Минут через двадцать на шоссе дружно затрещали выстрелы, хлопнуло несколько гранат, выстрелили из танка, а потом слева и справа часто застучали автоматные очереди.
«Уж не окружают ли их?» – испугался Михеев.
Взвод лейтенанта Нагопетьяна, выйдя к шоссе и развернувшись, огляделся, сколько было возможно, по команде своего командира дружно выскочил на шоссе, стреляя из винтовок и бросая гранаты в стоявшие на той стороне грузовики. Гитлеровцы, не ожидавшие столь дерзкого нападения, метнулись кто в лес, кто на обочины, беспорядочно отстреливаясь из автоматов. Нагопетьян поймал на лету одну за другой две гранаты, ловко метнул их обратно, после чего стрельба впереди сразу же стихла.
По шоссе хлестал из пулемета танк, еще один, метрах в двухстах, выезжал с обочины на шоссе. Бойцы взвода залегли перед самым шоссе, перестреливаясь с небольшой группой автоматчиков.
– Дай-ка бутылку… Да давай и вторую, – окликнул Нагопетьян лежавшего впереди Курпаса, огромного литовца, бойца его взвода.
Лейтенант Нагопетьян прополз между двумя стрелками и вышел как раз напротив правого танка.
«Встал, думает, и не докинуть? Ну-ка – держи!» – и Нагопетьян бросил в танк, целясь на двигатель, бутылку с горючей смесью.
По танку быстро растекся огонь, и его пулемет замолчал.
Теперь, уже перебежками, Нагопетьян приблизился ко второму танку. Кто-то еще раньше бросил в него бутылку, но не попал, и на шоссе горел дымный костер, а танк медленно отползал назад.
«Куда ж ты, погоди», – сказал сам себе Аветик, бросая бутылку в танк. Звякнуло разбитое стекло, и огонь ручейками поплыл с брони на землю. Танк быстро окутался дымом, из башни показался танкист с горящей спиной, но потом медленно сполз вниз.
Стрельба велась со всех сторон, но с паузами, и Нагопетьян достал ракетницу. А спустя несколько минут через шоссе хлынул поток серых фигурок, повозок, все это растекалось по лесу и беспорядочно стреляло по сторонам.
– Ну, лейтенант, если бы не ты… – хлопал Михеев Нагопетьяна по спине. – Награда за мной.
– Курпас! – окликнул Нагопетьян своего бойца. – Давай сюда чемодан. Посчитал?
– Это что? – на ходу спросил Михеев.
– Деньги. Наши. В автобусе нашли. И автобус наш, там даже портрет товарища Сталина. А на ступеньках дохлый немецкий офицер. Это они в нашем автобусе ездили! И еще… Курпас, где портфель?
– У меня.
– Ну, пока оставь. «Регимент» по-немецки полк? Значит, взяли документы штаба тридцать четвертого немецкого полка.
– Ваня, – догнал Нагопетьян медленно бредущего Дзешковича, – выбрал себе минометы?
– Какой-то закинули на повозку, но что толку, без мин.
– А почему невеселый?
– Шинель я обронил на шоссе.
– Ну, это не беда, мог бы сам с ней остаться. А вернись? – И Нагопетьян весело запел свою любимую: «Эх, Андрюша, нам бы знать печали…»
«Совсем мальчишка…» – с завистью подумал Михеев и вспомнил себя таким же, в Гражданскую.
В лесу перед Сожем Михеев встретил парторга полка политрука Тарасова, политрука Александрова и с ними двадцать пять бойцов, которые тоже пробились с боем. По дороге они сожгли танк, бронемашину, шесть грузовиков – «бюссингов», уточнил Александров, уничтожили два мотоцикла и с десяток гитлеровцев.
«Ничего, поживем и повоюем», – оглядываясь по сторонам и видя, что людей вокруг еще немало, подумал Михеев.
Варшавское шоссе в районе Пропойска в конце июля 41-го многим из тех, кто тогда оказался севернее его, представлялось чем-то таким, через что переступив – будешь жить и дальше. Шоссе не разделяло всех на живых и мертвых, никто не загадывал, что если он перейдет его, то не погибнет и потом. Многие видели, что смерть чаще всего случайна, бывало и так, что человек погибал и сразу за Сожем, сидя за котелком каши, от случайной пули, только полчаса назад вместе со всеми радуясь, что перешел, живой. Но все верили, что там, за Сожем, все, вся война пойдет теперь по-другому, там уже настоящий, плотный фронт.
Были и такие, для кого Сож и шоссе перед ним стали своеобразным Рубиконом. Даже решиться перейти его оказалось для многих непросто, тем более что были и более легкие пути – уйти в лес, в сторону, переждать сутки-трое, надеясь, что из-за Сожа наши ударят навстречу или что немцы уйдут на восток. Но подавляющее большинство не допускало и мысли не идти на прорыв.
