дребезжал грузовой «оппель». В кузове тряслись люди в полосатых концлагерных куртках, рваных ватниках и серых шинелях. Четверо охранников сидели по углам кузова с автоматами наготове. Рядом с шофером в кабине находился немец в очках с золотой оправой, по-видимому начальник охраны. Левой рукой он показывал на километровый столбик; водитель выключил мотор, и теперь «оппель» катился по инерции. Решение созрело мгновенно.
— Группа, — зашептал сержант, — по фашистам в кузове! А я очищу кабину… Огонь!
Узники сначала остолбенели от страха, потом, заметив мертвых немцев, схватили их оружие и начали прыгать за борт.
— Стойте! — крикнул Багрий, выбегая на дорогу. — Макаров и Яремчук, возьмите документы и одежду убитых. А вы, товарищи, — обратился он к узникам, — помогите бойцам спрятать трупы. Вон туда, под мостик… Быстрее!
Пока бойцы и заключенные выполняли этот приказ, Багрий переоделся в мундир начальника охраны, перелистал немецкие зольдбухи и подозвал к себе Дембицкого:
— Станислав, вот тебе пропуск и документы шофера. Садись за руль.
Дембицкий нажал на стартер; мотор, прокашлявшись, заработал.
— По местам!
— Минуточку, товарищ сержант! — подпрыгивая на одной ноге, Макаров пытался натянуть на себя узенькие немецкие штаны.
— В путь! — бросил Багрий. — Если задержат патрули, действовать по команде!
— Товарищ командир! — наклонился через борт военнопленный в дырявой шинели. — Позвольте нам разбежаться по лесам… Ведь вы — на запад.
— Запрещаю. Слышите собачий концерт? Везде облавы, вас быстро схватят… Трогай, Станислав!
Вскоре лесная дорога вывела на шоссе. Мимо грузовика к фронту проносились опрятные «оппель-адмиралы», «мерседес-бенцы», грохотали бронетранспортеры, выкрашенные в цвет хаки, средние танки, покрытые огнеустойчивым серовато-желтым асбестом. Багрий настороженно осматривал встречный поток. Немцы не обращали внимания на дребезжащий «оппель»; по-видимому, никто из них даже допустить не мог, что узников концлагеря конвоируют советские разведчики. Да еще в машине, которая несется на Люббен, в глубь рейха!
Возможно, встречные немцы не слышали передачи прифронтовой радиостанции. А вот контрольные посты гитлеровское командование, наверное, предупредило. Когда подъехали к темно-зеленой будке со свастикой в белом кольце, Багрий засунул руку в правый карман… Но озабоченный чем-то немец даже не глянул на притихших узников.
Не проверили документы и на другом посту. «Оппель» отмахал около тридцати километров. «Скоро Шпрее. Машину перед мостом обязательно остановят. Не стоит играть судьбой — надо торопиться…» Багрий открыл дверцы, выглянул из кабины. Позади — ни одной души.
— Сворачивай в лес! — приказал он поляку.
Грузовик свернул на просеку и, подминая колесами низкие кусты и молодые деревца, выехал на небольшую поляну. Водитель выключил мотор.
— Теперь, друзья, — Багрий, стоя на ступеньке, окинул взглядом освобожденных, — мы вынуждены расстаться. Служба… Вот вам трофейное оружие — семь автоматов. Держитесь леса. Скоро наши войска придут сюда.
— Спасибо, товарищ командир! — Истощенный мужчина с обгоревшим лицом, по-видимому танкист, пожал Багрию руку. — На воле мы не пропадем. Счастливого пути!
— Будьте здоровы! И помните: как можно меньше следов!
Освобожденные солдаты исчезли за деревьями, а разведчики, на скорую руку замаскировав грузовик, направились на запад.
К Шпрее разведчики вышли в вечерних сумерках. Берег манил свежей прохладой, река катила легкие волны с прозрачными гребнями, а на самой середине вода казалась темной и густой, как патока. С противоположной стороны к берегу подступал таинственно-угрюмый лес, над ним тянулась багрово-красная полоса, окаймленная сверху оранжевой лептой. К лесу все сильнее давило ее чужое небо.
