И это не все: по настоянию немцев шведы в пределах своих собственных территориальных вод в дополнение к немецким поставили свое минное поле, на котором подорвались и затонули три немецких минных заградителя. Между тем русские не потеряли ни одного корабля на всех этих минных полях, на сооружение которых было затрачено столько средств».
Финны неохотно ставили мины, стеснявшие свободу действий собственных кораблей, но гитлеровцы заставили их поставить минные поля «Капитола», «Куола-маньярви», а позже — «Вальярви» и «Муолаа».
После захвата эстонского побережья, в августе 1941 года, немецкие корабли поставили добавочные заграждения «Юминда» и «Кобра».
А всего в Финском заливе и Балтийском море было девятнадцать густонасыщенных минных полей.
15 октября. После ухода флота из Таллина подводным лодкам беда. Их под конвоем в ночное время проводят из Ленинграда в Кронштадт, а из Кронштадта к островам. Там они день отстаиваются в укрытии, а на вторую ночь уходят дальше — в просторы Балтийского моря. Это самая трудная часть перехода.
12 октября за быстроходными тральщиками шли в надводном положении «малютки» и «щуки», охраняемые катерами. МО-311 шел справа от подводной лодки на таком расстоянии, чтобы рулевой видел силуэт «щуки». На траверзе острова Мохни катер словно наткнулся на огненную стену. От сильного толчка в форштевень все, кто был на мостике, полетели вниз. Остался только рулевой Семенов, державшийся за штурвал. Краснофлотцу показалось, что в нос катера попал откуда-то прилетевший снаряд. Чувствуя, что катер закружило в образовавшейся воронке, он поставил рукоятку машинного телеграфа на «стоп» и стал вглядываться: куда же подевались его товарищи?
Глухой взрыв со слабой вспышкой не вызвал тревоги у командира конвоя. В эту ночь не раз в параванах тральщиков рвались минные защитники. Не снижая хода, корабли уходили все дальше и дальше.
На подорвавшемся катере рулевой с трудом разглядел командира, лежавшего на палубе. Он спустился вниз и поднял лейтенанта. Тот был оглушен падением, так как ударился лицом о крышку люка. Пробормотав что-то невнятное, лейтенант Боков сделал два шага и, потеряв сознание, повалился на палубу.
Хорошо, что на борту были командир звена старший лейтенант Бочанов и военком дивизиона старший политрук Жамкочьян. Выскочив из кормового люка, они не понимали, что произошло. Приказав сыграть аварийную тревогу, Бочанов поднялся на мостик и отсюда увидел, что нос МО начисто оторван.
Началась борьба за живучесть катера. Под напором волн могла рухнуть передняя переборка машинного отделения, в которое просачивалась вода. За нее и взялись в первую очередь: конопатили щели, подтащили щиты, подпорки и клинья. Одновременно начала работать помпа.
Очнувшись, командир катера прошел в радиорубку. Там светилась аварийная лампочка. Радист Фарафонов, увидев кровь на лице лейтенанта, отдал ему свой носовой платок и спросил:
— Сколько еще продержимся на плаву?
Он был уверен, что катер тонет, но не покидал своего поста, так как надеялся связаться с ушедшим вперед конвоем.
— Не беспокойся, еще поплаваем, — ответил Боков. — Как у тебя связь?
— Неважно. Видно, что-то с антенной. Фарафонов вышел на палубу и во тьме разглядел витки антенны на перебитой рее. Вместе с командиром он распутал антенну, натянул ее и закрепил. Вернувшись в рубку, Фарафонов принялся отстукивать свои позывные. Но ему никто не отвечал.
«Может, не понимают», — подумал радист. Руки у него дрожали. Чтобы успокоиться, он сделал несколько глубоких вдохов и вновь взялся стучать ключом.
Катерники, крепившие внизу переборки, с опаской поглядывали на прибывавшую воду. Помпа не успевала ее откачивать. К ним на помощь спустился военком.
— А ну запустим вторую помпу! — предложил он и сам стал откачивать воду.
Механикам удалось запустить два мотора. Катер задрожал, как живое существо. Это взбодрило моряков. Решили задним ходом выбраться на фарватер и там дождаться возвращения конвоя.
Определившись по звездам, командир звена высчитал, куда и на какое расстояние ветром могло снести дрейфующий катер, затем поднялся на мостик и осторожно кормой вперед повел подбитое судно.
До фарватера они добирались долго — больше часа. Помпы не успевали откачивать воду. Она все прибывала и прибывала.
