Белье перед стиркой всегда проваривалось. В деревнях с этим было проще. В лесу же приспосабливали бочки, чаны.
Если боец, возвратившись с задания, чувствовал недомогание или у него повышалась температура, он немедленно помещался в изолятор, а на лиц, которые были с ним в контакте, накладывался 10-12-дневный карантин. Обязательный двухнедельный карантин проходили и все новички.
Конечно, единичные случаи заболевания тифом были, но тотчас же принимались экстренные меры, чтобы не допустить распространения болезни. Всего за весь период нашей партизанской деятельности тифом у нас переболело не более 30 человек, и лишь один случай был со смертельным исходом. Всех остальных мы вылечили, вернули в строй.
Много неприятностей причинило нам такое инфекционное заболевание, как чесотка. Занесена к нам в отряды она была также посредством контакта с жителями, но внутриотрядных заражений мы не допустили. После первых же тревожных случаев все возвращающиеся с задания бойцы осматривались медиками, подозрительные на это заболевание изолировались.
В ликвидации чесоточных заболеваний большую роль сыграла санитарно-разъяснительная работа. Мы рассказывали партизанам о путях распространения заразы. Это происходит чаще всего через рукопожатие. Объясняли, что чесотку, как и любую болезнь, легче вылечить, если она обнаружена в начальной стадии. Поэтому обращали внимание партизан на первые признаки ее: кожный зуд, усиливающийся по вечерам и ночью, мелкие высыпания на изгибах верхних и нижних конечностей и так далее.
Лечили чесотку специальной мазью, которую приготавливали сами.
Особенно тщательно контролировали питьевую воду, пищу. В санитарном отношении наши пищеблоки всегда были в хорошем состоянии. Водой мы пользовались, как правило, только из проверенных источников.
В борьбе с народными мстителями враг использовал любую подлость, и об этом мы помнили всегда. Конечно, мы не располагали специальными лабораториями для того, чтобы делать всесторонний анализ воды. Но определение органолептических качеств ее — цвета, запаха, вкуса проводилось всегда. Пользоваться водой из случайных источников запрещалось.
Анализы на отравление делали простым способом. Если вода вызывала какое-либо подозрение, мы поили сначала кошку или собаку. При благополучном исходе «эксперимента» водой начинали пользоваться люди.
В комплекс профилактических мероприятий обязательно входила санитарно-просветительная работа. Среди партизан мы регулярно организовывали беседы на медицинские темы: самопомощь в боевой обстановке, соблюдение личной гигиены, профилактика различных инфекционных заболеваний, отморожений и потертостей.
Вот такая противоэпидемическая работа помогла нам избежать различных опасных заболеваний в массовом порядке.
Полесье…
Край необозримых болот и равнин. Леса, кочки, густо заросшие высокой сочной осокой, дикой малиной, ежевикой, бересклетом, черной ольхой. Вокруг пестрят незабудки, желтые белокопытники и недотроги.
Полесье — это сосновые боры на высоких песчаных гривах. Часто сосна растет в обнимку с березой и осиной, а в подлеске — трепетные рябинки, крушина, жимолость. Темно-зеленой окраской выделяются дубравы, которые местные жители называют грудками. Эти дубравы всегда поражали меня своим величием.
А какое обилие птичьих голосов в полесских лесах! Поют камышевки и трясогузки, гнездятся здесь аисты, журавли и цапли…
Полесье… За годы, проведенные в партизанах, я полюбил этот край на всю жизнь.
Полесские леса были нашим домом. Они укрывали нас от врага, согревали в зимнюю стужу, спасали от жары в летний зной.
Эти же леса щедро раскрывали нам свои богатства. Нужно было только уметь их использовать.
Я упоминал, что тех медикаментов, которые мы получали с Большой земли и доставали в качестве трофеев у немцев, нам не хватало. А ведь кроме лечения ран нам приходилось еще врачевать многие болезни, каждая из которых требовала своих специфических лекарств. Это чесотка и сыпной тиф, фурункулез и другие простудные заболевания, авитаминоз и воспаление легких. И вот здесь нас выручала «аптека» под ногами — зеленые дары полесских лесов.
Признаться, до того как попасть в партизаны, я, как, впрочем, и большинство других наших врачей, специально не занимался изучением лекарственного сырья. То, что мы проходили в институте, было крайне недостаточным. К тому же я вовсе не готовил себя в фармацевты. Знание целебных свойств различных растений и трав пришло много позже. Вначале мне неоценимую услугу оказали местные жители, полешуки старшего поколения, которые превосходно знали разные травки, корешки, настойки и натирания.