В вечернем зареве показалось причудливое четырехкрылое чудовище.
— Братцы, дракон летит! — вытянул шею удивленный Макаров.
И в самом деле, такого дива никто из разведчиков еще не видел: черный, неповоротливый бомбардировщик Ю-88, захлебываясь ревом, нес под собой, словно коршун в когтях, остроносого «мессера». Спаренный самолет медленно набирал высоту. Его догоняли еще два таких же чудовища. Звено летело к передовой.
«Бензину не хватает, так вот что они придумали, — сообразил Багрий. — Нагруженный взрывчаткой «мессер» автоматически отделяется и служит огромной бомбой… Итак, за рекой аэродром… Там нас навряд ли будут искать: какая разведгруппа рискнет скрываться вблизи аэродрома?.. Ну что ж, пускай немецкие солдаты охраняют и нас… Тем временем преследователи угомонятся. Переправляемся!»
— Товарищ сержант, — шепнул из-за плеча всевидящий Яремчук, — в камышах лодка…
— Чья?
— Хозяина не видать… А если и нагрянет, то против своих не посмеет и слова сказать…
— Слишком уж цивилизованный способ, будь он неладен! Но выбирать не приходится. Присмотримся к тому берегу, чтоб не причалить к… виселице.
* * *
Три десятка бомбардировщиков держат курс на Цоссен. Под крылом — густая тьма, самолеты плывут над огромными лесными массивами. Там, внизу, притаились сотни «тигров», орудий, минометов, спит в блиндажах и окопах фашистская пехота… По радио Геббельс хвастался, что «возрожденный вермахт способен остановить стремительное наступление большевиков на Берлин…».
Командир эскадрильи майор Петров всматривается в темень. Всюду мрак.
И вдруг далеко-далеко, почти у самой земли, загорается огонек. Зеленая ракета! Откуда она взялась здесь, за восемьдесят километров от фронта, среди глухой ночи? Кто, с какими намерениями ее пустил? Пьяный немец? Или хитрит какой-то командир: пускай себе русские бомбардировщики разгружаются над безлюдным лесом? А может, ни то, ни другое…
— Данченко, видишь ракету? — спрашивает Петров у штурмана. — Что это, по-твоему?
— Вероятно, — отвечает штурман, — кто-то просит нашей поддержки или сигналит о цели.
— Где мы сейчас?
— Перелетели Шпрее, товарищ майор.
— Смотри, еще одна!
— Право же, наша ракета!
— Почему наша?
— Уверен! А почему — и сам не знаю…
— Приказывай «Розе» и «Резеде»! — Петров подает штурвал вперед.
Нос бомбардировщика ныряет вниз. Кабину заполняет вой, дрожат стрелки навигационных приборов.
— Давай! — кричит майор в шлемофон.
Штурман нажимает на кнопку бомбосбрасывателя. Вздрогнув всем корпусом, самолет выходит из пикировки.
Внизу — море огня. Так горят бензосклады. За полкилометра от разбушевавшегося пожара хорошо стал виден аэродром. К зениткам бегут раздетые немцы…
Вторым заходом бомбардировщики пикируют на аэродром. Возле пылающего бензосклада — десятки новых пожаров…
Самолеты разворачиваются и ложатся на первоначальный курс.
«Удар блестящий, хотя, так бы сказать, сверхплановый. Интересно, что болтают о налете немцы?» Майор Петров включает бортовую радиостанцию. В наушники врываются лихорадочные звуки «морзянки», бесконечные позывные, многоголосый шум. Гневный бас разносит какого-то Гольта: «Почему до сих пор не перекрашены танки?» Оберст Рунге докладывает, что эксперимент «Два» осуществить не удалось… Что, что? Пехотные подразделения и зондеркоманды с овчарками напали на следы советских разведчиков. Следы привели к мостику в квадрате 18–27. Под мостиком обнаружено пятеро мертвых солдат и унтер-офицер. Далее следы разведгруппы исчезли… «Зеленые ракеты! — догадывается Петров. — Где вы сейчас? Что ждет вас впереди?..»
Бесконечными рядами тянутся в багряное небо каркасы высоковольтных столбов. Трамвайные, троллейбусные провода — словно рваная
