Уехал со службы Виктор Сергеевич только в восьмом часу вечера, небывало надолго задержавшись. Время, впрочем, он потратил с толком, обойдя кого только возможно и собрав целый ворох совершенно бесценных сведений, домыслов, слухов и леденящих душу историй о Чечне. Говорили на эту тему охотно и много, специалистов было хоть отбавляй, тревожило одно, никто из них сам там не был, а имеющаяся информация доставалась этим людям порой от совершенно мифических фигур по очень дальним цепочкам, типа "мне это рассказал тот мужик, который лично знаком с тем парнем, который сам видел, того, с троюродным братом жены которого это произошло, так что все точно". Все жалели Столярова, сочувствовали ему и желали удачи. Подвел лишь, хмурый седой подполковник Махов, единственный в управлении офицер сделавший карьеру в войсках и попавший в штаб сравнительно недавно. Про него было доподлинно известно, что он, как раз в Чечне отслужил целых два месяца во время первой компании и вроде бы даже был там ранен. Виктор Сергеевич очень рассчитывал на него. Однако этот субъект, полностью оправдав ходившие о его дурном характере и недоброжелательном нраве слухи, в ответ на расспросы Столярова лишь с непонятной злостью пробурчал:
— Нечего рассказывать. Попадешь — сам увидишь.
За окном сильно подержанного, но еще вполне презентабельно выглядевшего «мерседеса» летели московские бульвары, сверкали неоном рекламные огни, бурлила сплошным потоком людская толпа. Виктор Сергеевич ехал на работу. Нет никакой ошибки! До сих пор полковник Столяров находился на службе, а сейчас с наступлением вечера ехал на работу. А работал он охранником в ночном клубе «Парнас». И вовсе ничего удивительного здесь не было. Несмотря на строжайший приказ министра обороны, запретивший военнослужащим заниматься коммерческой и какой-либо еще деятельностью кроме научной, просветительской и творческой, совмещая ее со службой, все без исключения военнослужащие штабы, части и учреждения которых находились в городе Москве, подпольно где-то работали. Точнее слово подпольно здесь вряд ли уместно, о том кто, где и кем трудится во внеслужебное время, знали все командиры и начальники и за долю малую с заработка подчиненного всеми силами прикрывали его, предоставляли ему дополнительное время для основной работы, старались лишний раз не загружать служебными задачами. А как Вы хотели? Кушать хочется всегда и всем! И военнослужащий будь он хоть трижды полковник в этом плане не исключение. А попробуй, проживи в стремительно дорожающем столичном городе на нищее денежное довольствие, которое лишь чуть-чуть превосходит заработок муниципального дворника, да и то не всегда и не у всех. Потому все офицеры управления традиционно работали по ночам на второй, точнее на первой и основной работе, поскольку оплачивалась она неизмеримо выше их службы. Что же заставляло их продолжать служить, спросите Вы. В основном, конечно, держал всех квартирный вопрос, пусть довольно призрачная, но все же существующая возможность поиметь от родного министерства обороны вожделенное и заведомо недоступное при других вариантах жилье в столице. Ну и, конечно, некое положение в обществе, некая ступень, не все, в конце концов, в этой жизни измеряется только деньгами. Одно дело, если ты офицер, полковник, начальник отдела, тут можно и грудь гордо расправить, и иной раз подбородок вверх задрать, и совсем другое, если ты получаешь ровно столько же в деньгах, но при этом дворник, тут уж лишних понтов не разведешь. А ведь известно, что они, понты, подороже денег будут.
Обязанности Виктора Сергеевича заключались в контроле за одним из залов клуба. Облаченный в выданный здесь же, являющийся формой службы безопасности строгий темный костюм-двойку, он неспешно прохаживался у дальней стены зала, тиская в потеющей руке компактную рацию. В случае возникновения среди посетителей каких-либо опасно развивающихся, требующих вмешательства охраны конфликтов или происшествии иных беспорядков, Виктор Сергеевич ни в коем случае не должен был влезать в назревающую ссору, а лишь своевременно обрисовать возникшую ситуацию в эфир, и тогда в считанные секунды на сцене появлялся клубный спецназ. Молодые, интеллигентные, прошедшие за счет фирмы специальные психологические тренинги по урегулированию конфликтов и вместе с тем отлично тренированные в бойцовских видах спорта ребята ловко вклинивались между готовыми вцепиться друг в друга посетителями и мгновенно давили очаги напряженности, что называется в зародыше. Получали они несравнимо больше, чем Виктор Сергеевич, но и рисковали изрядно, вероятность нарваться на нож или пулю обдолбившегося вусмерть здесь же в туалете торчка, на которого никакая психология не действует для них была неизмеримо выше. Так что зависти у обычно не терпящего чужого благополучия Столярова эти парни не вызывали.