Во мгле наблюдатели вдруг увидели смутный силуэт большого корабля. Решив, что это вражеский миноносец, Бочанов сыграл тревогу и обратился ко всем:
— А ну, братцы, не подкачать! Живыми не сдадимся.
Краснофлотцы и старшины заняли свои боевые места и приготовились встретить огнем во много раз сильнейшего противника.
Но тревога была напрасной. Краешек луны, выглянувший из-под облаков, осветил свои тральщики, возвращавшиеся на Гогланд. Бочанов принялся кричать в мегафон и сигналить ручным фонариком.
Тральщики прошли мимо, но потом один из них замедлил ход, вернулся к подбитому катеру и забрал пострадавших.
18 октября. Вечером вместе с политотдельцами я смотрел старый кинофильм «Большая жизнь». Какой обаятельный актер Алейников! Смотришь на недавнюю нашу жизнь и невольно думаешь: «Сколько мы перенесли всего, только начали мало-мальски жить по-человечески — и опять все летит к чертям!»
Война идет в Донбассе, в Крыму. Взорван Днепрострой. Вновь вылезли из воды камни днепровских порогов. Гитлер стремится отбросить нас к лучине!
В Москве патриоты целыми семьями уходят на фронт.
23 октября. Вчера гитлеровцы заняли последний остров Моондзундского архипелага. Гарнизоны Эзеля и Даго, оставшиеся в глубоком тылу после ухода нашего флота из Таллина, героически сражались почти два месяца.
Из политдонесения я узнал, что ленинградский писатель-маринист Всеволод Вальде в самые тяжелые дни вел в газете островов сатирический отдел «Прямой наводкой». Его стихи и чуть грубоватые юмористические миниатюры вызывали в окопах хохот. А позже, когда стало очень трудно, взял винтовку и ушел к бойцам передовой линии обороны.
Я хорошо знал этого спокойного и немногословного моряка, попыхивающего трубкой. Вместе с ним мы добровольно пришли на флот и отправились в Таллин. При мне его назначили на Даго, и мы распрощались с ним в политуправлении. Жив ли Всеволод? Удалось ли ему перебраться на Ханко? Впрочем, и на Ханко не спасение. Пока держались Эзель, Даго и Осмуссар, все вместе они представляли грозную силу и контролировали вход в Финский залив. Теперь ханковцы остались одни.
После войны стало известно, что для захвата островов Моондзундского архипелага гитлеровцам пришлось собрать солидные силы. Была даже совместно с финнами разработана операция «Северный ветер». Для ее проведения в море вышло двадцать три корабля. Два финских броненосца — «Ильмаринен» и «Вейнемайнен», немецкий минный заградитель «Бруммер», девять сторожевых кораблей, финские ледоколы «Екарху» и «Тармо» и другие вспомогательные суда. Они должны были высадить десант на остров Даго, в районе мыса Ристна, но не дошли до него, потому что в двадцати двух милях юго-западнее Уте броненосец «Ильмаринен» вдруг подорвался на мине.
Получив пробоину в кормовой части, корабль мгновенно опрокинулся и в течение нескольких минут затонул. Спасти удалось только сто тридцать три человека, остальные двести семьдесят человек погибли.
Потрясенные финны, боясь новых потерь, приказали своим кораблям вернуться.
Юрг Майстер об этом походе написал:
«Операция «Северный ветер» была одной из самых бессмысленных, она лишь вызвала потери и усилила в финнах отрицательное отношение к чересчур сложным комбинациям».
Опасаясь, что русская эскадра Балтийского флота попытается помочь гарнизону Даго, а затем — прорваться на запад, гитлеровцы в конце сентября создали свой Балтийский флот под командованием вице-адмирала Цилиакса. В него вошли крупные боевые корабли, такие же как «Тирпиц», «Нюрнберг», «Адмирал Шеер», «Кельн», и эскадренные миноносцы. Но, как известно, морской бой не состоялся.
24 октября. Есть приказ Ставки снять наши войска с Ханко, Бьеркского архипелага и всех островов, кроме Лавенсаари, и переправить в Ленинград для концентрации сил. Морской фронт суживается.
К разведывательному походу на Ханко готовятся три быстроходных тральщика и восемь катеров МО. Их загружают снарядами, бензином, табаком, подарками. На каждый тральщик по семьдесят тонн. Сумеют ли они пройти через минные поля?
25 октября. Чудеса творятся на этом свете. Уже не гитлеровцы, а мы пошли в наступление. Наши тральщики и катера участвуют в высадке десанта на левый берег Невы.
На захваченном плацдарме идет непрерывный и ожесточенный бой. Даже линкор «Октябрьская революция» из канала бьет по берегу главным калибром.
