Бэби научила Элфи нескольким танцевальным па. Вела она энергично, держала по-мужски крепко. Музыку для «урока» они находили по радио или сами напевали. Учиться танцевать было легко, очень легко! Музыка для танцора — что вода для корабля: поднимает и несет, несет, даже если ты не гребешь и не правишь.
Бэби говорила:
— Мальчишки в два счета обучили меня танцевать. Ты тоже быстро научишься. Ты — как маленький утенок: пусти его на воду, и он сразу же поплывет.
Большей похвалы Элфи не слышала давно, вероятно, никогда. Да и за что стали бы ее хвалить? Может быть, за ум, прилежание, любезность или красоту? Ничего этого у нее и в помине нет. Зато вот музыка, танцы — это ее стихия. В них она чувствует себя как дома. Здесь у нее такие же способности, как у Жоки Петц к декламации и изложениям, а у Гизи — к математике и химии!
До сих пор Элфи не то чтобы хвалили — ругали за ее любовь к музыке. Какой позор пришлось ей испытать, когда у нее отняли тетрадку-песенник! Но теперь, кажется, даже бабушка рада, что ее внучка с такой легкостью учится танцевать. Поглядывает она на них из-за своей швейной машины, ворчит, и тем не менее…
— Перестаньте, глупые, затопчете мне весь ковер! Вы бы лучше спросили дедушку, как я когда-то танцевала! Вальсы!..
Как-то раз в школе на одной из перемен Элфи схватила Маргит Хорват за талию и завертела в сумасшедшем вихре, как это делала с нею Бэби. А затем, отозвав Маргит в одну из оконных ниш, показала ей сложную фигуру «липси». Посмотреть собрались и другие девочки. Элфи имела в этот день необыкновенный успех. Раскрасневшаяся, танцевала она в лучах солнца, падавших в коридор через раскрытое окно. А когда остановилась, то увидела, что за спинами столпившихся девчат стоит директор, величественный, с седеющими висками, и рядом с ним — их классная руководительница Лайошфи, воплощенное совершенство, предмет всеобщего обожания. Они улыбались. Да, да, улыбались! Их глаза, губы, лица, белый лоб учительницы Лайошфи и даже очки директора были залиты ослепительной улыбкой.
— Способная девочка! — сказал директор.
И они пошли дальше, а Лайошфи, все улыбаясь, помахала ей рукой. И, казалось, даже ее рука, удивительно изящная ручка, тоже улыбалась.
Разумеется, Элфи ни за что не хотела после этого показывать танец дальше. Ей было и стыдно и радостно одновременно! Восемь лет ходила она в эту школу, а такого еще никогда не случалось с нею — чтоб при таких обстоятельствах обратили на нее внимание, да еще и похвалили! И ей было обидно. А в то же время и радостно: значит, не напрасно она училась танцам? Ну и пусть, что все так случилось, может быть, когда-нибудь и она станет рассказывать внучатам об этом, как ее бабушка — о своих былых вальсах? Девочки тянули ее за руки, просили: станцуй еще, покажи. Но Элфи отказалась наотрез. На счастье, вот и звонок на урок!
Как неисповедимы прихоти взрослых! Разве могла Элфи предположить, что учительнице Лайошфи понравится «липси»! Да еще в школе, среди бела дня, у окна в коридоре! Знай Элфи это раньше, может быть, она не боялась бы так своей учительницы. И тогда многое пошло бы совсем по-иному.
В этот день Элфи возвращалась домой вместе с Гизи. Она шла безмолвная — происшествие в школе и взволновало и наполнило ее счастьем.
Элфи остановилась перед витриной «Химчистки». Там сейчас, кроме натянутого на стекло чулка, висит небольшой, лилового цвета дамский костюм.
— Посмотри, какой милый! Продается, — мечтает вслух Элфи. — Сто тридцать форинтов! Совсем не дорого. Бэби, как только увидит, наверняка себе купит.
— Кто это такая Бэби?
— Девушка одна, из рабочего общежития.
— А-а, эта стиляга? — презрительно скривив рот, говорит Гизи.
По ее лицу видно, что Гизи уже приметила Бэби, слышала стук ее каблучков-шпилек по желтым плиткам двора.
— Подумаешь, дело какое! — пожала плечами Элфи; голос у нее сделался задиристым, воинственным. — Она же работает! У нас в классе тоже полно стиляг, не работающих к тому же.
Они уже добрались до дома. Но после обеда Гизи появилась вдруг под Элфиным окном и заглянула в комнату. Элфи была дома одна: бабушка с дворничихой и дворником сидели на скамейке за воротами. Играло радио. На столе были разложены книги и тетрадки, но Элфи вертелась перед радиоприемником, разучивая под музыку какой-то танец.
— Ты что делаешь? — робко спросила Гизи.
