— Постой-ка, парень.
Еще не зная, что хотят от него, Алеша нелюдимо ожег его взглядом.
— Знаете, что мне хочется сказать вам, — процедил он. — Идите вы обратно туда, за стол. Воюйте!
Стройный, перетянутый широким ремнем, с добрыми ясными глазами, офицер потемнел лицом.
— Хотел как-то сгладить, показалось, зря обидели пария, — не скрывая презрения, сказал он. — А сейчас вижу, паршивый ты щенок, будь постарше — морду набил бы. Ребята подлечились в госпитале и снова отправляются на передовую. Что им, отдохнуть запрещается?
Алеша получил по заслугам: не суйся со спешными выводами. Виновато заморгал.
— Простите…
— Охотно прощаю, — без доброты проговорил лейтенант. — А ты отнесись к тому, что в квартире произошло, с пониманием. Нелегко ей сейчас, муж оставил… Легче, у кого близкий на фронте, много тяжелей знать, что он где-то тут, а на поверку нету.
— Я ничего этого не знал…
Из подъезда вышла хозяйка комнаты Зинаида, зябко куталась в накинутый на плечи широкий шарф, лицо грустное и трезвое.
— Заболел он, по-видимому, что тебя прислал? Сам приходил всегда.
Алеша молча кивнул.
— В больнице?
— Нет, дома.
— Завтра обязательно приду. Ты уж извини, как встретила. Не тебя я…
— Он хочет, чтобы с дочкой.
— Разумеется, с дочкой. — Она поискала взглядом по двору. — Только здесь была. Никуда не велела уходить. Олька утащила, кто больше…
Алеша улыбнулся про себя: та, большеглазая, с серьезным личиком, и была внучка Максима Петровича — Татьянка.
1
— Венька, народищу-то, и все с корзинками. Разве сядешь?
— А я что говорил. На станции вообще не сесть бы. Там надо прорваться на перрон, в вагон без билета не войдешь. Попробуем здесь.
Они подходили к разъезду — 5-й километр. От фабричного поселка это совсем недалеко: пройти торфянистым пустырем с редким кустарником — и железнодорожная линия. Вчера Венька спросил Алешу: «Ты ведь мужичок хозяйственный?» — «Угу, еще какой хозяйственный. А что?» — «Грибы пошли. Соленье. Еда на зиму. Когда поедем?» Собрались на выходной. Слушавший их Сеня Галкин загорелся: «И я с вами».
И вот шли. Вдоль железнодорожного пути плотно росли ровные ряды тополей — защита от снега. Только на самом разъезде они отступили для широкой гравийной площадки, и теперь тут толпились люди, ожидавшие местного поезда, ходившего в утренние и вечерние часы.
Конечно, грибная пора, конечно, многим надо ехать в села и в районные города, через которые проходил поезд, — и все-таки скопление едущих казалось чрезмерным.
— Ничего не поделаешь, — спокойно говорил Венька. — Может, придется и на крыше. Ездили когда?
— Что ты, Венька, где мне было ездить на крыше, — смятенно проговорил Алеша. — Я и на поезде-то всего два раза ездил. У нас железная дорога от деревни знаешь как далеко…
— Ты это всерьез — на крыше? — спросил и Сеня Галкин, до него позднее дошла вся невозможность того, что предложил Венька.
— Ну, а что делать?
— Не, я не ездок. — Сеня решительно остановился. — Я, пожалуй, поверну домой.
— Твое дело. Но ты же просился в лес? Пробирайся в вагон, силушка у тебя есть. Про крышу я на всякий случай сказал.
— Если на всякий случай… — Сеня опасливо посмотрел на площадку, которая кишела людьми.
Шагавший первым Венька вдруг остолбенел от неожиданности: навстречу ему шла улыбающаяся Танька Терешкина. Похожая на бочонок корзинка висела на ее согнутой руке. Даже и тут не платок надела, что было бы удобнее в лесу, а голубой берет, чтобы не прятать свои чудо-волосы.
— Привет, мальчики, — запела она. — А я уж жду, жду. — И Танька подняла корзинку, мастерски сделанную из тонких щепаных прутьев, с крышкой на ременных петельках. — Тетка велела полную набрать.
Венька грозно обернулся к Алеше.
— Ты что, Потапыч! — обиделся тот, догадавшись, о чем подумал Венька.
— Ты с кем это собралась? — нелюдимо спросил Венька.
— С вами, с кем же, — просто ответила Танька.
— С ума сойти! — Венька передохнул с отчаянием. — Да кто тебя звал? Алешка! — опять прорычал он.
— Сказал же! — вспылил Алеша. Он и сам понимал: какие уж тут грибы, когда в компанию затесалась девчонка. Теперь только за ней и смотри, угождай. До грибов ли тут.
Венька не успокаивался:
— Сеня, ты?
— Что «ты»? — Сеня поднял голову, и лицо его стало задорным и несерьезным.