Сегодня вечер только начинался. Музыка пока работала в нейтральном фоновом режиме, зал был наполовину пуст, посетители мирно сидели за сгруппированными у небольшой эстрады столиками, а полуголые девицы, извивавшиеся у шестов по углам, смотрелись вполне невинно, по крайней мере, на взгляд Виктора Сергеевича, который не раз видел, что они вытворяют ближе к полуночи. В общем, обычная рабочая атмосфера. Тут то и случился мелкий, но досадно обидный казус окончательно испортивший Столярову настроение, наглядно доказав, что сегодняшний день в разряд удачных заносить не стоит.
Он как раз засмотрелся на вьющуюся у шеста Снежанну, высокую длинноногую блондинку откуда-то с Украины, потому пропустил обращенный к нему расслабленно-повелительный оклик:
— Эй, малчык! Сюда ходы! Ну бистро, бистро давай!
— Это Вы мне?
Виктор Сергеевич удивленно оглянулся на развалившихся на подушках мягкого уголка двух молодых парней с характерными резкими, горбоносыми чертами лиц.
— Тибэ! Кому же еще, баран ты тупой, тибэ!
Виктора Сергеевича очень давно никто не называл мальчиком, как то не вязалось это слово с представительным широким в кости полковником, да если кто и мог его так звать, так двое нерусских сосунков, бравирующих нарочитым кавказским акцентом могли себе такое позволить в последнюю очередь. Кровь горячей волной бросилась в голову полковнику, сжались в кулаки руки, резкие, мгновенно ставящие на место любого хама слова уже готовы были вылететь из его рта, но так и застыли на губах. У мира ночной Москвы совсем другие, отличные от нормальных человеческих законы, и один из главнейших гласит: "Клиент всегда прав. Тот, кто платит — хозяин. Любое его слово закон". Потому задавив нарастающий в груди гнев, закусив предательски задрожавшую губу и катая по скулам злые желваки, Виктор Сергеевич подошел к стоящему углом дивану.
— Что Вам угодно?
— Э, дайкири, два штук прынеси! Только бистро, бистро, давай, баран! Сколько жыдем тибэ уже?!
— Простите, но Вы ошиблись, — ледяным тоном произнес Виктор Сергеевич. — Я не официант и не могу Вам ничего принести.
— А хули же ти тогда прышол, э? — возмутился один из юношей. — Ну, баран, тупой! Ти видел когда-нибудь такой тупой баран, Аслан, э?
Второй более крупный телом и широкий в плечах молча мотнул головой, нет, мол, никогда не видел.
— А кито ты тогда такой? — не унимался первый. — Чиво зыдесь делаэшь?
— Я представитель службы охраны, — еле сдерживаясь, процедил Столяров. — Слежу за порядком.
— Охра-а-аны, — протянул, качая головой, кавказец и вдруг ослепил Виктора Сергеевича широкой белозубой улыбкой. — Ти, баран, минэ охранять хочещь? Ти совсэм дурной, да?
— Мы обеспечиваем безопасность заведения и всех посетителей…
— Ну и пошел тогда на х… отсюда! — глухо проворчал совершенно без акцента Аслан. — Не мешай отдыхать.
Кипящий негодованием Виктор Сергеевич решил не связываться, понимая, что хозяева конфликт охранника с посетителями вряд ли одобрят и, наверняка встанут на сторону кавказцев. Он круто развернулся, чтобы уйти. В этот момент его ударили ногой. Даже не то чтобы ударили, а просто обидно пнули по заднице, пошел, мол, отсюда, мразь!
— Пищел на место, свинья! — прозвенел за спиной молодой голос.
Виктор Сергеевич дернулся было к обидчикам, но поймав насмешливо ожидающий взгляд Аслана и верно оценив мозолистые стесанные костяшки пальцев на его, лежащей на столе руке, остановился, не зная, что предпринять. Кавказцы, уловив его замешательство, издевательски засмеялись. Момент для решительной атаки был явно упущен и Столяров это понял. Круто развернувшись, не поднимая глаз и беззвучно шепча ругательства, он вернулся к своему посту у дальней стены. "Ну, суки, приеду в Чечню, за все с вашими соплеменниками посчитаюсь! И за это унижение в первую очередь!" — молнией пронеслась в голове злая мысль.
