Тут то и пронзила его голову сумасшедшая, на грани полного безумия мысль. Гаски ушли вниз, оставив снайпера наблюдать за местностью, прикрывая их сверху. В том, что здесь никого, кроме них нет, они полностью уверены, и сам снайпер следит лишь за окраиной села, петляющей между холмами шоссейкой и подходами к высоте. Сам Аллах отдает жизнь неверного в руки своего воина. Если сделать все тихо, гаски не всполошатся до тех пор, пока кто-нибудь не придет сменить снайпера, а это наверняка случится не раньше, чем через несколько часов. К тому времени можно будет уйти далеко. Апти замер, борясь с искушением. Если бы на его месте был более опытный и хладнокровный боец, такой, как его старший брат Ахмед, или йеменский наемник Салех, дело наверняка приняло бы совсем другой оборот. Ни тот, ни другой не стали бы лишний раз рисковать и связываться с наблюдателем оставленным разведгруппой, а тихонько отползли бы с опасной высотки, радуясь, что так удачно избежали засады федералов. Но Апти был всего лишь горячим двадцатилетним юношей, и романтика войны за свободу еще не успела выветриться из его пылкого сердца, уступая место жестокой холодной прагматичности опытного бойца. Затаив дыхание миллиметр за миллиметром он потянул из ножен остро заточенный боевой нож.
Тунгус пристально наблюдал за селом, потомственный охотник, научившийся стрелять из винтовки гораздо раньше, чем читать и писать, он вовсе не тяготился тяжелым снайперским ремеслом. Вот так же сохраняя абсолютную неподвижность, полностью сливаясь с окружающим миром, становясь как бы его органичной частью, он мог лежать часами, не ослабляя внимания, все вокруг видя и слыша и при этом даже почти не дыша. Однажды, когда он таился на оборудованной в лесу у родника снайперской лежке, по нему радостно цокая, проскакала по своим делам дикая белка, вовсе не пугаясь и не догадываясь, что бежит по спине живого человека. Вспомнив о белке, Тунгус скупо улыбнулся, мысли дав прихотливый извив, перескочили на Громобоя, второго снайпера группы, веселого разбитного парня родом из Одессы, которого авантюрная, насыщенная разнообразными приключениями судьба, бросая из стороны в сторону, будто футбольный мяч, невесть каким чудом привела с самостийной ныне Украины в ряды российского спецназа. Как ни странно степенный и основательный Тунгус искренне привязался к шалапаю напарнику, несмотря на всю разницу характеров и постоянные подначки Громобоя. Тунгус заулыбался шире, вспомнив, как комично кося на него мигающие пляшущими веселыми огоньками карие глаза, Громобой рассказывал покатывающимся со смеху разведчикам историю про якутского снайпера. "Встретились как-то под Аргуном две разведгруппы. Стали вместе на дневку, то да се… Пожрали, короче, отдохнули, само собой разговоры потянулись, где кто был, кто что видел, да кто удалее и круче… Как обычно, вобщем… И тут одни у других спрашивают, как, мол ваш снайпер? А то, видим, что якут, они, говорят, стреляют особенно метко, с детских лет с ружьями не расстаются. Да ты что, те отвечают, белку в глаз лупит с трехсот метров без всякой оптики! Натурально! Не раз сами видали! Ну ничего себе, удивляются чужаки, вот это классный стрелок! Повезло же вам, поди, кучу вахов перещелкал, остальным, небось, и работы нет. Те помялись, повздыхали и говорят, да нет, ни одного чечена еще не завалил. Все только белок пока. И где он их только во время боя находит, урод?!" Разведчики взрывались дружным гоготом, вместе со всеми до упаду хохотал и Тунгус.
Апти, осторожно приподнявшись на четвереньки и, крепко сжимая в ладони шершавую рукоять ножа, крался к ничего не подозревающему гаску. Чтобы тот раньше времени не почуял его взгляд и не обернулся, чеченец старался смотреть на траву чуть правее залегшего снайпера, фиксируя его спину лишь краем глаза. Это практически неподвижная, лишь чуть приподнимающаяся в такт дыханию спина придвигалась все ближе и ближе, наплывала. Нужно было подобраться еще чуть ближе, совсем немного… А потом молниеносный прыжок, всего на мгновенье придавить ошеломленного врага к земле, жесткими пальцами вцепившись ему в лоб задрать вверх голову, натягивая струной беззащитное, уязвимое горло и коротким отточенным движением полоснуть по нему холодной сталью… И все, дело сделано, останется лишь чуть придержать бьющееся в короткой агонии тело. Апти не раз приходилось в прошлой мирной жизни резать баранов, с людьми он этого еще не делал, но как-то напившийся водки Ахмед в пьяном угаре сказал ему, что зарезать человека ничуть не сложнее. Апти доверял старшему брату и надеялся, что сейчас все пройдет без сучка и задоринки…
Шорох за спиной Тунгус услышал в последний момент, и тут же все его существо тревожной лопнувшей струной пронзило ощущение неотвратимой смертельной угрозы. Резко извернувшись, снайпер перекатился на спину, не заботясь уже о скрытности лежки, и глаза в глаза столкнулся с изготовившимся к нападению, сжимающим в руке нож духом.
