— Уж не хочешь ли ты сказать, что почерк Васеева похож на чкаловский? — усмехнулся Горегляд.
— А что ж, и скажу. Не ему ведь говорю — тебе. Его манера выполнять форсированные виражи, закрутить машину так, чтобы тут же оказаться в хвосте… Может, и она когда-нибудь станет оружием в воздушных боях, как пилотаж Чкалова на малой высоте…
* * *
К аэродрому Кочкин с детьми Васеева Игорем и Олегом подходил в тот момент, когда пара Северина зашла на посадку. На стоянке возле истребителей суетились техники и механики. Покачиваясь из стороны в сторону, грозно рыча моторами, неуклюже двигались серые керосинозаправщики. Между самолетами сновали юркие Газики и машины с кислородом. Изредка из висевшего на столбе громкоговорителя раздавались команды дежурного инженера. Группы механиков подвешивали длинные, похожие на сигары матовые ракеты под плоскости боевых машин.
Игорь и Олег в страхе жались к летчику. Ребята не успевали следить ни за людьми, ни за автомобилями. Когда большущая машина, с грохотом выбрасывая из-под колес клубы черного дыма, попятилась назад, в их сторону, младший, Олег, обхватил Кочкина за колени и громко заревел; Игорь попытался успокоить брата, но тот и смотреть не стал в его сторону. Кочкин взял Олега на руки, легонько подтолкнул Игоря и пошел к высотному домику. Олег доверчиво обхватил загорелую мускулистую шею Кочкина, отыскал глазами брата и успокоился.
У «высотки» было потише: сюда почти не доносился рев керосинозаправщиков и тягачей. На зеленом пригорке в окружении чапыжника и жимолости сидели летчики, рядом беспорядочно лежали вороха летного обмундирования: шлемофоны, высотно-компенсирующие костюмы, белые металлические защитные шлемы.
Кочкин поздоровался с летчиками, закурил, сел рядом с Анатолием и усадил ребят, которые получили в руки по шлемофону и тут же начали примерять их.
— Куда летал?
— На высоту с ведомым.
— Вижу, что кислородом надышался вдоволь, аж губы побелели. — Потрогав высотный костюм, посочувствовал: — Насквозь вымок. Видать, досталось: в кабине жарко, а за бортом минус пятьдесят шесть?
— На четыре градуса выше, — ответил Анатолий.
— Куда летишь?
— На полигон. По упражнению — ракетные пуски и стрельба из пушки. А вот и Геннадий. — Сторожев кивнул в сторону подъехавшего газика, откуда выходил Васеев. Игорь и Олег мигом бросились навстречу отцу. Васеев поцеловал сыновей, подошел к друзьям и присел возле Кочкина и Сторожева.
— Ну, что командир сказал? — спросил Анатолий. — Как оценил бой?
— Нормально. А вызвал меня вот зачем. — Он достал из летного комбинезона наколенный планшет и прочитал: — «Приказом командующего от двенадцатого июня номер сто шестьдесят четыре капитан Васеев назначен заместителем командира авиаэскадрильи».
— Ну, дружище, поощрения на тебя сыплются, как золотой дождь на Данаю: и звание досрочно, и должность! — Анатолий приподнялся и обнял Геннадия.
Николай оттер друга и крепко сжал руку Геннадия:
— Поздравляю, Гена! Давай двигай до маршала авиации!
— Тихо! Горегляд на построении полка приказ объявит, а пока никому ни-ни. Поняли?
— Подождем? — Кочкин подмигнул Сторожеву.
— Придется подготовить напиток Зевса, — согласился Анатолий.
— Кое-что уже припасено, — не удержался Геннадий.
— Хоть ты теперь и замкомэска, а не знаешь, что напиток Зевса — это всего лишь смесь козьего молока с медом. Им угощали победителей, чтобы не испортила слава.
— Спасибо, что просвещаешь нас. Теперь об одном деле хочу с вами посоветоваться. Я предложил Горегляду провести тренировки в работе с прицелом по вертолету. Помнишь, мы весной пробовали?
— Ну и что?
— Прошу помочь.
— Готов хоть сейчас!
— Я тоже подрулю, — откликнулся Кочкин.
— После полетов подходите к газовочной площадке. Ну а теперь надо показать самолет будущим пилотам.
Геннадий подвел сыновей к самолету с бортовым номером «тридцать семь». Покрепче приладил приставную лесенку, помог Игорю подняться в кабину, усадил на парашют и пристегнул подвесной системой. Младший, Олег, пытался взобраться сам, но Кочкин ухватил его и посадил на полированную раковину фонаря — оттуда была видна кабина.
Игорь осторожно трогал черную, с множеством кнопок ручку управления, восторженно смотрел на приборы.
