— …Вся сущность этих «освободителей», их методы наведения «порядка» — фашистские! — эмоционально воскликнул один из казаков, — …Детей в заложники брали! Вечером 19-го захватили садики N 16 и N 22, а они круглосуточные, и больше суток удерживали детишек ночных групп!..
— Да, слышали о таком… — Павел вновь заговорил, продолжая свой рассказ, — А вот ещё… Под утро 20-го мы пробрались на одну из позиций гвардейцев, которая находилась по линии совхоза «Оранжерейный», что рубежом выходит к полиции. Боеприпасы принесли. А вскоре туда прибежала женщина и сбивчиво рассказала, что в детском садике, недалеко от консервного завода, всё ещё находятся детишки. Они всю ночь плакали так, что было слышно в соседних домах. И полицейские там, женщин к детсаду не подпускают. Ну, мы с гвардейцами — нас человек десять было — скорей туда. Где перебежками, а где ползком, пробрались к детскому саду. Там сразу увидели, как трое военных, причем одеты они были будто эсэсовцы — в какую-то черную форму, выводили из садика детей и строили их в шеренгу перед собой. Детишки были четырех-шести лет, в трусиках и маечках. Они стояли и плакали. А из здания детсада были слышны крики. Трое гвардейцев через выбитое окно залезли внутрь. Когда всех детей вывели — их около тридцати было — один из «румын» стал что-то кричать им по-молдавски, а двое стояли поодаль, курили и смеялись. Мы, не сговариваясь, открыли по ним огонь, пользуясь тем, что ни одна пуля не смогла бы попасть в детей. Положили этих «черных»… Тут несколько очередей ударили внутри детсада. Мы туда через вход, а остальные гвардейцы, подбежав к детям, стали их уводить. Мы прикрывали. Внутри детсада гвардейцы уложили ещё двух «румын». Они воспитательницу насиловали. Вывели всех детишек, недалеко за домом их ждали женщины — мамы, бабушки…
— Паша, ты про роддом людям расскажи, — перебил его казак с перебинтованной головой, — Кстати, это, — он бережно прикоснулся рукой к повязке, — Меня вчера недалеко оттуда зацепило… Расскажи, Паша, а то от кого другого услышат — ведь не поверят же…
И Павел рассказал. В это действительно было трудно поверить. Просто в уме не укладывалось! Родильный дом, стоящий недалеко от горотдела полиции, ОПОНовцы захватили сразу же. И, прикрываясь женщинами и младенцами, превратили его в неприступную крепость, огромный ДОТ. Это какое-то величайшее кощунство и бесчеловечное коварство!.. Когда на первом этаже рожали женщины — рождалась жизнь (в тот же миг взятая в заложники!), со второго, ведя пулемётный огонь — жизнь убивали…
— …Чего говорить — город буквально расстреливался. И, вот только представите себе — эта картина кажется абсолютно невероятной! — везде бушуют пожары, сполохи взрывов в ночи, вокруг стрельба…, и среди этого Армагеддона по улицам с воем сирен и мигалками носятся машины пожарных и «скорой помощи»!.. Ведь видят же, что спецмашины — и бьют по ним! Сам видел, как с консервного завода по «скорой» очередями… И пожарных, говорили, тоже обстреливали. Вообще, сложилось впечатление, что война идёт на уничтожение города. И разграбление. Люди говорили, как только «румыны» захватили консервный завод, так сразу же стали вывозить со склада готовую продукцию, демонтировать оборудование. И не только один этот завод… И это — «освободители»? Или всё-таки захватчики? Вот, в действительности, кто оккупант!
— …Можно я здесь чуть добавлю?.. Извините, что перебила…, вновь вошла в разговор «Днестровская…» журналистка, — Я только вчера в пресс-центре ПМР узнала, что в одном из разговоров, о котором контрразведке стало известно из радиоперехвата, министр кишинёвской «сигуранцы» Плугару дал распоряжение: «Даже если не удастся захватить и удержать город, ничего сепаратистам не оставлять».
К четырем часам полиция и армия Молдовы захватила мост через Днестр и открыла себе путь на Тирасполь. Утром 20-го город был оккупирован. Боевые действия распались на массу уличных боёв и локальных стычек. Никакой пресловутой «линии фронта» не существовало. Основные очаги сопротивления: горотдел милиции, рабочий комитет, казармы гвардии, горисполком. Да и они бились практически в полном окружении. Оружия катастрофически не хватало, боеприпасы таяли, медикаменты заканчивались, связь с отрядами была затруднена, многие телефонные линии порушены…
— … Оборона города организована не была — об этом, видимо, раньше никто и не думал, — хмуро говорил Павел, — Ни единого командования, ни какой-либо согласованности действий!.. Поэтому и отпор был соответствующим — били-то, как растопыренными пальцами! Тяжело было. Вообще-то, честно говоря, состояние — полной безысходности. И если б вы знали, сколько нам сил вдруг придало сообщение, что казаки всё же смогли прорваться в город и сходу вдрызг разгромили колонну ОПОНа. Значит — город не бросят! А тут ещё передали, что и крепость вступила в бой, и что на левом берегу готовятся к штурму. Это было единственной нашей надеждой!..
