— Поработать на советскую военную разведку.
— Вы говорите это серьезно? — сдавленно сглотнув, дрожащим голосом проговорил Антон.
— Да.
— И это после всего того, что я вам рассказал о себе?
— Именно после всего этого мы приняли такое решение.
— Родина меня простит?
— Все зависит от тебя. Так что ты на это скажешь?
— Я согласен. И что я должен делать?
— Вернуться обратно в Яблонь как агент, успешно выполнивший свое задание. Мы очень рассчитываем, что тебе удастся закрепиться в германском разведцентре. Не побоишься?
— Нет, — покачал головой Мельник.
— Если ты согласен, тогда следует написать что-то вроде заявления о желании работать на военную разведку, — пододвинул ему ручку и лист бумаги Романцев.
— Есть какая-то установленная форма?
— Это ни к чему. Пиши своими словами. Я, Мельник Антон Александрович, желаю работать на советскую военную разведку. Можно написать немного о мотивах, а потом число и подпись.
Антон Мельник быстро, царапая пером бумагу, написал заявление.
— Так пойдет? — протянул он бумагу Тимофею.
Прочитав написанное, тот довольно отозвался:
— Вполне.
Затем подошел к сейфу и спрятал в него заявление, после чего прошел к громоздкому черному шкафу, стоявшему в углу кабинета, вытащил из него обмундирование, вещмешок, документы и положил их на стол.
— Все это твои вещи, изъятые при задержании. В вещмешке деньги, триста пятьдесят тысяч рублей. Это документы, по которым ты добирался сюда. Весьма неплохая работа немецкой разведки, нужно крепко постараться, чтобы понять, что документы и наградные фальшивые. Все здесь! Теперь какие наши действия, чтобы тебя не арестовали еще раз… В Люберцах поселишься по фиктивным документам в гостинице. Людей я предупрежу, тебя никто не тронет, а потом пойдешь на квартиру к радисту. Ты с Неволиным незнаком?
— Знаком. Мы учились вместе в разведшколе. Почему вы его не арестуете?
— Нам нужно знать все его контакты. Он даже не подозревает, что с недавних пор находится под наблюдением.
— Ясно, — понимающе кивнул Мельник.
— Ты должен расспросить его, с кем он поддерживает контакты. Кто резидент в Люберецком регионе, какие задачи поставлены перед ним. Сумеешь?
— Все, что в моих силах. Но как только с Неволиным пропадет связь, в Центре тотчас догадаются, что он арестован, и поймут, что я работаю на советскую разведку.
— Основания для беспокойства нет, — заверил Тимофей. — Нам невыгодно его арестовывать, мы должны вычислить все его контакты.
— Тоже верно, — после некоторого молчания согласился Мельник. — Когда мне идти на конспиративную квартиру?
Оценивающе глянув на его разбитое лицо, Тимофей произнес:
— Думаю, что дня через три, когда заживут ссадины и сойдет опухоль.
— В случае чего я могу сказать, что подрался.
— Сгодится… А сейчас можешь устраиваться в гостиницу. Прими ванну. Отдохни как следует, приведи себя в надлежащий вид и постарайся настроиться на предстоящий разговор. Это важно! — подчеркнул Романцев. — От того, как он пройдет, будет многое зависеть. И в том числе твоя личная судьба.
— Я все понял, — легко согласился Мельник. — Можете на меня рассчитывать, я вас не подведу.
Геннадий Копылов под присмотром двух контрразведчиков продолжал оставаться на конспиративной квартире. Прежний разговор не прошел для контрразведчиков бесследно. Чувствовалось, что они держали с ним значительную дистанцию, но Геннадий к подобным переменам отнесся с пониманием.
Романцев прошел в комнату и, сев за стол, предложил Копылову устраиваться напротив. Тот охотно подчинился.
— Курьера мы вычислили, — заговорил старший лейтенант. — Идет из Калужской области в Люберцы.
— Как это вам удалось? — изумился Копылов.
— Когда нам нужно найти человека, мы его всегда находим. А если поконкретнее… Контрразведчики заприметили его еще в Калуге: сапоги были из мягкой кожи, у наших бойцов совершенно другая. К нему подошел комендантский патруль, проверили у него документы. На военном билете оказалась не та скрепочка. Задерживать не стали, вот и ведем его с тех самых пор. Твоя задача заключается вот в чем: ты должен принять курьера как подобает, чтобы у него не возникло даже малейшего подозрения, что ты работаешь на военную контрразведку.
— Это я понял.
— А также должен выяснить, какое задание он получил от Центра и что намерен делать дальше. Расспросить его про резидента. Мы должны его взять! Все понятно?
— Так точно, — широко заулыбался Копылов.