— Ты соображаешь…
Что там Сеня должен был соображать, осталось неизвестным, Танька опередила:
— Я это, Венечка, сама, не шуми на него. Ты где живешь?
Венька обалдело смотрел на нее.
— А ты не знаешь?
— На поселке ты живешь, а Сеня у Волги, на другом конце города. Сеня сегодня пришел в училище с корзиной, сам в фуфайке и ватных штанах. Это когда на улице теплынь. На что я могла подумать?
— Откуда знать, что ты подумаешь.
— Вот. Спрашиваю Сеню: куда собрался? Сказал, как не сказать, когда девчонка спрашивает. Мальчишке мог не сказать. Во сколько, спрашиваю? Назвал. Откуда? С 5-го километра. И вот я здесь. — Танька победно взглянула на насупленного Веньку. — Не возьмете, так и одна уеду. Последние слова Танька сказала с вызовом, хотя нисколько не поверила, что ее не возьмут.
— Ты погляди, людей кишмя кишит. Как сядешь?
— А вы-то как?
— А мы на крыше…
— Ой, здорово! — обрадовалась Танька. — Ни разу не ездила. Мальчишки, только подскажите, как туда забраться.
— Ну, Сеня, — уже остывая, пригрозил Венька. — Попомню тебе…
— А чего помнить, — рассудительно заметил Сеня. — Я же не звал ее с собой, просто сказал, что мы едем. А остальное — ее дело.
— Ни в чем тебе нельзя довериться… Пошли в самый перед. Всегда, как поезд подходит, бегут назад, все кажется, что остановится раньше. Может, удастся вскарабкаться. Кто первый ворвется, затаскивайте Таньку. На меня не смотрите, всяко уеду.
Сейчас, когда поезда еще не было, пригляделись: в толпе были не только грибники, многие женщины были с сумками и бидонами, видимо, деревенские жители, приезжали на базар. Все напряженно ждали.
Но вот люди зашевелились, из-за поворота показался паровоз, а за ним цепочка зеленых вагонов. Дым от паровоза стлался по верхушкам тополей.
Венька подтолкнул Таньку поближе к путям, чтобы не осталась сзади, не прозевала, когда надо будет броситься к вагону.
— Корзинку вскинешь над головой, а то раздавят, — поучал он. — Или нет, дай сюда, я сам…
Венька правильно угадал: слабонервным показалось, что вагоны не дойдут до них, бросились назад, а поезд, хоть и медленно, продолжал идти, у головных вагонов стало попросторнее.
— Хватайся, Сеня, за поручни, прямо через головы, — шепнул Венька, а сам уж готов было поднять Таньку, толкал ее к двери.
Сеня призыву внял и, как только поручни тамбура поравнялись с ним, вытянул длинные руки над головами, уцепился.
— Держись, Сеня!
Сене чего держаться! Скакнул на ступеньки и влетел в вагон. Венька кинул ему корзинки, нажал на Таньку, проталкиваясь к входу. И Алеша словно прилип к ним. Добрались наконец до ступенек, а там уж только ногами переступай. Задние занесут в вагон. Уф, поехали!
2
В лесу столкнулись еще с одной неожиданностью. Венька знал эти места и, как только сошли с поезда, уверенно повел их через болотинку по шатким наброшенным доскам. Потом вышли на песчаную дорогу. Лес был справа, у самой дороги, но Венька не останавливался — травы в лесу много. Миновали стороной небольшую деревню и только тогда увидели впереди чистый березняк. Было безветренно, солнышко еще стояло высоко — березы золотились теплым светом. Еще не дошли до первых деревьев, наткнулись на грибы. Толстые черноголовые подберезовики росли на поляне, прямо в траве. У помалкивавшей до этого Таньки прорезался голос, прежде чем сорвать гриб, вставала на колени, оглядывала его со всех сторон.
— Ах, какой славненький! Мальчишки, вы только взгляните. Срывать жалко.
— Проахаешь, — неодобрительно заметил Венька. — С пустой корзиной поедешь.
— Нет, ты, Венечка, погляди…
Исползали всю поляну вдоль и поперек, повеселели: так пойдет дело — без грибов не останутся.
А потом углубились в лес. Сеня всего-то отошел чуть в сторону и уже начал аукаться. Хоть он еще был виден в своей темной фуфайке среди белых стволов деревьев, ему ответили. Неожиданно Сеня заторопился, стал удаляться.
— Сеня, куда?
— К вам, — ответил Сеня и широким шагом продолжал бежать от них.
— Сеня-я!
— Ау! — уже издалека донеслось в ответ.
— С ума сошел, что ли? — растерялся Венька. — Лешка, не уходите с этого места. Попробую догнать.
Венька помчался вдогонку за Сеней, голос которого не замолкал, но продолжал удаляться, становился глуше. Догоняя, Венька недобрым словом помянул длинные Сенины ноги. Когда он наконец увидел Сеню, мелькавшего среди деревьев, облегченно крикнул. К его удивлению, Сеня вприскочку снова стал от него удаляться. Происходило что-то непонятное.
