третья — «родом из Подольска»;
четвертая — «партизанского соединения»;
пятая — «Антонио Грамши»;
шестая — «погибшему 22 января 1945 г.»;
наконец, седьмая строка — «за свободу».
Итак, судя по высеченной на обелиске надписи, итальянский партизан Иван Кузнецов был сыном Стефана, а следовательно, его отчество не Александрович, а Стефанович…
Да и родом тот Кузнецов не из Подпорожья, а из подмосковного города Подольска. Следовательно, «наш» Кузнецов — это совсем не тот Кузнецов, который воевал вместе с партизанами Италии!
Поначалу я даже растерялся. Но потом взял себя в руки.
Опыт предшествующих поисков подсказывал, что отчество Стефанович — как было высечено на мраморе — могло быть неточным. Тем более что памятник нашему герою поставили через несколько лет после войны, а в те дни никто не звал Ванью Стефановичем. Да и отчество это не русское. Может быть, Степанович? Но созвучным были бы и Иванович и Александрович. Ведь и раньше встречались искажения некоторых фамилий и имен русских людей, воевавших за пределами нашего государства. Поэтан — Полетаев, Василий Порик — Базиль Борик.
Но вот другое дело — «родом из Подольска»? Это уже серьезнее. Может быть, есть еще один Иван Кузнецов, о котором мы и не ведаем?
Подольск, Подольск… Где-то я встречал уже в моих документах наименование этого подмосковного города.
Решил написать о поисках родных И. Кузнецова в адресное бюро Подольска, в котором хранится архив. Вот текст письма: «У меня имеется фотография памятника русскому воину, погибшему в Италии вблизи: поселка Чезиомаджоре. На этом памятнике укреплена мемориальная плита с надписью: «Ивану Кузнецову де Стефани — (видимо, сыну Степана), советскому гражданину родом из Подольска, партизану соединения имени Антонио Грамши, погибшему 22 января 1945 года за свободу». Прошу помочь установить следующее: 1. Проживал ли Иван Кузнецов (видимо, Степанович) в вашем городе до войны? 2. Кто из родственников находится в городе сейчас? Сообщите их адрес. 3. Есть ли у родственников фотографии Ивана Степановича Кузнецова? Их можно сличить с имеющейся у меня фотографией, которую прислали итальянские партизаны»…
Ответ пришлось ждать долго. Проверка проводилась отделениями УВД города и другими органами, и вот наконец 30 января 1975 года пришло письмо от заведующего отделом пропаганды и агитации Подольского ГК КПСС В. Базулева. «На Ваше письмо по поводу Ивана (Степановича?) Кузнецова, который сражался в рядах итальянских партизан, сообщаем совершенно точно, что он не является жителем города Подольска Московской области» {36}.
Что же, эта ниточка, кажется, оборвалась… Но это позволяло нам думать, что или слова на памятнике «из Подольска» высечены ошибочно, или мы попросту неправильно их перевели — надпись на снимке выглядит не очень разборчивой. Может, там написано вовсе не «из Подольска», а что-нибудь вроде «Подпорожья» — ведь очень трудно передать это название в итальянской транскрипции. Что имел в виду тот, кто выбивал эту надпись? Надо проверить и такую версию…
А пока мы решили форсировать поиск русских товарищей Кузнецова.
Помнится, наши итальянские друзья говорили о Бортникове и Орлове, Василии и Тимофее, которые дожили до победы и вернулись на свою Родину.
О Бортникове говорили, что он родом вроде бы из Тулы.
Послал запрос в Тулу. Увы! Через некоторое время получил отрицательный ответ: «В райвоенкоматах города Тулы и области военнообязанных с фамилией Бортников на учете и в списках снятых с учета нет ни одного человека» {37}.
Вскоре пришло еще одно письмо. В нем незнакомая женщина писала: «Прочитав в районной газете «За коммунизм» г. Кингисеппа Вашу просьбу, сообщаю, что, если Вам не удастся найти Орлова П. в Ленинградской области, напишите в Калининскую область: г. Торопец, Райсельхозтехника. (Индекс 172850.) В 1970 году мой муж работал там вместе с Орловым Павлом плотником в Сельхозтехнике. Павел много рассказывал моему мужу о себе, как воевал вместе с партизанами. Орлов невысокий человек, с темно-русыми волосами, глаза темно-синие (серые), брови густые, нос большой, острый… Больше ничего не знаю, а муж умер. Извините, может, мое письмо и не понадобится. Иван-город. А. Никитина».
