Двадцать четыре воина девяти национальностей стойко оборонялись в укрепленном здании, отражая яростные атаки противника и удерживая дом до начала контрнаступления советских войск в Сталинградском сражении.
В условиях перебойных поставок продовольствия и воды, отсутствия нормальных условий для сна солдаты жили и сражались под постоянным огнем немецких пулеметов.
Немцы организовывали атаки по нескольку раз в день. Каждый раз, когда солдаты или танки пытались вплотную приблизиться к дому, Павлов со своими товарищами встречал их шквальным огнем из подвала, окон и крыши.
Все время обороны дома Павлова, с 23 сентября по 25 ноября 1942 года, в подвале дома Павлова находились мирные жители. Они помогали солдатам, пока советские войска не перешли в контратаку. Потери гитлеровцев, пытавшихся занять дом Павлова, превысили их потери при наступлении на Париж. Сам командующий немецкой Шестой армией Паулюс знал о том, что немецкие войска не могут взять этот дом. Оттуда, из разбитой четырехэтажки, открывался великолепный обзор практически на триста шестьдесят градусов. И можно было корректировать огонь артиллерии и авиации, вести разведку и снайперскую стрельбу. Именно поэтому так и хотели захватить его невредимым немецкие войска.
Еще был дом Заболотного, здание-близнец дома Павлова. Оно находилось примерно в полусотне метров южнее него. Оно было уничтожено до основания в боях.
Другими опорными пунктами обороны стали Мамаев курган, заводы «Красный Октябрь», «Баррикады», Сталинградский тракторный. Сражения на двадцатикилометровой полосе вдоль Волги не затихали ни днем, ни ночью, переходя от перестрелок к рукопашным схваткам.
Оценивая роль 62-й армии генерал-лейтенанта Чуйкова в боях на улицах Сталинграда, газета «Красная Звезда» от 1 декабря 1942 года писала:
«Проходя суровую школу военного опыта, молодая 62-я армия одновременно создала своими действиями университет городских боев».
* * *
Гвардии лейтенант Стеценко занял позицию неподалеку от своего родного завода. Гитлеровские стервятники бомбили его день и ночь, от цехов уже мало что осталось, и было непонятно, как там вообще кто-то может уцелеть?! Но рабочие Сталинградского тракторного и в этих жутчайших условиях продолжали собирать и ремонтировать танки. «Тридцатьчетверки» уходили из цехов неокрашенными, и даже прицелы и обзорные триплексы не всегда устанавливали. Так что вести боевые машины приходилось чуть ли не на ощупь.
Экипажи для танков зачастую набирали из добровольцев тут же – на заводе, в том числе и из женщин. В принципе даже само наличие Сталинградского тракторного завода во многом определяло ход сражения за город на Волге. Впоследствии его так и назвали: «Битва «тридцатьчетверок». Потому что впервые за почти полтора года средние танки Т-34 стали применяться массово.
Другие рабочие из стальных профилей варили противотанковые ежи, листовой металл шел на бронеэкраны, а само металлургическое предприятие превратилось в один из крупнейших узлов обороны города.
Остальные работяги ушли в ополчение, едва только враг подошел к городу. Прокаленные огнем, привыкшие к тяжелому труду мужики шли на войну как на работу. Многим из них довелось повоевать еще в Гражданскую, а иные стреляли по немцу еще в империалистическую. Так что ратному труду они были обучены.
Стеценко завел танк в развалины здания на перекрестке, неподалеку от главной проходной Сталинградского тракторного завода. После чего Степан Никифорович вместе с механиком-водителем Юрой Ивановым забросали зенитную установку строительным мусором, щебнем и битым кирпичом. Маскировка и здесь, на горящих улицах Сталинграда, была очень важна.
Слева и справа в развалинах занимали позиции вооруженные охранники НКВД. Они были на посту на главной проходной завода и сейчас не покинули своих позиций. И продолжали выполнять свой долг. Вместе с вохрами готовились к бою и ополченцы.
Невидимые и неслышимые в этом хаосе разрушенных зданий выдвигались на позиции снайперы, беря на прицел каждый метр прилегающих улиц.
Вскоре на дальнем перекрестке появился легкий танк. Степан Никифорович Стеценко, поймав его в бинокль, присвистнул даже: это оказался «старый знакомый» – чешский Pz.Kpfw 38 (t) Ausf B. Трофейные легкие танки «Praga» воевали в вермахте с самого начала Второй мировой войны и зарекомендовали себя на поле боя весьма неплохо. А само гусеничное шасси немцы использовали для создания самых разных артиллерийских установок: истребителей танков, зениток, самоходных гаубиц. Другое дело, что к 1942 году он окончательно устарел. Однако в его появлении на пылающих улицах Сталинграда был свой резон: средние немецкие танки Pz.Kpfw III и Pz.Kpfw IV не смогли бы одолеть завалы из битого кирпича, обрушившихся стен домов, целых гор мусора. К тому же легкие танки в уличных боях были более эффективны из-за своей маневренности. Гитлеровцы называли такие бои «Rattenkrieg» – «Крысиная война», с немецкой четкостью определив жестокость и бескомпромиссность подобных схваток накоротке. Кроме того, у него были неплохие оптические приборы наблюдения, позволявшие вести круговой обзор поля боя.
