— Ничего себе, — присвистнул Степанов. — А сам, что, не может? Если бы у нас каждый механик-водитель надеялся на инженера, то половина бы машин стояла в парке.
Переводчик развел руками — что есть, то есть.
Колонна тронулась дальше, а «тридцатьчетверка» так и осталась с экипажем у реки.
3.
Вошли в ущелье. Над колонной нависли отвесные скалы. Но команды спешиться пока не поступало. В предчувствии близкого боя каждый напрягся, сосредоточился. Водитель резко крутил баранку то в одну сторону, то в другую, объезжая камни и выбоины, угрюмо посматривал наверх. Степановым овладело знакомое сосущее чувство. Сердцу становилось тесно в груди. «Вот сейчас… Сейчас», — стучалась молоточком в черепную коробку мысль. Он ждал начала перестрелки. А о возможной мине, странное дело, и не думал. Как будто за спиной и не было восьми тонн боеприпасов.
В небе появилось звено вертолетов. Машины шли высоко. Одна стала разворачиваться над вершиной горы. Всматриваясь вдаль, Степанов заметил маленькие фигурки людей.
— Товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант!.. — повернул удивленное лицо к офицеру водитель. — На вершине люди… Но что это они делают?! Стреляют по нашему вертолету!..
До слуха донеслись приглушенные дробные очереди.
Алексей снял автомат с предохранителя. Глянул в растерянное лицо солдата:
— А ты как думал? Это же душманы… Ну, сейчас начнется…
И, словно подтверждая его слова, по колонне передали команду:
«Спешиться! К бою!»
Все трое выскочили из «Урала» и залегли. Сзади шли самоходки. Они сразу развернулись в сторону горы. «Сейчас ляжет на боевой курс… Как даст из «нурсов»… — следил Степанов за плывущим в небе вертолетом. Но тот, вернее экипаж, словно не заметил, что по машине били с вершины. Вертолет пошел дальше.
Сзади громыхнуло орудие самоходки. Гулкое эхо прокатилось по ущелью. Но никто не увидел разрыва. Перелет. Наводчик скорректировал прицел. Теперь снаряд лег на склон горы. Фигурки исчезли. Душманы залегли. Третий разрыв был на вершине. Самоходчики вложили туда один за другим несколько осколочных. «Стесали всю гору!» — крикнул радостно Барминов. Степанов в знак согласия кивнул головой, а сам подивился мастерству наводчика. Там, в Джелалабаде, стрелял по пещере опытный офицер. А здесь простой солдат. И смотри ты, как мастерски… Да, научились кое-чему…
Под вечер стали в ущелье. Десантники на одном склоне горы, афганские солдаты — на другом. Последние быстренько поставили для офицеров навес, принялись готовить ужин. А шурави сразу же занялись сторожевым охранением. Алексей сидел на камне рядом с врачом батальона и смотрел на копошащихся в песке жуков скарабеев. Большие мастера они катать шарики из помета. Станут на передние лапы, а задними толкают свою добычу. Да быстро так!
— Слушай, доктор, — вдруг спросил старший лейтенант, — а если вот меня укусит скорпион. Ну, змея там, фаланга. Как раз май, брачный сезон у этих тварей… Самые ядовитые сейчас. Ты, конечно же, сразу сделаешь укол… Так?
— Нет, не сделаю, — равнодушно ответил врач.
— Как это — «не сделаешь»? — округлил глаза Алексей.
— Да так не сделаю. Нет у меня сыворотки, — проговорил эскулап, даже не сменив своей усталой позы.
— Тогда, значит, придется вызывать вертолет?..
— Зачем?
— Ну, в медсанбате, наверное, есть средство от укуса скорпиона?
Врач отрицательно покачал головой.
— Вот это номер! — изумился Степанов. — А в госпитале в Кабуле есть?
— Не знаю, — пожал плечами доктор.
Алексею сразу же стало неуютно сидеть на камне. Теперь ему всюду мерещились скорпионы, змеи, фаланги. Когда стемнело, он начал подыскивать себе место для ночлега. В кабине лег спать Барминов. Его лихорадило. Водитель где-то пристроился. А Степанов подумал-подумал, да и полез в кузов, на пропыленный тент, натянутый на ящиках с боеприпасами и тротилом. «Лучше мгновенно, если вдруг шарахнут по машине, только не от скорпиона», — подумал, натягивая на голову воротник десантной куртки. Во сне, двинув ногой, услышал стук — с кузова слетел один из ящиков. Ночью Алексей замерз до такой степени, что начал трястись всем телом. «Э, так не пойдет, — решил, проснувшись. — Надо снять куртку и укрыться. Бог с ним, с этим пыльным тентом». Так и сделал. Стало немного теплее.
