— За советы денег не беру, — пошутил дед Ничипор.
— Страха тут я натерпелась, — начала бабушка. — Кешка, внук мой, из лагеря военнопленных полковника привёл… В тот день, как бедолаг тех расстреливали… Всех расстреляли, а полковник как-то уцелел. Ну, вот Кешка его и вывел, спас…
— И где же он? — поинтересовался дед Ничипор, оглядываясь вокруг.
— Подожди, я тебе ещё не всё рассказала, — остановила деда Ничипора бабушка. — Перед тем, как ночью Кешка привёл полковника, когда заручевцев на расстрел гнали, из колонны убежал внук Малки Гутманихи… Ты же её знал?..
— Та, что сын её часовых дел мастер?.. Которого в тридцать первом выслали?..
— Не знаю, может быть, отец в чём-нибудь и виноват, но дитя отвечать за него не должно… Да и не о том разговор, Ничипор. Мальчик этот также у меня.
— Ну и ну! — покачал головой дед Ничипор. — По фашистским законам тебя надлежит два раза расстрелять. Тут и правда страха натерпишься. Так насчёт чего ты хотела посоветоваться?..
— Спрятала я их пока надёжно. А что дальше делать?.. Вдруг война затянется. Морозы начнутся. Куда мне с ними?..
— Задала задачу, — задумался дед Ничипор. — На такой вопрос сразу не ответишь. Но… Но, Захаровна, выход из всякого положения бывает… Что-нибудь придумаем… Тем более что и я к тебе неспроста пришёл. Привет тебе принёс…
— От кого же это? — удивилась бабушка.
— От самого Григория Ивановича, — сказал дед Ничипор и внимательно посмотрел на бабушку: как она отреагирует на этот привет?
— Это от какого такого Григория Ивановича? — спросила бабушка, никак не отреагировав на слова деда Ничипора.
— Известно, какого… Товарища Якимчика, председателя поселкового Совета…
— А-а-а!.. Разве он тут?.. Я думала, что он в отступление подался…
Дед Ничипор улыбнулся в прокуренные усы.
— Ну, и Олимпа! — весело воскликнул он. — Ну, и Захаровна!.. И это ты мне, старому, голову морочишь?..
— Почему морочу? — обиделась бабушка. — Я с ним по-хорошему, с доверием, а он меня в глаза оскорбляет…
— Так уже и оскорбляю, — улыбнулся дед Ничипор.
— Если по делу пришёл, так и говори, — разозлилась бабушка.
— А дело, Захаровна, в том, что товарищ Яким-чик не просто прислал привет, а просил передать, что сегодня ночью приедет за имуществом, а за каким имуществом, так ты сама хорошо знаешь. Теперь форштейн, как говорят немцы?
— Теперь форштейн, — заулыбалась бабушка. — Так бы сразу и сказал, что приедут за имуществом…
— Но и ты же!.. Конспираторка!.. Как про полковника да еврейского мальчишку, так всё сразу выложила, словно на духу. А про то, что товарищу Якимчику помогаешь, — молчок!.. Значит, не совсем мне доверяешь?
— Почему? Доверяю… Но и ты же понимать должен. Про свою тайну я могу без разрешения говорить. А эту тайну, что поручил мне Григорий Иванович, родному отцу не имею права рассказывать. Разрешит Григорий Иванович, тогда другое дело. Так что не обижайся, Ничипор Егорович.
— Я не обижаюсь, — отозвался дед Ничипор. — Теперь некоторые стараются под фашистов подладиться, лишь бы выжить, а ты вон какая!..
— Сколько их таких, что подлаживаются, — возразила бабушка. — Может быть, кто-нибудь и про нас с тобой думает, что и мы подлаживаемся… А уроды и в хорошей семье бывают… Ты мне лучше скажи, сам ли Григорий Иванович приедет или ещё кто по его приказу?..
— Об этом я тебе не скажу, потому что не знаю, — ответил дед Ничипор. — Приказано передать пароль. Значит, такой — запоминай, Захаровна…
— Говори…
— Сохранилось ли у вас имущество Григория Ивановича?.. Хотим забрать.
— Понятно. Значит, сам не приедет, — подвела черту бабушка. — Садись, Егорович, к столу, покормлю…
— Нет, Захаровна, времени нет. Надо идти…
— Если надо, так надо, — согласилась бабушка. Дед Ничипор набросил ремень от шарманки, посадил на плечо попугая.
— Всего хорошего, Захаровна… А насчёт твоих квартирантов я поговорю с кем надо. Что-либо придумаем…
— Спасибо… Поговори…
Бабушка вышла проводить деда Ничипора, как и надлежит хорошей хозяйке. Они ещё немного постояли, вспоминая недавнюю жизнь.
— Всего тебе наилучшего, — пожелал на прощание дед Ничипор и пошагал по тропинке.