Эти люди и в мирное время широко и умело пользовались целебными травами. Помнится, когда я первое время начинал им жаловаться на недостаток лекарств, они лишь пожимали плечами:
— Доктар… доктар… Ти не бачыш, што леки розныя у тябе пад нагами.
Конечно, выражение образное. Мало знать целебные свойства того или иного растения. Надо было уметь найти место, где оно растет в достаточном количестве. Одно дело — отыскать пару стеблей растения, чтобы приготовить из него несколько граммов лекарства для одного человека, для семьи, другое когда то же лекарство нужно для лечения десятков людей.
И снова местные жители выручали нас. Превосходные знатоки родных мест, своих лесов, они помогали нам находить нужные растения в достаточном количестве. Хотя для этого часто приходилось забираться в такие дебри, что даже нам, людям, которые, как говорится, и дневали и ночевали в лесу, становилось жутковато.
В старину людей, которые охотились за ценными лекарственными растениями, на Руси называли помясами. Это были отличные проводники, смелые землепроходцы, неутомимые ходоки.
Первым помясом на Полесье, с которым я познакомился, был дед Мефодий из деревни Сосновка. Был он высок ростом, худощав, с большой окладистой бородой. На первый взгляд строг, даже несколько мрачноват, но все же чем-то напоминал мне шолоховского деда Щукаря. Вечно дед Мефодий попадал в разные истории.
Официально он в партизанах не числился.
— Возраст не тот, — жаловался он мне, пощипывая свою седую бороду и жадно косясь на какой-нибудь пузырек с прозрачной жидкостью из аптеки. — Да и хвори разные одолевают… Вот пойду на задание с партизанами, а по дороге со мной слабость сделается. Что тогда? Чем лечиться?
Партизаном не был, но помогал нам охотно и чем только мог. Любил посещать нашу санчасть, ухаживать за ранеными, больными. Одному попить подаст, другого покормит с ложки, третьему поможет лечь поудобнее. И раненые тянулись к нему.
Знал он неисчерпаемое множество разных баек. И все ОБИ были из личной жизни. Немного страшноватые, но всегда с неожиданным и веселым концом.
— Значит, так, — присев в ногах какого-нибудь особенно грустного раненого, начинал он. — Иду это я у грибы. Иду себе, иду, слышу, сзаду кто-то топае, ветки ламае…
Оказывается, догоняла его сама ведьма. Под предлогом показать самое грибное место завела в такие дебри, из которых выбраться он уже был не в силах. Ведьма, как ей и положено, исчезла, дед Мефодий остался один-одинешенек в лесу. Попал в трясину и уже молил бога отпустить грехи, но, к счастью… проснулся.
Раненые улыбаются. Смотрю, и тот грустный светлеет глазами.
Дед Мефодий водил меня в заветные места, показывал, где растут ценные лекарственные растения. Придет в какой-нибудь глухой бор-долгомошник, сядет на замшелый пенек, закурит самокрутку с крепчайшим, собственной выделки, самосадом и посоветует:
— Ты, доктор, примечай вот такие места. Очень для тебя полезные…
— А что здесь интересного? — спрашивал я.
— А то… — Он срывал несколько стеблей на первый взгляд ничем не примечательной травки, показывал мне: — В таких местах расте багун-трава. Не знаю, как она по-вашему, по-ученому называется… А только нет лучшего лекарства от простуды, когда тебя кашель забивает…
Багун-трава в народной медицине еще называется клоповником. Из этого багульника мы готовили отвары и лечили различные простудные заболевания. Хорошо помогала она также при ревматизме, чесотке, против вшей и гнид.
Такие вот редкие травы здорово выручали нас. Но их не всегда и не везде можно было найти, особенно когда мы перебирались на новое место. Поэтому чаще всего мы готовили лекарства из более доступных и распространенных растений. И здесь на первом месте нужно поставить березу.
Это дерево у нас, медиков, пользовалось особой популярностью. В качестве основы для приготовления различных лекарств применяли березовые почки — небольшие, до сантиметра образования на концах веток, покрытые мелкими, буроватого цвета чешуйками. Собирали мы их ранней весной, в апреле, пока береза еще не начинала курчавиться мелкой зеленью, в период интенсивного выделения сока. Или же заготавливали зимой. Собранные весной сушили на воздухе, а зимние — в помещениях, если была возможность, — в обычной русской печи. Хорошо высушенные почки растирали в порошок, затем, в зависимости от характера заболевания, готовили тот или иной препарат.
