Она проснулась от скрежета засова, Луч фонарика скользил по камере, остановился на ней.
— Идите за мной. — Это Краммлих.
Вот выведет сейчас на глухой пустырь и пристрелит...
Они вышли из здания контрразведки. Почти у входа — легковой автомобиль. Краммлих открыл заднюю дверцу и, когда Семина села, протянул ей что-то.
— Возьмите. — Семина сразу узнала бельгийский браунинг. — Ничего другого под рукой не оказалось, — объяснил Краммлих, — но из него тоже можно убить. Так что обращайтесь осторожней.
Семина еле слышно рассмеялась.
— Вы считаете меня безрассудной?
— Временами бывает. — Краммлих закрыл дверцу и уже в окошко добавил: — Я на минуту. Надо же захватить для разговора господина гауптмана.
— Зачем он вам?
— Его не проведешь. И обмануть никак нельзя... Я очень надеюсь, что он согласится быть с нами заодно.
Ждать их пришлось долго. Но еще дольше был разговор с Эрнстом Дитцем. Неизвестно, под каким предлогом Краммлих поднял его с постели, но, опустившись на заднее сиденье машины и вдруг почувствовав, что в бок упирается пистолет, многоопытный гауптман понял все сразу. Краммлих кружил на машине по городу, приводя все новые доводы в пользу сотрудничества с разведчицей, и каждый раз ответ был один: «Нет!» Даже цоссенская бумага не подействовала. «Уберите этот подлог», — презрительно оттолкнул он роковой приказ, и Семина поневоле улыбнулась: роли меняются. А Дитц продолжал сыпать отборнейшими проклятиями, угрожал Краммлиху, предостерегал его.
Семина ни разу не нарушила их диалога, пока не заметила, что Краммлих начинает терять терпение. Тогда она сказала:
— Хватит, Томас. Везите нас в какое-нибудь глухое место.
— Здесь есть подходящее. Целый квартал — одни руины.
— Очень хорошо.
— Здорово же из тебя вьет веревки эта девка! — злорадно вставил Дитц. — А еще мужчина! Офицер!
— Я тоже офицер, — резко оборвала его Семина, — и между прочим, выше вас по званию, господин гауптман.
Машина остановилась. Краммлих повернулся: «Приехали»... Семина подтолкнула Дитца пистолетом в бок.
— Выходите!
Дитц не шевелился.
— Выходите!
— Пристрелите его здесь, — сказал Краммлих, — Меньше шуму.
— А где машину отмоем?
Эрнст Дитц был неплохим психологом, он успел изучить характеры и Краммлиха и Семиной, и, если б обстановка была нормальной и дело не шло о его жизни, он сразу бы понял, что его разыгрывают. Во всяком случае, показной цинизм обоих показался бы ему неправдоподобным. Но каждый судит по себе, да тут было и не до психологических экспериментов.
— Черт с вами, — сказал он. — Я должен буду подписать какие-то бумаги?
— Как хорошо, что вам ничего не надо объяснять! — сказала Семина. По ее голосу чувствовалось, что она улыбается.
Краммлих тоже засмеялся, и это обидело гауптмана.
— Напрасно хихикаете, Томас! — мрачно заметил он. — Вы допустили глупость и поставили на хромую лошадь. Мы с нею, — он имел в виду Семину, — теперь связаны одной веревочкой.
— Да, конечно, — сказала Семина. — Прошу, однако, заметить, что оба конца веревочки находятся в моих руках.
Сказала она это сухо, уже без тени улыбки.
Покушение произошло 20 июля 1944 года в ставке в Растенбурге, когда полковник Клаус Шенк фон Штауфенберг пронес на совещание «адскую машину». Гитлер отделался несколькими ушибами.
Немецкая разведывательная служба.
Заместитель рейхсфюрера СС Гиммлера.
В Цоссене располагался штаб верховного командования сухопутных войск.
Майбах II — железобетонный бункер, в котором размещался штаб абвера.
Это произошло в феврале 1944 года из-за обострившихся разногласий с Гитлером.
Генерал Шернер, командующий немецкими войсками в Прибалтике, заменил на этом посту в августе 1944 года генерала Линдемана.
В Растенбурге находилась ставка Гитлера — «Логовище волка».
ОКВ — верховное командование вооруженных сил фашистской Германии.
Рундештедт впоследствии, при нападении на СССР, возглавил группу армии ЮГ.