— Ну, сынок, хватит. Дай побыть в кабине и Олегу, — сказал Геннадий.
Игорь поднялся с неохотой, долго рассматривал через толстое стекло кабины серые бетонные плиты. Ему не хотелось вылезать из кабины.
— Пап, пусть Олежка там и сидит, а я еще посмотрю приборы! А? Пап?!
— Хорошего понемножку, Олежке тоже хочется посидеть в кабине.
— Ну как? — спросил Кочкин Игоря. — Будешь летчиком?
— Конечно! — ответил тот, вылезая из кабины. — И буду летать высоко-высоко. До самых звезд. Или хотя бы до Луны.
Олегу кабина не понравилась: тесно, непонятно. Он тут же допросился на землю.
В ожидании вылета летчики, среди которых были комэски Федор Пургин и Редников, говорили о современном воздушном бое. Увлечение так называемыми типовыми атаками, когда цель идет ровно, не меняя курса, и ее легко сбить ракетой, привело к тому, что маневренный воздушный бой, которым широко пользовались наши летчики в годы Великой Отечественной войны, оказался незаслуженно забытым. Этому во многом способствовали статьи известного авиационного деятеля о необходимости усиления ракетного вооружения за счет обычного, пушечного. Считалось, что самолетам придется вести лишь дальний бой с помощью ракет. Однако это было неправильно. И когда появился новый истребитель, вооруженный ракетами и многоствольной скорострельной пушкой, летчики обрадовались.
— Хотелось бы мне посмотреть на того деятеля, который предложил строить истребители без пушек, в тот момент, когда ракеты выпущены, а цель летит, — возмущался Федор Пургин. — Бессильным себя чувствуешь! Хоть из рогатки стреляй! Интересно, о чем он сейчас пишет?
— О необходимости комплексного вооружения истребителей, — засмеялся Редников. — Одного не пойму: погорел на ракетных симфониях, молчать бы ему теперь ан нет! Жив курилка! Снова его фамилия на страницах журнала.
— Теперь пусть пишет, — отмахнулся Пургин. — Лишь бы машину быстрее запускали в серию.
— Не согласен! — возразил Редников. — Нечего спешить с серией. Машину надо хорошенько испытать, погонять ее на всех режимах, а уж потом — в серию.
— Ну вот, опять будем тянуть кота за хвост! — возмутился Пургин. — Истребитель удачный, а отдельные недоделки можно устранить и позже, в эксплуатации.
— Коротка у тебя память, Федор Иванович! Забыл, как маялись с первым сверхзвуковым? Забыл, конечно. Майор Выставкин наверняка помнит — техником был. — Редников посмотрел на секретаря парткома. — Сколько неожиданностей нас подстерегало чуть не на каждом шагу, сколько сложностей! А все объяснялось лишь одним — спешкой. Тогда это можно было оправдать — первый сверхзвуковой, время неспокойное… А теперь спешка ничего, кроме вреда, не принесет.
Пургин поднял с травы высотный костюм, придирчиво осмотрел его и попросил Кочкина помочь надеть.
— Подсох чуток, а после полета — хоть выжимай.
— Воды, Федор Иванович, пьете много, оттого и потеете в стратосфере.
— Что вода, Кочкин. Тело противится этому проклятому капрону-нейлону, не дышит тело в скафандре. Сидишь, как в резиновом чехле, от шеи до пят мокрый.
— Похудеть тебе надо, — посоветовал Редников.
— Мой знакомый говорит так: «Запас карман не тянет».
— Карман, может, и не тянет, а вот в костюм скоро не поместишься.
— Поместимся, не беспокойся, Сергей Иванович, — бросил Пургин, окидывая взглядом худощавого рослого Редникова.
Сидевшие на траве Игорь и Олег не спускали глаз с одевающегося Пургина; только что он был, как и все летчики, в обычном комбинезоне, а теперь стал похож на пришельца с другой планеты. Длинные зеленые шнурки начинались от плеч и тянулись до самых пяток; из боковых карманов торчали изогнутые трубки с металлическими наконечниками.
Пургин нагнулся за гермошлемом.
— Надеть бы конструктору на голову этот чугунный котелок. Пусть бы поносил часа два-три, почувствовал бы, что это такое. Неужели нельзя сделать гермошлем легким, удобным? Думать не хотят. Разве это нормально, что высотно-компенсирующий костюм надевать трудно, теряешь время…
— Последователи Сен-Симона, — вмешался молчавший до сих пор Сторожев, — носили специальные жилеты, которые нельзя было ни надеть, ни снять без посторонней помощи. Эти жилеты напоминали о необходимости постоянной взаимопомощи, взаимовыручки.