С рассветом колонна дальше не пошла. Перевернулся танк, приданный из пехоты. Пока его поставили на гусеницы, потеряли часа четыре. Рано утром Степанова нашел земляк капитан Русинов. Должность у него была — заместитель командира батальона по воздушно-десантной подготовке. Но какие парашюты в Афганистане?!. Поэтому капитан переквалифицировался в обычного боевого замкомбата.
— Леш, хороший колотун дал ночью? — спросил Русинов земляка, и полное лицо его расплылось в простоватой добродушной улыбке.
— Как будто сам не знаешь, — усмехнулся Степанов. — До сих пор не могу согреться.
Капитан достал из-за пазухи фляжку. Спросил:
— Глотнешь немного?
— А что это? — насторожился Алексей.
— Спирт. Комэск «мигарей» в Кабуле дал. Он же наш земляк Мировой парень. К Красному Знамени представлен…
— Умеешь ты наводить мосты дружбы, — проговорил восхищенно Алексей. — А еще у тебя нюх на такие вот вещи. Ты бы шел не в «вэдээсники», а в прапорщики, начальники складов. Хватка у тебя есть.
— Какая еще хватка? А, ты про летный сухпаек! — догадался Русинов. — Так то ж сам бог велел. Все крушат самолет, а на «энзэ» ноль внимания. Пришлось прибрать к рукам. Не я, так другие бы утащили…
4.
Дело было зимой. Степанов с Терентьевым, только что позавтракав, вышли из палатки и стали свидетелями трагического случая. Четырехмоторный «Ан-двенадцатый» проскочил взлетно-посадочную полосу, сбил столбики с колючей проволокой и вылетел на позиции артполка, зацепив крылом машину. Десантируемая «Газ-шестьдесят шестая» с направлящими (реактивная система залпового огня — по-просту «Катюша», а по-современному «Град») кувырнулась, как игрушечная. Самолет развернуло почти на сто восемьдесят градусов, он воткнулся винтами в землю и задымился.
Все помчались к месту катастрофы. Подбегая к позициям, Степанов бросил взгляд на перевернутую машину. Из ее кабины артиллеристы вытаскивали водителя. Офицер заметил, что было много крови. «Угробили парня», — подумал на ходу. Но как позже выяснилось, солдат выжил. Ему только сильно свезло кожу на лице и на руках.
В хвосте самолета открылся люк и оттуда спрыгнули на землю два человека. Это были командир корабля и борттехник.
— Кто там остался? В самолете есть еще люди? — подбежали с вопросами десантники. — Да что же вы молчите?! Говорите же!..
Авиаторы были в шоке. С трудом добились от них нескольких фраз. Штурман, находившийся внизу в плексиглазовом колпаке, смятом в лепешку, погиб наверняка. Осталось два человека. Но к ним не пройти — груз сдвинулся.
— А запасной люк?
Командир пожал плечами — его тоже надо открывать изнутри.
— Руби, ребята!.. — догадался прапорщик из рембата.
И первый, схватив оказавшуюся под рукой кирку, начал что есть силы бить в дверку. Люк не поддавался. На помощь пришли еще два человека с ломом и топором.
Командир корабля, молодой парень, стоял и отрешенно смотрел, как десантники крушат его самолет. Он не проронил ни слова. Кто-то подал офицеру прикуренную сигарету. И тот сразу жадно затянулся на все легкие…
Тем временем подлетела санитарная машина. Благо, ехать было от медсанбата не больше километра. «Реанимационная», — прочитал Алексей на лобовом стекле. Прапорщик с помощниками, наконец, выворотили люк. Полезли в самолет. Через пару минут, чихая и кашляя, передали одного пилота, затем другого. Оба авиатора были без сознания. Их тут же уложили на носилки. Врач прижал к лицам летчиков кислородные маски, и машина помчалась в медсанбат. Последним извлекли мертвого штурмана. В самолете горела проводка — где-то замкнуло.
Позже десантники узнали причину катастрофы. Этот борт пришел из Ферганы. Летчики неудачно зашли на посадку. Земля дала команду еще на один круг.
— Штурман, пойдем на следущий? — спросил командир экипажа.
— Не стоит, сядем, — ответил тот.
Вот и сели. Погиб один штурман…
— Что будет с ребятами? — спросил Степанов у знакомого летчика, служившего в Кабуле.
— Суд экипажа, — ответил тот. — Разберутся досканально по каждому, но, конечно же, больше всего выпадет на долю командира…
Самолет стоял еще несколько дней на позициях артиллеристов. Авиаторы сняли двигатели, всю ценную аппаратуру. А остальное начали потихоньку растаскивать десантники — кто кусок дюраля оторвал на пол палатки, кто присмотрел какую-то деталь, а Русинову пришелся по душе «НЗ» — летный паек.