— Ребята… Извините, Павел, что перебил Вас…, - быстро, чуть ли не скороговоркой, заговорил, до того молча слушавший журналист из Москвы, — Уже несколько раз за это время, что мы здесь, от разных людей и от каждого по-своему, слышали об абсолютно невероятной, поняли: уже обросшей домыслами и ставшей чуть ли не легендой, истории о тридцати казаках, ворвавшихся в Бендеры…
— …Вообще-то нас тогда тридцать один было…, - тихо и как-то угрюмо сказал один из казаков. Все повернули голову. Впавшие и воспаленные глаза его выдавили дикую усталость.
— Пожалуйста, расскажите… — чуть ли не умоляюще попросил москвич.
— Расскажу. Только вот не надо делать из нас «легенду». Мы просто вовремя успели прийти на помощь горисполкому. Проскочили в Бендеры чуть раньше, как «румыны» захватили мост и «запечатали» дорогу из Тирасполя, — он пристально посмотрел на журналиста, чуть помолчал, будто вспоминая и собираясь с мыслями, и стал говорить: — В пятницу 19-го июня я нес службу по штабу, здесь вот, — он мотнул тяжелой головой в сторону входной двери, — Когда объявили срочный сбор. Около восьми вечера позвонил Кицак — председатель комитета обороны Приднестровья, и поставил «батьке» задачу незамедлительно, взяв максимум людей, прибыть в Бендеры, в распоряжение исполкома. Сказал, что в городе чрезвычайная ситуация. Кошевой атаман Сороколетов и походный атаман войска Дриглов были в штабе, срочно собрали всех, кто здесь тогда был: казаков из атаманской сотни, войскового правления, несколько прибывших с Кошницы донских и сибирских казаков (услышав это, вилимские казаки-иркутяне переглянулись — «наши»!) — всего было 31 человек. Схватили автоматы, патроны, гранаты, быстро запрыгнули в машину. По пути заехали в гвардию — здесь, в Тирасполе, — получили пять гранатомётов РПГ-7 с 15-ю выстрелами к ним, и рванули в Бендеры. По мосту через Днестр летели уже под пулями. Охранявшие мост бойцы ТСО, нам кричали вдогонку: «Куда вы? Там стреляют!» Город был заполнен грохотом разрывов и автоматных очередей — интенсивность огня была очень высокой. Только подъехали к исполкому, как к нам радостно бросилось, наверное, больше сотни мужиков. Оружие просили. Откуда? — лишнего-то у нас нет! Они, махнув рукой, пошли в химбат и к крепости. В подвале, где горисполком развернул штаб, постоянно звонили телефоны. Это жители сообщали о вползающей в город бронетехнике. Части национальной армии Молдовы и подразделения бригады ОПОНа сразу со всех сторон начали входить и атаковывать город. Люди сообщили, что бронетехника, стреляя во все стороны, по ходу движения выбрасывает десант. Атакованы рабочий комитет, отдел милиции. Вспыхнули локальные бои на постах милиции и гвардии. У казарм идет сильный бой. С кишинёвского направления, по Каушанской трассе, по улице Суворова — магистральной для города, идущей через центр, с Варницы, из Гербовцов и Хаджимуса, со стороны Протягайловки, по набережной — ото всюду! — идут колонны полиции и армейской техники, направляясь к мосту, петлёй затягивая центр города. Это было видно по карте, на которой Вячеслав Когут отмечал все сообщения горожан. Объяснять нам было нечего, так как почти сразу же по исполкому открыли огонь. Били из орудий и миномётов, откуда-то стали стрелять пулемёты…
— Скажите, а кроме вас были ещё какие-нибудь силы для защиты горисполкома? — спросил журналист, лишь на миг оторвав взгляд от толстой тетради, в которой он строчил каким-то стенографическими закорючками.
— Силы?.. Пять милиционеров охраны и четыре ГАИшника, вооруженные автоматами. Вот и все силы. Кто там был ещё? Депутаты горсовета, Верховного Совета да прибывшие на переговоры из Кишинёва члены парламента Молдовы… работники, сотрудницы, и персонал горисполкома — секретари, машинистки, уборщицы… случайные посетители: пенсионеры, женщины, дети — словом, все, кого можно обычно встретить в любом «белом доме»…