— Аргх! — разочарованно рыкнул чеченец, взмывая вверх в высоком прыжке.
Тунгус потянул было навстречу винтовку, но вовремя поняв, что развернуть длинноствольное громоздкое оружие ему не успеть, просто отбросил ее и, быстро крутнувшись несколько раз, откатился в сторону, стремительно вскочив на ноги и бросая руку к висевшим на поясе ножнам. Апти приземлившись туда, где только что был враг, и коротко застонав от досады, стремительно отскочил, выставляя перед собой удлиненную ножом руку. Тунгус, чуть сгорбившись, по-кошачьи пружинистыми приставными шагами шел кругом, стараясь развернуть противника лицом к вставшему над горизонтом солнцу, он был спокоен и уверен в себе, нож разведчика как влитой сидел в крепкой ладони.
— Брось нож и будешь жить, — неестественно ровным голосом проговорил, пристально глядя противнику в глаза снайпер.
Он знал, что в ножевой драке ни в коем случае нельзя следить взглядом за чужим лезвием, сопровождая его обманные извивы и петли. Если против тебя опытный боец, обязательно, обманет, поймает на ложный выпад и пропадешь. Смотреть следует врагу в глаза, в них, как в зеркале, отразится любое намерение противника, нож стоит фиксировать лишь рассеянным боковым зрением.
— Сдохнешь, свинья! — злобно прошипел в ответ чеченец, нервно дергая ножом, плетя сверкающим на солнце лезвием сложные восьмерки.
Тунгус лишь презрительно улыбнулся, сместившись еще чуть левее и тем самым полностью подставляя лицо, вынужденного повторить его маневр, противника слепящим солнечным лучам.
Ножевой бой по природе своей жесток, кровав и скоротечен, вовсе не похож на то долгое цирковое фехтование, что порой демонстрируют на различных показательных выступлениях спортсмены рукопашники. Обычно все куда проще и страшнее: сошлись, обменялись короткими молниеносными ударами и один остался стоять на ногах, а другой упал, щедро пятная землю горячей, рвущейся неудержимым потоком кровью. Не так произошло в этот раз, зная, что время работает на него, что вот-вот к месту схватки подоспеют остальные разведчики, Тунгус вознамерился взять духа живьем и потому медлил со смертельным ударом, танцевал вокруг чеченца, постоянно угрожая ножом, не давая разорвать дистанцию и метнуться к брошенному поодаль автомату, тянул время.
Дело в том, что портативная рация, засунутая в специально нашитый карман на груди лохматого комбинезона Тунгуса, постоянно работала на передачу. Туго прихваченная лейкопластырем тангента все время оставалась в нажатом состоянии. Подобное усовершенствование в группе было заведено давно и полностью исключало бесшумное снятие подкравшимися духами оставленного наблюдателя или часового. Со скоростью света пронзающие равнодушный холодный эфир радиоволны все равно доносили до специально назначенного слухача-контролера информацию о происшедшем: звуки борьбы, хлопок выстрела из бесшумки, последний стон или хрип умирающего… Застать после этого группу врасплох было уже невозможно. Конечно, у изобретенного разведчиками способа имелся и весьма солидный недостаток — заклиненная на передачу рация не могла работать на прием. Но тут уж ничего не поделаешь, приходилось с этим мириться, а если появлялась необходимость сообщить что-нибудь часовому, отправлять посыльного.
Сегодня система сработала как нельзя лучше. Едва державший включенную на полную громкость рацию в кармане Моргенштейн уловил шорох движения перекатившегося в сторону тела Тунгуса и различил гортанный рык нападающего чеченца, он тут же коротким окриком заставил, прикорнувших было в лощине разведчиков, вскочить на ноги хватаясь за оружие. А когда бесстрастные радиоволны донесли до него не без умысла затеянный хитрым якутом диалог с противником, капитан, до конца разобравшийся в происходящем, в сопровождении троих бойцов бегом бросился вверх по склону к позиции снайпера. Остальные разведчики под руководством Люда молчаливо и быстро заняли круговую оборону, приготовившись отражать возможную атаку.