— Чему ты радуешься? — усмехнулся Тимофей.
— Хоть делом стоящим займусь, а то сижу здесь и, можно сказать, бездельничаю.
— Запомни, это твоя война, и ты должен в ней победить!
— Не переживайте, товарищ старший лейтенант. Сделаю все, что от меня требуется.
— Ладно, пойду я, — поднялся Тимофей. — Курьер остановился в местной гостинице. Мы ведем за ним наблюдение. Думаю, он заявится к тебе уже завтра, для него большой риск подолгу торчать в гостинице. Привлекать внимание к своей персоне ему ни к чему.
Романцев покинул конспиративную квартиру и быстрым шагом спустился по лестнице. В доме напротив, там, где размещался наблюдательный пункт, увидел в просвете между темными занавесками массивную фигуру старшины. Пускай дежурят, нечего им расслабляться!
Ноги невольно заторопились в сторону дома, где его дожидалась Зоя. Сегодня он обещал вернуться пораньше, и наверняка она захочет побаловать его какими-нибудь кулинарными изысками. Особенно ей удавались беляши; когда она запекала тесто, то его аромат распространялся по всей округе. Но главное все же другое — Зоя оставалась любящей и ласковой женой.
Тимофей вошел в подъезд и, быстро поднявшись на свой этаж, позвонил в дверь. Невольно представил, как Зоя, открыв ему, бросится на шею, и довольно улыбнулся. Ему не терпелось вдохнуть запах ее волос, прижать ее хрупкое тело покрепче к своей груди, так, чтобы она сполна оценила его любовь… Но за дверью стояла тишина. Романцев невольно нахмурился: странно, занятия в школе давно закончились и Зоя должна уже быть дома.
Позвонив еще раз и уже понимая, что ему никто не откроет, он достал ключ и открыл дверь. На прибранном столе, укрытом белой скатертью, лежала записка. Подняв ее, Тимофей прочитал: «Тимоша, извини, что не дождалась тебя. Уехала на два дня к маме. Приезжала соседка и сказала, что ей нездоровится. Целую, твоя Зоя».
Этого еще не хватало!
Смяв в сердцах записку, он швырнул ее в мусорную корзину. Придется остаток вечера коротать в одиночестве. Достав початую бутылки водки, налил себе полный стакан и тотчас выпил, закусив куском селедки. Вот, собственно, и весь ужин.
Подошел к окну. Стремительно смеркалось. Вечер на изломе лета наступает быстро. Еще какой-то час назад светило солнце, замерев над березами, и вот уже темень накрыла двор с заросшей сиренью и укутала созревший боярышник. Отчего двор, и без того неприветливый, выглядел совсем чужим.
Задернув занавеску, Тимофей вернулся в комнату и, не раздеваясь, плюхнулся на диван.
В дверь негромко постучали. Не то чтобы робко или как-то нерешительно, просто прозвучало как-то по-чужому. Во всяком случае, никто из его знакомых так не стучал, и Геннадий Копылов сразу сообразил, что это именно тот человек, которого они так долго ждали.
— Иди открывай! Чего межуешься, — поторопил младший лейтенант Никифоров. — Что должен делать, сам знаешь, тебя проинструктировали. А мы в соседней комнате переждем, — и скрылся за дверью.
Копылов прошел в прихожую и, прислушиваясь к каждому шороху, застыл у порога. Снаружи было тихо.
— Кто там? — несколько строже, чем следовало бы, спросил он.
— Феликс Александрович здесь проживает? — поинтересовался бодрый голос.
Копылов сглотнул, услышав первую часть пароля, и тут же отозвался:
— Вы перепутали подъезд, он проживает в следующем.
— Не подскажете, на каком этаже?
Голос говорившего показался Геннадию знакомым. Выждав немного, он открыл дверь. На пороге в форме майора Красной армии стоял Золотарев, с которым он вместе учился в разведшколе. Хотя вряд ли это его настоящая фамилия, в разведшколе у всех были псевдонимы. Ведь и сам он имел псевдоним «Губанов», вот только имя осталось прежним. Не сказать, что они были большими приятелями, но неожиданно для себя Копылов обрадовался его появлению.
Уж лучше Золотарев, чем кто-нибудь другой.
— Вы проходите в комнату, — спокойно сказал Геннадий, — я вам сейчас все растолкую, чего же мы будем через порог разговаривать.
— Тоже верно, — легко согласился Золотарев и уверенно прошел в прихожую.
— Ну, здравствуй, Золотарев, — сказал Копылов, когда дверь за гостем закрылась. — Не думал, что увижу здесь кого-нибудь из прежних своих знакомцев. А почему тебя отправили? Может, руководство мне не доверяет?