Трое суток на 430-м километре Варшавского шоссе ни на минуту не стихала стрельба, умирали русские и немцы, противопоставляя воле – волю, силе – силу.
Вся 10-я моторизованная дивизия гитлеровцев и десятки танков из 4-й танковой трое суток отбивались от яростных атак советского 20-го стрелкового корпуса генерала Сергея Еремина. Кровавые схватки одновременно вспыхивали на многих участках Варшавского шоссе – мотоциклисты, танки, одиночные грузовики с автоматчиками и целые колонны и батальоны метались вдоль шоссе, словно пожарные команды перед лесным пожаром.
За Сожем, оглядевшись и покрутившись среди других командиров из вышедших из окружения частей, посоветовавшись со своим комиссаром Ивановым, майор Малых обратился к полковнику Гришину с предложением: за ночь попытаться вывезти через шоссе и оставшуюся материальную часть полка, что была оставлена, когда полк пошел на прорыв.
– Обязательно! Неужели бросать такую технику? Да с нас головы поснимают! Немедленно собрать всех шоферов и всех, кто умеет водить машины, и – за шоссе! – распорядился полковник Гришин. – Надо постараться вытащить все, что возможно, все, что сгоряча бросили, пока немцы здесь не укрепились.
Майор Малых вызвал командира штабной батареи лейтенанта Свиридова:
– Через полчаса построить всех шоферов, трактористов и по два человека расчета от каждого орудия, и позови мне срочно лейтенанта Смяткина.
Получил задачу и он:
– Возьмешь с собой двоих, больше не надо, и немедленно иди к шоссе, разведай проход на ту сторону, а потом пошлешь нам человека навстречу. Нас жди за шоссе.
Младший лейтенант Смяткин, сержанты Аленин и Костриков понимали, что от них сейчас зависит, будет ли полк боевой единицей или так и останется почти без техники, поэтому на это задание настроились предельно серьезно.
До опушки леса, за которым проходило шоссе, они доползли удачно, никого не встретив. Но вскоре заметили немецкий танк. Прислушались. Было тихо, поэтому решили сползать к танку. Он был брошен экипажем, никаких признаков, что кто-то здесь недавно сидел, не обнаружили. Только за танком на плащ-палатке лежала куча стреляных гильз.
Пересекли просеку, метров через двести заметили легковую машину с красным крестом. Вся она была изрешечена пулями, в кабине – убитый шофер. Чуть подальше стоял грузовик с прицепленной небольшой цистерной.
– Костриков, проверь, что в ней, – приказал Смяткин, прислушиваясь и осторожно оглядываясь по сторонам.
– На вкус – спирт. Полная цистерна, – доложил через несколько минут Костриков.
– Запомним это место, – оглянулся еще раз Смяткин, – может быть, удастся вывезти. Ладно, ребята, теперь – перебежками за мной. Подстраховывайте друг друга.
Минут через пятнадцать они увидели шоссе. Подползли к обочине, огляделись.
Окоп на той стороне заметили все трое одновременно. На бруствере стоял немецкий ручной пулемет, торчала каска, ее обладатель крутил головой, но лица не было видно. Несколько минут Смяткин, стараясь не дышать, осматривал окоп и кусты по сторонам. Костриков и Аленин, которых он посылал вдоль шоссе, вернувшись, сказали, что немецких окопов вблизи нет.
«Тогда этот – обычный секрет, – решил Смяткин, – но сколько же их может быть вдоль шоссе и на каком они расстоянии друг от друга?»
Здравый смысл подсказывал, что лучше тихонько переползти шоссе стороной от этого секрета, но каска над бруствером не давала ему покоя, и рука сама потянулась к гранате. «Ну, допустим, переползем сейчас, а если мы уже на мушке, не этого немца, так другого… Выползем – он и накроет. А если рванем по гранате, то ясно будет – как часто стоят у них на шоссе секреты, – прикидывал младший лейтенант Смяткин. – Должны же будут проявить себя! А если просто переползем, то ничего не узнаем, да и накрыть могут в любой момент – все будет напрасно… А-а, была не была!»
Шепнув Аленину и Кострикову, чтобы приготовили гранаты, Смяткин прополз несколько метров, чтобы попасть в окоп наверняка.
Три взрыва прогремели почти одновременно. Бросок к окопу. Немец лежал на боку, каска сползла на затылок, все лицо в крови. Рядом лежал и второй убитый. Подхватив пулемет, все трое разведчиков быстро побежали в кусты. Метрах в двухстах от них по обеим сторонам шоссе заработали пулеметы, но быстро стихли.
Часа через два они все же вышли в то место, где стояла их техника. Никаких признаков, что за это время здесь побывали немцы, не было, машины и тракторы стояли нетронутыми.