Элфи даже, не удостоила ее ответом: странный вопрос! Не видит она, что ли? И Элфи продолжала танцевать. Гизи очутилась у кухонной двери, прошла в комнату, остановилась у порога и стала смотреть на Элфины упражнения.
Но вот Элфи, продолжая танцевать, приблизилась к Гизи и обхватила ее за талию, как это делала Бэби, и увлекла за собой. Гизи хохотала и неловко спотыкалась на каждом шагу. О нет, ее-то уж никак нельзя было назвать утенком, которого только пусти на воду, и он сам поплывет! В конце концов, громко хохоча, девочки упали на диван.
— Я ужасно неловкая! Это мне и мама моя говорит, — призналась Гизи.
— Ну, что ты! Это же нетрудно, — приободрила Гизи Элфи и снова принялась показывать.
Конечно, если бы она могла объяснить словами, Гизи быстрее научилась бы танцевать. Гизи из таких, которым нужно все рассказывать. Но Элфи объяснять не умела. Она могла только показать.
Когда бабушка вернулась со двора, радио уже больше не играло, а девочки сидели у стола: Элфи что-то писала, а Гизи объясняла ей. Бабушка очень удивилась, но ничего не сказала, а на цыпочках выбралась из комнаты и даже на попугайчика Капельку прикрикнула, чтобы он тихо сидел в своей клетке:
— Не видишь разве: чудо свершилось! Элфи начала заниматься!
Бедная бабушка! Она все уши прожужжала Элфи, повторяя: «Учи, учи. Провалишься в восьмом — даже ученицей тебя никуда на предприятие не возьмут. Для себя ведь учишься! Что выучишь — на всю жизнь твое, никто не отнимет». Но все ее слова отлетали от Элфи, как от стенки горох. Она только плечами пожимала. А если и садилась за книжку, мысли ее все равно витали где-то далеко-далеко…
А сейчас — сидит и слушает, что говорит ей Гизи. Разве это не чудо? Жаль только, что не продержится оно больше одного дня!
Но чудо продолжалось. Гизи каждый день приходит к Элфи, и они вместе учат уроки. Потом танцуют, дурачатся. Так прошел весь апрель.
Бабушка ничего не понимала в происходящем, но и ничего не говорила, боясь спугнуть Элфи.
Как-то, — в самом начале, — приходила к ним в дом еще одна хорошая девочка, Нэлли Вай, чтобы заниматься с Элфи. Их классная руководительница поручила Нэлли подтянуть Эльвиру Варгу. Но Элфи встретила ее неприветливо, огрызалась. Нет, чтобы поблагодарить за помощь, а наоборот, все время дергала плечами и говорила: «Ничего у меня не получится». В конце концов бедной Нэлли надоело, она обиделась и больше не приходила. А Элфи еще имела нахальство заявить: «Ну и слава богу, что не ходит! Нужны мне ее благодеяния!»
Бабушке, во всяком случае, не разобраться. Правда, она не очень-то ломала голову над этим, у нее и без Элфи хлопот полон рот. Рада, что внучка взялась наконец за ум, и все. Хотя и догадывается, в чем причина: упрямая девчонка Элфи, а всему виною ее гордость. Не любит Элфи, когда ее презирают, жалеют, относятся к ней с состраданием. Потому и встретила она Нэлли так враждебно. А та тоже, понимая свое превосходство, не забывала дать почувствовать Элфи, что она умнее и что ждет за свое великодушие благодарности.
Зато Гизи совсем иное дело. Этой самой нужна поддержка: она обижена и одинока. Правда, она лучше учится, зато Элфи лучше ее танцует. Они друг друга учат! Элфи больше не чувствует себя обиженной, которой оказывают благодеяние, и потому ее не оскорбляет, что Гизи знает школьный материал лучше ее.
А бабушка делает вид, что не замечает никаких изменений. Это ее хитрость: никогда не хвалить девочку! Похвала, по ее мнению, только портит детей. Ребенок начинает зазнаваться. Теперь она лишь реже корит внучку. Меньше поводов для укоров. Но, чтобы не пропустить случая и преподать внучке урок поведения, не дать ей зазнаться, бабушка как-то в середине мая все же сказала Элфи:
— Вот видишь, внученька, училась бы так в прошлом да в позапрошлом году, был бы у тебя теперь табель с одними пятерками. Не глупее ты этой самой Гизи. Я всегда говорила, что ты ленивая. Пошла бы ты учиться дальше, выучилась бы — поступила бы на работу в контору, а может быть, и до учительницы дошла бы. Только мои слова тебе — что об стенку горох!
Элфи только мотала головой и пожимала, как обычно, плечами. Ох, эта бабушка! Всегда найдет уязвимое место, самое больное! И зачем ей хочется испортить и ту маленькую радость, что Элфи все же удалось подтянуться по всем предметам и теперь она наверняка не провалится на экзаменах. Нет, бабушка неисправима!
— Ты неисправима! — выведенная из себя пожиманием плеч, вскипела бабушка. — Бессовестная!