Трофейный чешский танк с ходу открыл огонь из пушки. Легкое 37-миллиметровое орудие KwK-38 (t) тоже не отличалось могуществом своих снарядов, однако на ближней дистанции могло натворить бед. Укрывшись за броней, немецкие мотопехотинцы тоже открыли стрельбу. Трещал, заливаясь, Maschinengewechr-42, гулко бухали в пространстве между разрушенными зданиями выстрелы из карабинов «маузер».
В ответ не менее оглушительно грохнуло откуда-то сверху. Расчет противотанкового ружья «ПТРС» занял позицию на втором этаже полуразрушенного дома. Они стреляли сверху, целясь в самое уязвимое место танка – в моторный отсек на корме. Парой прицельных выстрелов «противотанкистам» удалось подбить Pz.Kpfw 38 (t) Ausf B. Сравнительно тонкая броневая шкура немецкого зверя оказалась вполне по зубам 12,7-миллиметровому творению конструктора Симонова.
Однако танк все равно продолжал стрелять, а штурмгруппа немецкой пехоты даже продвинулась вперед и закрепилась в развалинах. Обе враждующие стороны разделяли лишь полсотни метров разрушенной улицы.
Гитлеровцам даже удалось затащить на верхние этажи развороченных зданий пулеметы, и они открыли подавляющий огонь по защитникам Сталинградского тракторного завода. Под их прикрытием гитлеровская мотопехота совершила еще один рывок вперед по улице.
И вот тут-то и вступил в дело танк Степана Никифоровича Стеценко! Он довернул башню и взялся за маховик вертикальной наводки. Спаренные стволы крупнокалиберных пулеметов «ДШК» поползли вверх. Максимальный угол вертикального наведения в 85 градусов обеспечивал неплохой обстрел верхних этажей дома. Наведя прицел, Стеценко нажал на спусковую педаль.
Загрохотали крупнокалиберные пулеметы, бронебойные и бронебойно-зажигательные пули со стальным сердечником ударили по укрывшимся на верхних этажах немецким пулеметчикам.
Бронебойно-зажигательная пуля Б-32 весом в 52 грамма на скорости более километра в секунду пробивает двадцатимиллиметровый лист брони на дистанции полкилометра! Что ей какие-то кирпичные стены?!
Так что в трупах немецких пулеметчиков оказывались не только весьма увесистые куски свинца, но и обломки кирпича засохшего раствора. Причем крупнокалиберная пуля раскалывала кирпич, и «шрапнель» из его осколков летела прямо в лицо немцам. А убойности кусков кирпича и осколков деформированных крупнокалиберных пуль хватало, чтобы выбить глаза и навсегда обезобразить «арийских красавцев».
Расправившись с пулеметчиками вермахта на верхних этажах домов, Степан Никифорович принялся за залегшую на улице пехоту. Завалы щебня и битого кирпича, которые сравнительно неплохо защищали от ружейно-пулеметного огня, против крупнокалиберных пуль оказались практически бесполезными. Ведь от кирпичей и камней винтовочные пули рикошетили, а еще более легкие пули пистолетов-пулеметов так и вообще раскалывали кирпичные обломки и теряли свою кинетическую энергию. А вот тяжелые пули калибра 12,7 миллиметра сохраняли достаточную убойность, чтобы не отрикошетить от каменных завалов. В итоге – и тут появилось некоторое количество трупов немецких солдат и офицеров, приправленных кирпичной крошкой.
Уцелевшие фрицы поспешили убраться с улицы.
– Юрок! Айда сюда, поможешь мне диски перезарядить, – крикнул гвардии лейтенант Стеценко своему механику-водителю.
В одиночку таскать тяжеленные патронные диски, и – в темпе, было очень тяжело. Но для лент на полсотни патронов каждая в небольшой башне легкого зенитного танка просто не было места. Правда, на Т-90 пулеметы устанавливались с новой, более совершенной системой подачи патронов, поэтому удалось повысить скорострельность «спарки» «ДШК».
Пока танк находился на позиции, механик-водитель «подрабатывал на полставки», как выражался сам Степан Никифорович, «вторым номером» пулеметного расчета. Вместе они быстро сменили отстрелянные диски и установили новые. Общий боекомплект двух пулеметов «ДШК» составлял 480 патронов в шестнадцати дисковых магазинах. Они уже израсходовали половину из них.
