Сильным рукопожатием он спасается от аналогичных проявлений благодарности со стороны других румынских офицеров.
Несмотря на их слишком бурное и для немецкого солдата даже как бы предосудительное выражение чувств, делать вывод об их изнеженности было бы совершенно неправильно. Эти румынские солдаты тверды и боролись не на жизнь, а на смерть. Они отбили все атаки многократно превосходящего их по силе противника и погибли бы все до последнего человека, но не сдались бы. Оставшиеся у них три пушки и пять легких орудий они, оборудовав свою позицию как укрепленный пункт, разместили для круговой обороны и держались, несмотря на вновь и вновь осуществляемые попытки врага взять их штурмом. Офицер или солдат, не занятый в данный момент у орудий, использовался как пехотинец.
В восемь часов утра русские закончили артподготовку. Уже через двадцать минут перед артдивизионом появились их первые танки, которые размололи полк Попеску. Пехотинцы бежали с прорванного участка фронта и спаслись на артиллерийских позициях.
Командир собрал изможденных и апатично подчинившихся судьбе солдат, а также рядовых артиллеристов и обозных и бросил их навстречу врагу.
— Без пехоты оборонять артиллерийские позиции невозможно, — объясняет подполковник. — Мы бы долго не продержались и были бы полностью уничтожены, если бы большинство русских танков вдруг не повернуло перед нами на юг. Очевидно, у них достаточно свободного от боев пространства, определенные маршевые цели и они, судя по всему, хотели избежать столкновения, чреватого большими потерями.
С гордостью показывает он на пять русских КВ-1 и четыре Т-34, выведенные из строя и безжизненно стоящие перед румынскими позициями.
— Во время боя нам даже в голову не приходило, что мы в течение целого дня, почти до наступления темноты, сдерживали русское наступление на нашем участке! Но что же будет теперь? — спрашивает высокий, еще сравнительно молодой подполковник напряженно и встревожено. Виссе чувствует, что и остальные румынские офицеры вопросительно смотрят на него.
— Я немедленно свяжусь по радио с господином подполковником Мангезиусом и попрошу его оставить пока роту здесь, в вашем распоряжении!
— А самоходно-артиллерийские установки, господин обер-лейтенант?
— Я попрошу также подполковника Нессельбарта об этом, потому что, если вы сможете этими силами защищать позиции до утра, положение станет для нас более благоприятным. Назавтра дивизии обещаны тяжелый дивизион зениток и некоторое количество противотанковых орудий.
Господин генерал Пфеффер из 297-й пехотной дивизии обещал, что поможет нам. На рассвете он отправит мощную боевую группу для атаки на уже дважды за сегодняшний день утраченную высоту 108. Высота 98, севернее Червленой, в результате нашей операции по деблокированию теперь тоже в наших руках, поскольку русские ушли.
Южнее Червленой майор Мораро со своим саперным батальоном все еще держит свой участок, хотя он отрезан и слева, и справа. Завтра утром 29-я моторизованная пехотная дивизия, которая находится в тылу для нашей поддержки, перейдет в наступление и восстановит связь. Но в широком и глубоком месте прорыва, где стоял полк Попеску, теперь располагается только ваш артдивизион, господин подполковник!
— Артдивизион, неплохо сказано! Но батарея — было бы точнее! — подполковник машет рукой. — Если рота и самоходки останутся здесь, то я надеюсь удержать позицию до утра. Правда, русские именно ночью приведут мощные силы и бросят в прорыв. Если же они почувствуют, что у нас их ждет сильное сопротивление, то до завтрашнего, утра они не станут осуществлять решительной и мощной атаки! Я вот еще что хотел спросить, господин обер-лейтенант, у вас большие потери?
— Насколько я мог пока установить, нет! — Виссе вопросительно смотрит на румынских командиров взводов.
Капитан и лейтенант докладывают, что у них нет ни одного погибшего, даже раненого.
— Вот это я называю удачной операцией! Позвольте еще раз поздравить вас, господин обер-лейтенант!
— Это просто невероятное везение, господин подполковник!
Радиостанция артдивизиона не в порядке. Подполковник просит Виссе остаться в дивизионе до тех пор, пока неполадки будут устранены и радиосвязь налажена.
Он полагает, что Виссе скорее удастся уговорить подполковника Мангезиуса и подполковника Нессельбарта оставить подкрепление на ночь у артиллеристов.
— Останьтесь еще немного с нами, господин обер-лейтенант! Я приглашаю вас на моем командном пункте выпить с нами бутылку вина!
