Хотя, может быть, попросту Валентина что-то узнала такое, что заставило ее искать у него помощи и защиты. Или все же она не та, за кого себя выдает? Он ведь ее документы не видел. А впрочем, даже если бы и видел, это ни о чем не говорит, сейчас любой документ можно подделать так классно, что только экспертиза отличит от подлинника.
Валентина увидела, что Александр понял: что-то здесь происходит. Только тогда отняла ладошку от его губ. И теперь смотрела выжидательно.
— Может быть, прогуляемся?.. — предложил Максимчук. — Я еще город толком не видел.
— Пошли, — охотно согласилась девушка. — Может быть, только чуточку попозже? Давай еще немного полежим. Я еще разок тебя соблазню…
«Черта с два, — разозлился оперативник. — Хватит с меня, и так уж слишком увлекся».
— Пошли-пошли, — решительно начал он подниматься. — Успеем еще.
— Никогда не откладывай на завтра то… — капризно заныла она.
— …что можно сделать послезавтра, — закончил Александр. — Подъем! Труба зовет!
— Подъем?! Это ты кому командуешь? — расхохоталась девушка.
…Из гостиницы они вышли под ручку, приятно друг другу улыбаясь. Но едва повернули за угол, по направлению к театру, Александр решительно высвободил локоть.
— Так что у тебя стряслось?
— А почему так грубо?
— Я запретил тебе пользоваться этим телефоном.
— Так нечего свой телефон раздавать всем подряд. — Похоже, Валентина обиделась на перемену тона.
— Уже успел пожалеть, — буркнул Александр.
К досаде на себя за необдуманный поступок теперь добавилась обида на нее. Будто вошло в его жизнь что-то яркое, радужное, теплое, будто душа его, заскорузлая в грязи и копоти той части общества, с которой он постоянно общался по роду своей деятельности, прикоснулась к чему-то ласковому, близкому, желанному, долгожданному… А оно, это радужное и долгожданное, оказалось пустым конфетным фантиком, который подсунули счастливому ребенку под смех и улюлюканье жестокой детской компании…
Она ничего не ответила, круто повернулась и застучала каблучками обратно. Максимчук мгновение поколебался. В нем боролись оскорбленная гордость мужчины и стремление сыщика-профессионала получить максимум информации…
Но все перевесила самая банальная боязнь ее потерять.
Александр поспешил за Валентиной. Быстро догнал ее. Мягко подхватил под локоть.
И с удивлением увидел слезинки на щеках.
За какие-то полчаса в его душу вновь пришло смятение. Что происходит? Пешкой в какой игре он сейчас является? В любовной? В уголовно-криминальной? В политической? И кто двигает фигурки? Одно совершенно очевидно: какая бы это ни была игра, старший оперуполномоченный по особо важным делам капитан московской милиции Александр Максимчук является в ней именно пешкой, причем, похоже, пешкой отнюдь не проходной, пешкой, обреченной пересекать битое поле, а потому практически не имеющей шансов достичь заветной конечной горизонтали, с которой только и можно хотя бы частично постичь стратегию партии, на которой лишь и может произойти некое превращение, которое позволит перестать именоваться пешкой.
— Подлец ты. — Она не удивилась его возвращению. И сказала без злобы, без укоризны, просто констатируя факт. — Мужчина, настоящий мужчина, а не кобель, не бросит женщину, которой нужна помощь, особенно после того, что у нас было.
Максимчук был уязвлен. Действительно ведь, если взглянуть на ситуацию с этой точки зрения…
— Ладно, прости, — смущенно проговорил он. — Просто обидно стало. Мужское, так сказать, естество заело. С твоей подачи начал воображать о себе: вон какая прелесть в меня влюбилась, сам себя зауважал… А оказалось, что нужен я этой прелести для решения каких-то проблем.
Ну а то, что произошло, подумал — это так, аване за будущие труды.
— Дурак ты, а не лечишься, — не сдержалась она, улыбнулась, вытирая платочком глаза. — Ну вот, всю косметику из-за тебя стерла. И глаза красные будут… Неужели ты не стал бы мне помогать, если бы я тебя сейчас в постель не затащила? Не стал бы?
— Почему же? — Александр чувствовал себя и впрямь дураком. — Стал бы.
— То-то и оно-то. Чего тогда кочевряжишься?.. Ладно, проехали.
Они вышли на набережную Сунжи. Повернули направо. Неторопливо пошли вдоль мутного потока.
Какое-то время молчали. Первым заговорил Александр — он все старался загладить свою вину:
— Знаешь, Валюша, где-то здесь, на берегу, правда, я не знаю точно, где именно, до недавнего времени стоял памятник Ермолову.
— Кто такой Ермолов?
