? – нетерпеливо спросил почтовый чиновник.
Они не заметили, как очутились у окошка.
– Марку в десять сантимов, – сказал Керн, мгновенно сообразив, где они.
Чиновник подал ему марку. Керн расплатился, и они направились к выходу.
– На что тебе эта марка? – спросила Рут.
– Не знаю. Купил ее просто так. Как увижу человека в форме, реагирую автоматически. – Керн разглядел марку. На ней был изображен Чертов водопад близ Сен-Готтарда. – Я мог бы послать Аммерсу анонимное издевательское письмо со всякими оскорблениями, – заявил он.
– Аммерс… – сказала Рут. – А тебе известно, что он лечится у Бера?
– Что?! Неужто правда? – Керн ошеломленно уставился на нее. – Ты еще скажи, что он жалуется на печень, и тогда я от радости сделаю сальто-мортале!
Рут расхохоталась. Хохот так разобрал ее, что она стала извиваться, точно ива на ветру.
– Да… именно на печень! Потому-то он и пошел к Беру! Ведь в Муртене Бер единственный специалист в этой области. Ты подумай, какие угрызения совести испытывает Аммерс – ведь он вынужден лечиться у еврейского врача!
– О Боже! Я дожил до истинно великой минуты! Однажды Штайнер сказал мне, что любовь и месть очень редко приходят к человеку одновременно. И вот я стою здесь, на ступеньках главного женевского почтамта, наслаждаясь и тем и другим – я люблю и я отмщен! Может быть, и Биндинг попал наконец в тюрьму или хотя бы сломал себе ногу!
– Или у него украли все деньги!
– Еще лучше! У тебя неплохие идеи, Рут!
Они спустились по ступенькам.
– Надо идти в самой гуще толпы, – сказал Керн. – Тогда едва ли что-нибудь случится.
– Мы сегодня ночью перейдем границу? – спросила Рут.
– Нет. Сначала тебе надо отдохнуть и отоспаться. Предстоит долгий путь.
– А ты? Разве тебе не надо выспаться? Ведь мы можем остановиться в одном из пансионов по списку Биндера. Вероятно, это не так уж опасно?
– Не знаю, – сказал Керн. – Думаю, ты права. Вообще, у самой границы все не так уж страшно. Я много раз кочевал туда и сюда. В худшем случае нас приведут на таможню. Но даже если бы тут было не совсем безопасно, все равно – вечером я бы, пожалуй, ни за что не ушел без тебя. Правда, днем среди оживленной городской толпы не так уж трудно быть твердым в своих намерениях… Но вот вечером, когда темно, все становится иным… Впрочем, к чему эти разговоры? Ты снова со мной, и как же это я добровольно уйду от тебя! Это просто немыслимо!
– Да я и не осталась бы здесь одна, – сказала Рут.
XVIКерну и Рут удалось незаметно перейти границу. В Бельгарде они сели в поезд, прибыли вечером в Париж и, выйдя из вокзала, не знали, куда бы податься.
– Не робей, Рут! – сказал Керн. – Найдем какой-нибудь небольшой отель. Сегодня уже поздно искать что-нибудь другое, а завтра видно будет.
Рут кивнула. Ночной переход границы и поездка в поезде порядком утомили ее.
– Пойдем в какой-нибудь отель.
В одной из боковых улиц они увидели красную стеклянную вывеску: «Отель “Гавана”». Надпись вспыхивала и гасла. Керн вошел внутрь и спросил, сколько стоит номер.
– На всю ночь? – спросил портье.
– Разумеется, – удивленно ответил Керн.
– Двадцать пять франков.
– За двоих? – спросил Керн.
– Разумеется, – в свою очередь, удивился портье.
Керн пошел за Рут. Портье мельком взглянул на парочку и подал Керну регистрационный бланк. Заметив нерешительность Керна, он улыбнулся и сказал:
