У гроба, рядом с ней, сидели еще какие-то люди. У постамента стояли военные в почетном карауле. Торжественно звучала похоронная музыка. Мимо текли и текли люди…
И все это словно не с ней…
Нет, с ней. Мишка лежит в гробу. Кто-то говорит ей слова утешения и сочувствия. Кто-то искренне. Кто-то дежурно…
Потом будет кладбище. Похороны, траурные речи… Горсть земли на крышку гроба… Поминки, где все сначала станут говорить тихо и скорбно, рассказывать друг другу о том, каким Мишка был замечательным… Поминки, на которых все постепенно разгорячатся, голоса станут громче, начнут обсуждать служебные проблемы… Ну а в завершение ей порекомендуют крепиться, пообещают не забывать, посоветуют если что обращаться, женщины вымоют тарелки, куда-то унесут столы и посуду…
И потом она останется наедине в фотопортретом. С этими глазами. И опять вернется страх!
…Сотрудники, выходя из клуба, привычно обменивались репликами.
— Которая вдова-то?
— Ближе всех сидела…
— Красивая…
— Красивая, может еще повезет, устроится в жизни…
— Уж она-то точно устроится, — многозначительно обронил мрачный мужчина, обгоняя их и направляясь к входу в здание.
— Куда прешь! — рявкнул на него выходящий из «Седьмого континента» господин в дорогом костюме, за которым работник магазина толкал набитую тележку с покупками. Однако, увидев толпу, понял что к чему. — Осторожнее надо, — сбавив тон, проговорил он, поймав обращенные на него тяжелые взгляды возвращающихся с церемонии прощания с товарищем сотрудников ФСБ.
Северный Кавказ. Чечня
Группа Гайворонского — Калюжный — Муртаз — главарь боевиков
Будить командира было жалко. Да и не хотелось — хотя бы по извечной военной заповеди: лучший начальник это спящий начальник. Впрочем, с другой стороны, просто по-людски, тоже жаль: только намаявшийся человек уснул, а тут…
Однако никуда не денешься. Непреложный закон спецназа: в сложной ситуации каждый вправе, даже обязан, принимать решение максимально самостоятельно, однако только до того момента, когда возникает проблема, которая выходит за рамки твоей личной компетенции. Вот тогда медлить не след — срочно буди командира. К тому же если причина, как в данном случае, не просто неординарная — не терпящая отлагательства, когда последовательное пробуждение начальников по степени возрастания их ранга представлялось не то что неправильным, а излишней тратой драгоценного времени.
Сейчас был именно такой случай. Впрочем, в подобных ситуациях субординация вообще дело более чем относительное.
— Командир, интересное радио, — осторожно тронул Гайворонского за плечо Василий Турчанинов.
Майор Вячеслав Борисович Гайворонский, командир той самой группы спецназа, которая на днях разгромила отряд Хамида и потом обрекла незадачливого главаря банды на смерть, передав через него видеокассету для Аргуна (о смерти которого, Хамида, впрочем, никто из бойцов «Альфы» даже не подозревал; да и наплевать им на него было, по большому счету), открыл глаза легко, будто и не спал мгновение назад. И как будто у него не было до этого бессонных суток, в течение которых они совершили изрядный марш-бросок. Даже тени досады не показал, что подчиненные не дали отдохнуть… Знал, что по пустякам поднимать не станут.
— Что там? — он осторожно, бесшумно зевнул, крепко потянулся, разминая мышцы, не качнув при этом ни единой веточки куста, под которым примостился на отдых, не хрустнув ни одним суставом.
— Где-то неподалеку сбита наша «вертушка», - Турчанинов старался докладывать четко, кратко, как подобает в подобных случаях опытному спецназовцу. Хотя получалось у него не всегда. Командир это понимал и относился к его некоторому многословию с пониманием — слишком молод подчиненный…
В принципе, заниматься поиском сбитых летательных аппаратов должны специально подготовленные экипажи ПСС — поисково-спасательной службы, которые имеются в каждой авиационной части. Боец не мог этого не знать. Тем не менее разбудил командира… С чего бы это?
— Так, — суховато поинтересовался Гайворонский. — И что?
— Экипаж пытался доложиться об этом на базу, но их там не услышали.
— Ага, значит, экипаж жив? — уточнил командир.
Это несколько меняло дело.
Раскрывать совершающую глубокий рейд в тылу противника группу ради спасения экипажа вертолета и тем самым ставить под вопрос выполнение отрядом основной задачи в целом — на это командир не имел права. Это аксиома… Однако сам по себе экипаж это не некое абстрактное, отвлеченное понятие. Он, экипаж, состоит из конкретных живых людей, с которыми спецназовцы летали на другие задания, которые, нередко рискуя собой, вывозили их из тыла противника после выполнения очередной боевой задачи, с которыми они как в мирной жизни, так и на войне не единожды делили хлеб, воду, а то и спирт… И в подобных ситуациях холодный разум и строгие инструкции вступают в непримиримое противоречие с чувствами, с тем, что есть в душе каждого человека человеческого, с представлениями об офицерской чести, наконец, которая требует элементарного: «Сам погибай, а товарища выручай!..»
— Ну, на данный момент я, конечно, не знаю, — чуть смущенно ответил Турчанинов. — Но они пытались сообщить, что если уцелеют, попадут в руки бандитам, которые сбили «вертушку». Их там вроде как окружили.
Гайворонский на секунду задумался, соображая, что в этой ситуации следует предпринять. Вертолетчики, попавшие в руки боевикам, обречены на жуткую, мучительную смерть. Жалко ребят.
— Но и это еще не все, — продолжал доклад Василий. — «Вертушка» прилетела сюда, чтобы забрать и вывезти кого-то.
— Что значит «кого-то»? — уже едва заметно раздражился командир. — Что ты, в самом деле, кота за яйца таскаешь… Кого?
— Не знаю, — еще больше стушевался боец. — Но кого-то, как я понял, важного, что аж сюда она залетела. Ее специально за этим человеком сюда прислали… Просто так, за кем попало, не прислали бы…
Логично, — оценил командир.
— Забрала? — уточнил он.
— Забрала. А ее подбили…
Эта информация еще больше меняла ситуацию. В самом деле, похоже, тут проводилась какая-то спецоперация. И сорвалась… А в этом случае он просто обязан принять решение, чтобы оказать помощь. Потому что «вертушку» по какому-нибудь пустяку не могли прислать на такую глубину. Значит, забрать должна была кого-то достаточно важного…
— Понято. Ты откуда все это знаешь?
— Они еще сюда летели, я перехватил их переговоры. Ну и не уходил с волны…
— Молодец. Вызывай Моздок! — и лишь теперь не удержался, посетовал, зевнув: — Черт, опять поспать не удастся…
Разговаривали с базой при помощи кодирующих таблиц — вероятность того, что разговор окажется перехваченным была минимальной, однако лучше не рисковать. Нарушение правил радиообмена вообще слишком часто приводит к разглашению важных секретов… Моздок подтвердил: в таком-то квадрате и в самом деле пропал вертолет, который должен был забрать и вывезти на базу сотрудника ФСБ, выполнявшего некое задание особой важности и при котором должны находиться важные документы, однако экипаж вертолета доложил, что на месте предполагаемой посадки идет бой, после чего связь с вертолетом прервалась.
Группа Гайворонского не подчинялась местному руководству военной контрразведки, поэтому изменить задание Вячеславу Борисовичу оно не могло. Таким образом командир спецназовцев оказался в сложном положении, вынужденный принимать решение самостоятельно.
— Зови Кандакова, Валиуллина, Кариадиса! — приказал Гайворонский Турчанинову.
Приказал четко и уверенно. Не показывая вида, насколько внутри у него все находится в смятении.
Названные офицеры собрались споро — в разведке вообще все делается бесшумно и оперативно. Гайворонский быстро обрисовал ситуацию.
— Мы не знаем, живы ли экипаж и разведчик. Может, их уже захватили и везут в неизвестном направлении. К тому же с нас никто не снимал и не снимет основной задачи. С другой стороны, друзи мои, совсем рядом нуждаются в помощи наши товарищи и никто не в силах им помочь, кроме нас. Один из них наш с вами коллега, с кем-то из нас он, может, учился вместе или работал, и который должен доставить на базу важную информацию… — он сделал мгновенную паузу. — В общем, друзи, нужно решить, что будем делать дальше. И бросать их нельзя. И свою задачу ставить под удар — тем более. Что будем делать?
— А что тут думать? — пожал плечами Кирилл Валиуллин. — Ребят надо спасать. Даже если они погибли, нужно попытаться хотя бы документы отбить — тогда хотя бы их смерть будет не напрасной… Но и основную задачу необходимо выполнять. Значит, нужно разделиться.
— Тогда сил на каждом направлении останется с гулькин хрен, — вполголоса проговорил Кариадис.