— Ты не знаешь? Журналисту это непростительно. Алексей Петрович Ермолов, герой войны двенадцатого года, двоюродный брат Дениса Давыдова… Ермолов десять лет был здесь наместником. Его называли «проконсулом Кавказа». Именем Ермолова в этих краях детей пугали.
— Поэтому и памятник снесли?
— И поэтому тоже. Но главное — на этом памятнике были высечены слова Ермолова о чеченцах. Дословно я их не помню, но очень оскорбительные. Вот памятник при Дудаеве и снесли. Наверное, это был единственный в стране монумент в честь Ермолова. А жаль, Алексей Петрович достоин лучшей памяти.
— Да мало ли мы выдающихся людей забываем?.. Только напрасно, наверное, на чеченской земле поставили памятник покорителю Чечни.
— Ну, во-первых, Ермолов покорить Чечню так и не смог, это сделали уже позже. А во-вторых, эти земли не были чеченскими.
— Как это?
— Действительно. Ты же знаешь, сколько границ мы у себя в стране перекроили… Причем не только при социализме. Чеченцы жили в горах, южнее. А эти земли принадлежали кабардинским и кумыкским князьям. Чеченцы начали переселяться сюда лишь в восемнадцатом веке. Позднее объявили их своими… Ну ладно, историю — историкам. Расскажи лучше, как тебе здесь работается?
— Да работается помаленьку, — рассеянно ответила Валентина, размышляя об услышанном. — Аккредитовалась, с несколькими нужными людьми встречалась вчера, на банкете была, материалы интересные получила… Меня тут обхаживают, угодить стараются. В общем, в этом вопросе все нормально.
— А в каком же ненормально?
Она ответила не сразу.
— Знаешь, Саша, я здесь с таким столкнулась… Сейчас просто в растерянности. Даже не знаю, с кем можно поговорить. Вот и с тобой тоже — вроде бы уже решилась, а начать говорить не могу.
— Не веришь мне, что ли?
— Почему же не верю?.. А вообще-то да, не верю. То есть… Как бы это правильно сформулировать… Это мы, бабы, живем эмоциями, чувствами, мужчинами, детьми… Вы, мужики, другие. Вы живете работой, делами, действием. Женщины у вас всегда на втором плане. Мы с тобой уже достаточно близки, а я по-прежнему не знаю, стоит ли тебе все говорить. Потому что ты закрыт для меня. Я не знаю, как ты распорядишься информацией, которой я с тобой хочу поделиться. Вполне допускаю, что, если это пойдет на пользу каким-нибудь твоим делам, ты запросто сможешь использовать ее по своему усмотрению, и совсем не обязательно подумаешь при этом о том, как твои поступки аукнутся мне. Разве не так? Ведь ты мне ничего не рассказываешь о себе.
— Валюшка, давай определимся. Я готов и согласен оказать тебе любую помощь, если только это не пойдет вразрез… Как бы это сказать…
— Да никак не говори. Я не помощи от тебя жду. Просто я узнала здесь такое… А ты, извини, сам преступник и сюда к преступникам приехал. Там в дерьме сидел и сюда в дерьмо же добровольно влез… Тебя, кстати, не обижает слово «преступник»?
Александр усмехнулся, покачал головой, соображая, как бы половчее из этой ситуации выпутаться.
— Нет, не обижает. Ведь «преступник» — от слова «переступить». Так что я это понимаю таким образом: я переступил через какие-то правила поведения, принятые в обществе, в котором в настоящее время я вынужден находиться…
Валентина рассмеялась:
— Ну ты даешь! Как будто специально схоластике обучался… Так скажи мне тогда, почему я тебе верить должна, раз ты можешь через общепринятые правила переступать?
— Так ведь верят человеку не за что-то или почему-то. А просто верят или нет. Разве не так?
— Так, конечно. И все же… Не перебивай меня, я и сама собьюсь… Я понимаю, преступления совершают по разным причинам. Вполне допускаю, что ты мог по глупости что-то натворить, по случайности. А потом уже вырваться из этого круга не смог. Все это я могу понять. Допускаю даже, что ты сознательно что-нибудь совершил, денег, например, хотел сшибить… Впрочем, не отвечай, это я так, к слову пришлось. Единственное, что я про тебя четко поняла, что женской лаской в этой жизни ты сильно обделен. Чуть приласкала тебя — и ты уже мой. Может, ты из-за женщины в какую историю влип?.. Впрочем, опять же не мое это дело… Ладно, Саша, слушай. Здесь все время говорят о том, что Россия вот-вот начнет боевые действия против Чечни. Между тем у меня есть основания полагать, что и сама Чечня активно и по-настоящему готовится к войне. К войне против России за свою независимость.