Спасибо добрым людям. Может быть, это и будет тот Орлов. Сверяю свои записи, которые я сделал при встрече с итальянскими партизанами. Мило говорил: «Орлов был низенький, коренастый, широкоплечий блондин. Орлов, очевидно, его подлинное имя. Никто не употреблял другого. Не знаю, откуда он родом. Орлов принимал участие во всех операциях освободительного движения». Роза Банкиери сообщала: «Орлов был низенький, белоголовый, полноватый. Павел Орлов — было его подлинное имя. Он написал мне одно письмо, но оно не сохранилось и не помню, откуда он, из какого города».
Бывший командир бригады партизан Карло писал: «Орлов был низенький, скорее рыжеватый, чем блондин, с волосами, ниспадавшими на лоб. Павел было его скорее всего подлинное имя».
Комиссар Де Люка: «Орлов был низким, примерно 160 см, коренастым, даже казался полным. Был блондин, моложавый. Павел Орлов, очевидно, было его подлинное имя. О его родном крае никто ничего не знал, но, возможно, он был, как и Кузнецов, ленинградец. Он принимал участие во всех акциях с момента поступления и до освобождения».
Видимо, данные доброй женщины совпадают с портретом, описанным бывшими его соратниками — итальянскими партизанами. Я решил написать письмо в город Торопец, а пока в ожидании ответа занялся расшифровкой «старой» загадки.
Где я еще встречался с названием города Подольска в сочетании с именем Ивана Кузнецова?
Больше месяца не находил ответа. Потом вспомнил, что жена Ивана Кузнецов (из Подпорожья) в письме сообщала, что номер полевой почты, где воевал И. Кузнецов, был 244, а номер полка — 510. Этот полк сражался на Западном фронте. Когда я сверил с архивными данными и с картами в учебнике по «Истории войн и военного искусства», оказалось, что 510-й полк действовал под городом Юхновым вместе с курсантами Подольского артиллерийского училища.
В личном деле И. Кузнецова записано, что именно в этих боях лейтенант И. Кузнецов пропал без вести.
Может быть, И. Кузнецов, попав в плен, чтобы не раскрыть всех данных о себе, кому-то назвал город Подольск как город, в котором он якобы родился?
Итак, по-видимому, надпись на обелиске не отражает истины… Но тут пришло письмо из Подольска от сына другого Ивана Кузнецова — Владимира. Он сообщал, что его отец Иван Петрович Кузнецов воевал в 1941 году под Ленинградом и пропал без вести…
Для проверки данных возможного партизана Кузнецова я выслал Владимиру контрольные вопросы итальянских партизан, однако описанный сыном, матерью и женой портрет Ивана Петровича Кузнецова из Подольска — высокого, темноволосого, с темными глазами, явно не совпадал с описаниями Ваньи Кузнецова, воевавшего в Италии. Итальянского Ивана Кузнецова называли Ванья Блондо, или Ваня Белокурый. Смущала и разница в возрасте. Кузнецову из Подольска было далеко за 30.
Так что И. А. Кузнецов из Подпорожья имел большее портретное сходство с тем, который воевал в Италии.
На мой вопрос итальянским партизанам об отчестве Ивана Кузнецова и месте его рождения (как они установили это, написав на мраморе?) пришел ответ. Вот его содержание: «На одном собрании в г. Болонье во время последнего конгресса АНПИ мы долго говорили об И. Кузнецове. Есть одна мелочь, которую мне хотелось бы расшифровать. Дело в том, что на могиле на гранитной плите написано: Кузнецов, сын Стефана, а потом место рождения (я читаю сейчас с фотографии) написано там очень неясно, похоже на Подольск. Однако можно найти и сходство с Подпорожьем (нельзя забывать о трудностях итальянцев в русской фонетике). Кроме того, надпись на доске была сделана несколько лет спустя после освобождения. Но главное то, что Карло, который был команданто {38} Кузнецова, не помнит, чтобы Ванья говорил когда-нибудь об имени своего отца и точном месте рождения {39}.
Кроме того, бывшие партизаны Италии обещали мне прислать газетную фотографию И. Кузнецова, где он сфотографирован в Италии в шинели вместе с партизанами.
И вот наконец эта фотография в моих руках.
Я размножил эту фотокопию и послал жене Кузнецова — Екатерине Александровне в город Подпорожье. Затем приехал к ней сам. Разговор был в квартире у Екатерины Александровны. Она долго что-то вспоминала, потом нашла старый альбом и извлекла из него фотографию мужа с таким же разворотом головы и простой улыбкой, какая была на фотографии — копии газетной страницы. Затем, сравнивая эти снимки, сказала: «Вы теперь видите, как похожи эти два человека. Конечно, это мой Ваня. Бесспорно это он».