Вдруг что-то так грохнуло, так бабахнуло, что оба даже вздрогнули от неожиданности.
— Посмотри, над Кормелицким монастырём дым, — сказала бабушка.
— Кто-то опередил, — сказал дед Ничипор.
— О чём ты? — не поняла бабушка.
Дед Ничипор возвратился. Сказал, снизив голос до шёпота:
— Это бензохранилище вместе с бомбами должны были взорвать сегодня ночью… А кто-то опередил…
— Сами фашисты и взорвались, — ответила бабушка. — Бензин, а они курят…
— Нет, Захаровна, у немцев строгость… Тут какая-то ещё группа действует…
— Попались в невод — ни взад ни вперёд, — пошутил Данилка, присев на корточки.
Но ни ему, ни его друзьям было не до шуток. Капкан захлопнулся.
— Надо хоть стрелку будильника перевести на более позднее время, — предложил Лёва. — Взлетим в небо вместе с цистернами…
Это было умное предложение в этих ужасных условиях.
— Не лезь, — задержал Лёву Кешка. — Сначала надо посмотреть…
Кешка выглянул из-за цистерны. Вот ужас!.. На той цистерне, под которую они поставили мину, сидел фашистский солдат.
Теперь оставалось одно: как можно быстрее бежать отсюда, пока не рванула мина. Но куда и как убегать?..
— Посидите тут, я сейчас, — сказал Кешка.
К Кешке, как это бывало и раньше, вернулись рассудительность и спокойствие. Он лёг на землю и, словно ящерица, пополз между цистерн.
Его не было, наверно, минуты три-четыре.
— Выход один, — сказал он, возвратившись из разведки, — пробиваться через ворота. Водители на площадке. Перед воротами никого нет. Мы, прячась за машины, подберёмся к воротам, забросаем охрану гранатами и — бегом к оврагу. Как-нибудь пробьёмся.
Спорить не было когда, да и ни у кого не было желания. Каждый думал, как побыстрее выбраться из западни, в которую они попали.
Кешка поставил запалы. Показал, как надо пользоваться гранатой. Данилка обиделся, но ничего не сказал. Пусть учит.
Забравшись под надёжную охрану монастырских стен и стражи, водители, видимо, чувствовали себя в полной безопасности. Они побросали машины с открытыми дверцами, даже с невыключенными моторами. Сами они собрались в дальнем углу площадки, где для них было оборудовано место и покурить, и поговорить.
Поэтому Кешкин план поначалу показался подходящим, чтобы выбраться из западни.
Сначала, прячась за цистернами, потом в канаве, Кешка вывел друзей к аллее. Вдоль неё густо росли кусты кашки, так что вскоре Кешка привёл друзей чуть ли не к самым воротам. Оставалось, может быть, каких метров десять пробежать, метнуть гранаты, часовые попадают, и они очутятся на воле. К оврагу от ворот рукой подать. Но когда уж не повезёт, так не повезёт.
По ту сторону ворот, едва не напротив них, разлеглись на траве солдаты. Кешка сразу сообразил — гранату до них не докинешь!.. Значит, далеко не отбежишь. У солдат винтовки и автоматы.
— Влипли! — сказал Данилка, очень точно определив ихнее положение. Действительно влипли! Оставалось единственное убежище, о котором подумали в самом начале, — спрятаться за церковью. Ненадёжно, но всё же какое-то спасение. Кешка хотел уже бежать к церкви, как Лёва схватил его за штанину:
— Дрезина!..
Одного слова хватило, чтобы Кешка понял, откуда надвигается ещё одна опасность.
Дрезина шла сюда от часовни и тянула, как на поводу, коротенькую платформу. На платформе стоял автоматчик. Как только дрезина с платформой вынырнет из-за поворота, автоматчик сразу же увидит их на монастырском дворе. Не может не заметить!.. А им деваться некуда. Они на виду…
Оставалось спрятаться за большое колесо грузовой машины. Они, все четверо, прижались к пыльному колесу, с ужасом прислушиваясь, как громыхает по рельсам дрезина с пустой платформой. Теперь уже их укрытие выглядело совсем ненадёжным.
— Ребята, в машину, — вдруг скомандовал Кешка.
В другой бы раз Густя, Данилка и Лёва, пожалуй, не сразу бы поняли смысл сказанных Кешкой слов. Машин стояло много, так в какую они должны прятаться? Но теперь, не иначе как от той безысходности, что нависла над ними, все трое сразу же сообразили, что прятаться надо не в высокие кузова крытых машин, а в бронированный автомобиль, стоявший между двух шеренг колонны.
Это был гусеничный бронетранспортёр с открытым корпусом и строенным пулемётом в нём. Наверно, машина эта была дана колонне для охраны.
Бронетранспортёр стоял как раз напротив ворот. Мотор работал на малых оборотах. Дверцы в кабине были приоткрыты, видимо, для того, чтобы ветерок продувал её.