В тоне румынского подполковника сквозит благодарность, человеческая симпатия и желание еще немного задержать освободителя — на случай, если русские неожиданно вернутся и снова начнут атаку.
Командиры боевых групп рады приглашению, и Виссе соглашается.
— Хорошо, но тогда дайте вашим людям пока отдохнуть! Им это необходимо: кто знает, какие испытания ждут их завтра!
— У нас здесь достаточно бункеров, где тепло! — говорит подполковник.
— Треть солдат, по возможности добровольцы, должны, однако, остаться на наблюдательных постах! — решает Виссе.
Они сидят в бункере подполковника за бутылкой крымского вина, когда румынский часовой докладывает о прибытии двух немецких офицеров.
Высокий офицер в сером кожаном пальто с меховым воротником и в мятой пилотке вынужден в дверях наклонить голову, чтобы пройти. Он еще молод, у него красиво очерченное, доброжелательное, спокойное лицо.
— Капитан Кюне! — представляется он. В его глазах, в уголках губ не исчезает сдержанная улыбка. Он кланяется, как хорошо воспитанный мальчик. И тем не менее вид у него уверенный: ощущается легкое, презрительное спокойствие в любой ситуации.
Одно его появление избавляет румынских офицеров от тревоги перед грядущим и придает всем уверенности.
— На рассвете мы будем штурмовать высоту 108! — капитан Кюне произносит это так спокойно, что у каждого возникает впечатление, что здесь первоклассный специалист говорит о деле, которое ему вполне по плечу.
— Какое у вас положение? — спрашивает Виссе долговязого капитана из 297-й пехотной дивизии. Тот пожимает плечами.
— Спасибо, удовлетворительное! У нас было тихо, поэтому удавалось пару раз помочь вам. Иван пока не проявляет особой активности.
— Как вы вообще добрались до нас, когда кругом полно русских? — спрашивает румынский подполковник.
— Может быть, было полно русских! Мы услышали шум боя еще на подходе! Черт возьми, что-то происходит, да еще среди ночи, подумал я. Мы идем спешным маршем сюда, чтобы включиться, а видим, как русские удирают, только пятки мелькают, так мы и пришли без столкновения с противником. Я считал, что тут задействована минимум дюжина немецких танков и нападающих не менее полка! Так что отлично сделано! — он кивает Виссе, выражая признание его заслуг. — Мои люди остались там. Я хотел бы просить господина подполковника приютить их на ночь в ваших бункерах, чтобы они утром были свежими и отдохнувшими.
— Разумеется, я размещу вас и ваших людей как можно лучше, господин капитан! Кюне дает короткий боевой отчет:
— В месте стыка, между вашей и нашей дивизиями, русские атаковали превосходящими силами, но всякий раз были отбиты. Полк Мангезиуса, который примыкает к нам, сегодня замечательно сражался. Давление противника на его участке было столь мощным, что лучшие элитные войска не выдержали бы. Как Мангезиус ловко увильнул, уклонившись от встречи с противником, не дав себя расчленить и уничтожить! Это тактический шедевр. То, что он оставил на линии фронта несколько выгодно расположенных опорных пунктов, которые держались действительно очень мужественно, позволило восстановить главную линию обороны без больших потерь.
Мы тогда помогли полку Мангезиуса, продвинулись вместе с его людьми и снова выкинули русских с позиций. Без мощной танковой поддержки русские не обнаруживают особой страсти к атакам. Мы пропустили несколько их Т-34, а затем уничтожили своими противотанковыми орудиями, отдали на съедение саперам!
Между тем ван дер Хокке удалось наладить радиосвязь. Он получил от Нессельбарта приказ переночевать в балке, чтобы утром поддержать штурм боевой группы 297-й пехотной дивизии на высоте 108. Румынские солдаты должны, поскольку их сменяет боевая трупа Кюне, вернуться в свой батальон полка Мангезиуса.
Подполковник Нессельбарт и подполковник Мангезиус поздравляют командиров, осуществивших операцию, благодаря которой положение вплоть до южного фланга дивизии выправлено.
— Но три бутылки шнапса вы все равно должны как можно скорее доставить, передает вам мой командир! — ван дер Хокке ухмыляется. — Впрочем, вы сердечно приглашаетесь распить их вместе с нами!
Возвратившаяся разведгруппа докладывает, что засекла противника в пятистах метрах от высоты 108. Похоже, что у русских там собраны мощные силы.
